ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt, fb2) 📗

— А что во-вторых?

— Во-вторых?.. Ты видел последний клип "Короны"?

— "Maybe One Day"? Видел.

— И как тебе? Понравилось?

— Клип простенький, а песня красивая. На твои похожа… Погоди… Ты хочешь сказать?..

— Да, это моя песня. Только эти криворукие идиоты её вконец испоганили. Хук какой-то дурацкий вставили… Убила бы гадов!

— И ты сможешь доказать, что она твоя?

— Представь себе. Там ведь что самое интересное… Я к этой песне припев не записала, решила, что и так его потом в студии вспомню. А они про это не знали и вместо припева вставили рэповую часть. А теперь представь, что будет, когда я на всю Корею расскажу об этом и предъявлю песню целиком, так, как я её придумала. С красивым припевом, в классной аранжировке… Уверяю тебя, это будут две большие разницы. У них получилась неплохая проходная песенка, у меня — ударный хит, достойный первых мест во всех корейских чартах. Да ещё с такой шикарной скандальной историей. Его хотя бы из интереса даже антифаны минимум один раз послушают. И опять же — если в телефоне большинство песен неполные, то в этой тетради они все записаны от первой до последней ноты, от первого до последнего слова. Зачем, спросишь? А вот затем, что кроме телефона, который то ли есть, то ли его уже нет, существуют ещё и регистрационные документы на каждую украденную песню. Открываем на выбор любой, читаем — и что мы там видим? Обрывки того, что имеется в полной версии у меня. Поэтому даже если наш самый справедливый на свете суд не встанет на мою сторону, в чём я сомневаюсь, найдётся немало людей, которых такая ситуация возмутит. Настоящих фанатов, например, а так же композиторов и музыкантов, которые вообще очень болезненно относятся к вопросам авторского права. Плагиаторов никто не любит. Особенно плагиаторов, беззастенчиво наживающихся на чужом. Если можно безнаказанно обокрасть знаменитую Агдан, почему нельзя так же обокрасть и их? И не забывай, что мои песни слушают и в других странах.

— А если всё же ничего не выйдет?

ЮнМи беспечно плечами:

— Не выйдет один раз, попробую снова. И снова. Я буду барахтаться до конца, как та лягушка, которая из молока масло взбила. Эти гады ещё не знают, с кем связались.

— Мстительность не очень хорошее чувство.

— А это не мстительность. Это острое желание восстановить справедливость.

— Не знаю, всё равно как-то сомнительно. Пока ты только проигрывала на всех фронтах.

— Сомнительно, не сомнительно, но я не отступлю. Вот как ты думаешь, кому в споре об авторстве будет больше веры? Успешному композитору, песни, которого уже попадали в Billboard, а так же занимали и занимают первые места в чартах многих стран Европы и Латинской Америки, не говоря уже про Корею? Или никому не известным авторам, а на деле — случайным людям, на которых агентство зарегистрировало украденные песни?

— Почему-то мне кажется, что больше веры будет тому, за кем не тянется шлейф скандалов и кто не был осуждён на пятилетнее заключение за дезертирство.

— Вот умеешь ты испортить настроение… Я не поняла, ты на чьей вообще стороне?

— На твоей, конечно.

— Вот тогда и не говори всякие гадости.

— Хорошо, хорошо, — ДжуВон поднял руки в примиряющем жесте. — А ты понимаешь, что если ты выиграешь суд, твоей "Короне" конец?

— Она уже не моя. С некоторых пор судьба группы меня совершенно не волнует. Мои бывшие сонбе ведь прекрасно знают, что поют украденные у меня песни. Они мне сами в этом признались. Знают и поют. Хорошие денежки за это получают. Цветы, улыбки, рекламные контракты. Признание фанатов. На гастроли ездят. А про меня — ни слова. Я за них столько раз заступалась, даже с ЮСоном дралась. А они за меня не заступились ни разу. Они все — предательницы. Почему их судьба должна меня после этого волновать?

— Что ж, спорить не буду. Между прочим, такие тяжбы по иску об авторских правах порой тянутся годами. Я знаю, я узнавал. Тебя это не пугает?

