ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt, fb2) 📗
* * *
— ЮнМи-ян что это?
— Это тетрадь, в которой записаны ноты и тексты украденных у меня песен. Они хранились в памяти телефона, и теперь ими пользуются нехорошие люди из "FAN Entertainment". Я хочу попросить вас, госпожа НаБом, опечатать её и положить в сейф. Для того, чтобы потом, когда я выйду, можно было воспользоваться ею в суде, для безусловного подтверждения моих авторских прав. Ещё одна такая же тетрадь хранится в нотариальном депозитарии. На всякий случай. С некоторых пор я предпочитаю перестраховываться.
— Хм, ты так уверена в том, что скоро выйдешь на волю?
— Я невиновна, и вы прекрасно это знаете. Весь этот маразм должен же когда-то закончится. На воле, конечно, много идиотов, но я верю, что нормальных, трезвомыслящих людей всё же больше.
— Глядя на наш контингент, я порой в этом сомневаюсь. Значит, ты всё же решила судиться с агентством, я так понимаю?
— Я от этой мысли и не отказывалась. Поэтому подам ещё один иск, по защите авторский прав. Они мне за всё заплатят. И дело не только в том, что я хочу отомстить, и даже не в том, что я собираюсь получить с них компенсацию. Просто я твёрдо убеждена, что вор должен сидеть в тюрьме.
— Но пока в тюрьме сидишь ты.
— Да, пока в тюрьме сижу я, обворованная и оболганная. Что поделать, мир несовершенен, госпожа директор. Как несовершенны и люди. Но если никто не будет стремиться к справедливости, как тогда жить? И как тогда быть с принципом неотвратимости наказания?
— Вряд ли тебе удастся победить. Система всегда сильнее одиночки.
— Один в поле не воин, это так. Но есть и другая поговорка. Если не я, то кто же?
— Почему-то глядя на тебя, мне кажется, в конце-концов ты своего добьёшься. Что ж, удачи тебе, одинокий воин. Давай сюда свою тетрадь, так и быть, сохраню.
— Имейте в виду, что когда-нибудь, лет через десять-двадцать, она будет стоить немалых денег. Постарайтесь её к тому времени не потерять.
— Осторожнее, ЮнМи-ян, это уже похоже на подкуп должностного лица.
— Увы, НаБом-сии. Я тоже несовершенна.
* * *
Вечером Серёга долго не может заснуть, лежит, ворочается, вздыхает. Тяжкие мысли не дают покоя.
"Мне снятся сны, в которых у ЮнМи всё хорошо. А ей (точнее тому Серёге) снятся сны про тюрьму, про то, как у меня здесь всё плохо. Вопрос — где я настоящий? Там или здесь? Или же и там и здесь? Может быть, я здешний — всего лишь персонаж сна, может быть, я всего лишь снюсь самому себе. Может быть, настоящая жизнь как раз там, а не здесь, и вокруг меня сейчас — просто кошмар, душный морок… Вот только как это понять и как определить? Да, скорее всего, никак. Поэтому живи, Серёга, и дальше от ночи к ночи, от сновидения к сновидению в надежде, что всё плохое когда-нибудь да и закончится.
И вот ещё что. Все эти судебные тяжбы, авторские права, неполученная прибыль… Всё это по большому счёту, как говорил некогда Екклезиаст*, суета сует и всяческая суета. Искусство — вот ради чего стоит жить.
К чему это я вдруг так высокопарно стал рассуждать? А вот к чему. Крутится в голове какая-то незнакомая и на редкость красивая мелодия. И автора не знаю. И почему-то кажется мне, что эту мелодию придумал я сам. Вот только что. Неужели Гуань Инь расщедрилась и подключила-таки мне опцию "творец"? Было бы здорово. Ведь надоело до чёртиков чужое выдавать за своё, а потом ещё и судиться, доказывая авторство. А на деле-то получается, что один вор у другого вора украл. Никому невдомёк, а всё равно стыдно".
*(Серёга путает. Екклезиаст ничего не мог говорить, потому что это не человек, а книга. (Екклесиа́ст (др. — греч. Ἑκκλησιαστής экклесиастэс) — книга, входящая в состав еврейской Библии (Танаха) и Ветхого Завета.) Прим. автора).
