Час новгородской славы - Посняков Андрей (книги бесплатно без .TXT) 📗

Вот туда-то, на восток, и повернул Маруф. Надоело у гайдуков. Чужой он для них был, и они ему чужие. Давно уже хотел уйти, да все случая подходящего не было. И вот подвернулся случай, а заодно и девка. Целый день скакал Маруф по пуште, вдыхая горький запах полыни. Лишь к вечеру, завидев лес, остановился. Сбросил в мокрую траву мешок. Развязал. Яношка открыла глаза – изумрудные, словно весенние травы. Разметались по плечам черные волосы. На белой шее красноватый след – натерли веревки. Красавица…

Рыча по-звериному, Маруф бросился на нее, разорвал платье, обнажив грудь. Вцепился зубами, раскидывая вокруг остатки одежды. Зажал жертве рот, чтоб не кричала. Потом передумал – кричи… Кричи громче! Никто не услышит, а на сердце от того крика – радость. Осатанел Маруф-Матоня, не раз и не два насиловал несчастную, покуда не утомился к ночи. Недвижная, лежала в траве опозоренная Яношка.

Матоня развел костер, накалил на огне саблю. Приговаривал:

– Глаз, он шипить, когда его вымают.

Подошел, примерился. Поднял над головой кривую саблю. С хэканьем опустил ее вниз, отделяя голову от тела.

Утром пустился в путь. Скакал, радуясь неизвестно чему. В переметной суме билась о круп коня окровавленная голова мадьярской красавицы Яношки Вереш. Теперь поверят татары! Должны.

Татары не поверили. Но и убивать Маруфа не стали. Связали руки да погнали в Орду. Туда ему и дорога, душегубцу.

Плескались волны, качая на своих зеленоватых спинах небольшое испанское судно, шедшее курсом Кадис – Лиссабон. В кормовой каюте спали на рундуках два пассажира, Олег Иваныч и Гриша. Не обманул Торквемада – его приятель, доминиканский приор отец Алонсо все-таки устроил новгородцев на попутное судно. И на том спасибо.

Луна отражалась в море. Ее серебристый свет проникал сквозь щели палубы в трюм судна. Судна Юсефа Геленди.

В трюме томился новгородец Олексаха, явившийся в далекий Магриб с выкупом за друзей, но сам так глупо попавшийся. Нашел, блин, перевозчиков. Двух прохиндеев, Юсефа с Касымом. Хорошо, те не убили его сразу, имели насчет новгородца свои планы. Какие? Естественно, денежные. Продать с выгодой – лучше по возвращению, в Магрибе, ну, или в Гранаде, тоже на обратном пути. А пока пусть посидит в трюме. Раз в день бросят ему рыбинку – тем и сыт. Ну и затхлой водицы попить давали, чтоб не умер от жажды. Красота, ежели разобраться, везут бесплатно, на халяву поят-кормят. Сиди себе, Олексаха, посиживай!

В Новгороде, в храме Святого Михаила, что на улице Прусской, истово молилась боярыня Софья. В золотисто-карих глазах ее стояли слезы.

– Боже! Всемилостивый Господь наш Иисус, помоги же суженому моему и друзьям в далекой турецкой неволе. Верю, живы они. Верю!

Последнее слово прокричала боярыня, повысив голос. Да так громко, что спускавшийся с колокольни пономарь Меркуш с испугу свалился с лестницы. Хорошо, лоб не расшиб!

Боярыня, в возок возвращаясь, протянула ему монетку.

– Верю, что жив. Верю!

Глава 2

Португалия. Апрель – май 1473 г.

—На семи холмах, поросших благородным лавром и миртой, раскинул свои узкие улочки продуваемый океанскими ветрами город. Лишбоа – Лиссабон, город белых стен, уютных двориков и красных черепичных крыш. В далекие времена Римской империи это город, называвшийся тогда Олисипа, был центром провинции Лузитании, названной так по названию гордых племен лузов.