— Так и мне тут ещё сидеть не пересидеть. И я пока никуда не спешу. Чем глубже агентство за это время увязнет, тем большую сумму я с него смогу получить. Между прочим — я тоже узнавала, — судебные иски о нарушении авторских прав принимают к рассмотрению даже спустя много лет. И суммы удовлетворённых судами исков могут составлять десятки миллионов долларов. В моём случае, разумеется, сумма будет скромнее. Но ЫнДжу всё равно мало не покажется. Зря она так со мной поступила.

— Ты такая самоуверенная, ничуть не изменилась. Говоришь так, словно и не в тюрьме сидишь.

— Кто-то и в тюремной камере чувствует себя свободным, а иной и на воле живёт так, словно он заключённый. Вот ты, например, полностью свободен в своих поступках?

— Нет, конечно. Но я скоро отсюда уйду, а ты останешься здесь.

— Ну да, ну да, и не поспоришь… А мы, кстати, скоро новый клип выложим. Не пропусти. Хорошая вещь получилась. Помнишь, ты убеждал меня, что айдол должен быть безупречен, что на его репутации не должно быть ни единого пятнышка, что если я не буду вести себя так, как положено воспитанной корейской девушке, то мне на сцене ничего не светит? Помнишь?

— Помню. И что?

— Я сижу в тюрьме. Меня осудили за дезертирство (которое я не совершала) на пять лет. Моего дядю считают предателем. Мою сестру — спекулянткой и алкоголичкой. Меня судили по подозрению в воровстве, я избила журналиста и устроила драку в тюрьме, искалечив двух дур и слегка побив охранниц, за что меня отправили в карцер. Это я не хвастаюсь, это я констатирую. В моей здешней группе одни уголовницы: есть воровки, мошенницы, даже автоубийца, задавившая трёх человек. Да на мне с точки зрения правоверного корейца пробы негде ставить! Результат фееричен: наш клип "Gangsta’s Paradise" крутят по всему миру. Следующий, я уверена, ждёт не меньший успех. И я опять номинантка "Грэмми". Тройная, заметь! В свете всего перечисленного, не кажется ли тебе, что все эти слова об обязательной идеальности айдолов — просто глупая, ничего не стоящая трепотня?

— И что ты этим хочешь сказать? Что айдолам можно всё прощать? Что им позволено нарушать закон?

— Нет, я хочу сказать, что не надо всё доводить до абсурда. Айдолы — тоже люди и они тоже имеют право на ошибку. И, кстати, закон в данном случае нарушила отнюдь не я, а те, кто меня сюда засадил. Разницу ощущаешь?

ДжуВон на откровенно ехидный вопрос никак не реагирует.

— Знаешь, а можно ведь и по-другому сделать, — вдруг заявляет он.

— В смысле по-другому? Не подавать иск, что ли?

— Нет, просто можно сделать так, чтобы не ты их, а они тебя обвинили в нарушении авторских прав. Что это ты украла у них песню.

— И что? Чем это лучше? Тем, что я опять окажусь во всём виноватой?

— Лучше тем, что тогда не тебе, а уже агентству придётся доказывать свои права, понимаешь? Они должны будут предъявить авторов, регистрационные документы, свидетелей того, как эти песни создавались и записывались. А всего этого у них нет. Точнее, всё это у них фальшивое. А людей-то ведь постоянно обманывать не получится.

ЮнМи задумывается.

— Что-то в этом есть, не спорю. Они выпускают ворованную песню, а я тут же свою версию, которая намного лучше. Они возбухают, но все видят, что моя версия лучше. К тому же — доказательства у них хлипкие. И так — раз за разом. Любому идиоту станет ясно, в чём тут дело. Главное ведь дать повод для сомнения, чтобы про каждую их новую песню думали, а не ворованная ли она… Но всё равно надо с хорошим адвокатом проконсультироваться. Сделаешь? Есть у тебя такой на примете?

— Найду, — кивает ДжуВон.

Попрощавшись, он почти убегает. Заметно, что ему не терпится взяться за дело.

"Ишь, как вдохновился-то, думает Серёга, почувствовал, наверное, что совместное агентство опять на горизонте замаячило. Да я в общем-то и не против. Но агентство всё равно будет моё. Осталось выйти из тюряги и выиграть суд. Делов-то. Раз плюнуть".