(서른여덟번째꿈) Сон тридцать восьмой. Всё могло быть иначе
Исправительное учреждение "Анян"
Почему-то сегодня вся камера дружно не может заснуть. Лежит, ворочается, вздыхает. Сон не идёт хоть ты тресни. Юркин уже устал вертеться с боку на бок, а из пересчитанных им овец можно собрать самую большую в мире отару. Наверное, полнолуние влияние оказывает, думает он, вспоминая любимую мамину присказку. Каким образом полностью освещённая солнцем луна может оказать влияние на сон, он никогда не понимал, но такое объяснение в любом случае лучше никакого.
Сокамерницы страдают точно так же. Наконец БонСу не выдерживает:
— Ну не могу заснуть и всё. Неужели это уже старость?
Остальные дружно хихикают.
— ЮнМи-я-а, расскажи что-нибудь, — робко просит ДаЕн.
— Может, вам ещё и колыбельную песенку спеть?
— Песенку не надо. Лучше какую-нибудь интересную историю.
— Сказка пойдёт?
— Давай сказку, — соглашается ДжиУ. — Только такую… усыпительную.
— Ладно, будет вам сказка, — Юркин и сам рад отвлечься от пересчитывания надоевших овец. — В общем, слушайте. Давным-давно, ещё во времена династии Чосон у самого синего моря жил старик со своею старухой…
Усыпительной истории не получается. Слушают внимательно и до самого конца. Да Юркин и сам не на шутку увлёкся, перекладывая сказку Пушкина на корейский лад.
— …и опять перед ним ветхий чогачип с прохудившейся крышей, на пороге сидит его старуха, а перед нею разбитый онгги.
(Чогачип — дом для низшего класса, крытый рисовой соломой. Онгги — большой фаянсовый сосуд для заквашивания кимчхи. Прим. автора).
— Да-а-а, — тянет БонСу. — Поучительная сказка. Со смыслом. Сама, что ли, придумала?
— Да где уж мне? — не захотел Юркин отягощать свою совесть ещё и присваиванием сказок Александра Сергеевича. — Бабушка в детстве рассказывала. Она много сказок знала.
— Дура эта старуха, — выносит свой вердикт ДжиУ. — Не сумела вовремя свои хотелки обуздать, вот и осталась ни с чем. Китайской императрицей она захотела стать. Уж больно широко размахнулась. Ей что, Кореи было мало?
— Это потому что она очень жадная, — робко замечает ДаЕн. — Жадным всегда всего мало.
— Старик ей попался слабохарактерный. Другой бы вздул как следует, сразу бы поумнела, — продолжает, распаляясь, ДжиУ. — Я бы на его месте… Я бы такой старухе… Хм! Хотя, да… Попробовал бы только мой муж на меня руку поднять, я бы его самого в море выкинула.
Все опять смеются, уткнувшись в подушки.
— Вот бы в самом деле такую хангын мулькоги (золотую рыбку) поймать, — мечтает недавно переведённая в их камеру мошенница ХиЧжэ. — Жалко, что они только в сказках бывают.
— А что бы ты у неё попросила? — даже привстаёт на постели БонСу.
— Я бы… Попросила бы, чтобы она сделала меня ольчжан. Такой же, как ЮнМи.
— Кх-кх-кх! Нашла о чём просить, — ехидно хихикает ДжиУ. — Всё равно бы в тюрягу загремела. И сидели бы вместе с нами две красотки: ольчжан ЮнМи и ольчжан ХиЧжэ.
— Не, в тюрьму я бы ни за что не попала. Я бы сразу после школы замуж выскочила, детишек нарожала. Красивой девушке легко хорошего мужа найти — стоит только улыбнуться, и он твой.
— А я бы попросила у рыбки, чтобы мама за этого ЧханГи замуж не выходила. Нам и без него хорошо было, — еле слышно шепчет ДаЕн. — И мне тогда не пришлось бы его травить.
— Мда-а, — вздыхает БонСу. — А вот я даже и не знаю, чего бы попросила. Хотя, нет, вру. Попросила бы, чтобы та девчонка в живых осталась, которая из-за меня погибла. Да, точно, это бы попросила. Жалко, конечно, желание на такую дуру тратить, но что поделаешь, сама виновата.
— Не-не-не, вы что?! — у ДжиУ и здесь своё мнение. — Никого был я не стала оживлять. Ещё чего — целое желание портить. Я бы попросила у рыбки, чтобы она вернула меня лет на семь назад. Как в дораме "Достойная пара". И чтобы я всё помнила. Чтобы больше всяких глупостей не делать.