С течением времени исчезли римляне, появились арабы, давшие Лузитании ирригацию и изящные архитектурные формы. На севере, в горах, началась Реконкиста. Освобожденные от арабского владычества земли вошли в состав королевства Леон. Король Леона Альфонс, стремясь к укреплению западных границ королевства, создал из части древних земель Лузитании графство, которое и пожаловал своему зятю Генриху Бургундскому.

Генриху очень понравилась новая резиденция – город Портус-Кале, по названию которого он и стал именоваться графом Португальским. А через несколько десятков лет его сын Афонсу Энрикеш провозгласил себя королем. И появилось на карте Европы независимое королевство Португалия, столицей которого с тринадцатого века стал прекрасный город в устье Тежу Лиссабон, на местном наречии – Лишбоа.

Узкие, лестницами спускающие с холмов улочки сбегались к низине, разделяющей город на две примерно равные части. Чем дальше от реки, тем более холмистой становилась местность. А улицы так запутывались, что добраться в нужное место человеку, плохо знакомому с городом, было весьма проблематично. Выручали церкви. Их остроконечные, украшенные крестами шпили видны издали. Оставалось только не перепутать…

Вот этот, например, шпиль – затейливый, с флюгером. Сразу ясно – колокольня монастыря кармелиток. А тот, похожий на тупое копье, – церковь Святого Фомы. Если пойти прямо к ней, то сразу через квартал будет поворот налево, а уж там рукой подать до улицы Медников, где постоялый двор сеньора Мануэля Гонсалвиша.

Туда-то и направлялся сейчас Олег Иваныч. Поглядел на шпиль церкви Святого Фомы, прошел квартал. Где-то тут и должен быть поворот налево… Да вот только где же? Ведь был поворот-то! Еще утром был! И куда ж, интересно, делся? А, выходит, это вовсе не церкви Святого Фомы шпиль. Ну да, это церковь Святой Марии Бургундской. А церковь Фомы там, чуть к северу… Вроде… Блин. Чего-то не видно. А, черт! Спросить у прохожих?

– Эй, уважаемый… Да куда ж ты, не съем ведь. Ушел. Сеньор, будьте любезны, улица Медников. Ах, совсем в другой стороне. Ну, благодарствуйте.

Сдвинув на затылок щегольскую шляпу, черную с зеленым пером, Олег Иваныч поправил внушительных размеров шпагу на кожаном поясе. Очередное посещение порта, что находился ниже по течению Тежу, в поисках попутного судна, грозило затянуться надолго. Или снова спуститься вниз, к реке, и уже оттуда двигаться сразу в нужном направлении?

Тяжелый город Лиссабон, запутанный. Правда, красивый. Уж этого не отнимешь. Пожалуй, красивей нет во всей Эстремадуре. Да что там Эстремадура – во всей Португалии. Хотя, говорят, прежняя столица, Коимбра, тоже ничуть не хуже. И славится ученостью жителей, недаром туда перевели университет. Ну, неизвестно, как насчет Коимбры, Олег Иваныч там не бывал, а Лиссабон ему нравился. Нравились чистые, ухоженные дома, узкие улочки, продуваемые океанским ветром. Нравилась река Тежу, нравился порт в устье, у самого океана, полный многочисленных кораблей всех видов, от каравелл до галер и коггов.

Стамбул или, к примеру, Измир, может, даже и красивее. Но Лиссабон ему нравился больше. Чем? Тем, что здесь не было рабства? Или тем, что именно здесь поселился счастливый дух удачи, дух дальних странствий и морских скитаний?

Начиная с принца Энрике, прозванного Мореплавателем, и даже еще раньше, со времен почти столетней давности войны с Леоном, самая почетная профессия в Португалии – моряк, а самое прибыльное дело – организация морской экспедиции. Отвоевав у арабов Сеуту, разрушив Танжер, португальцы двинулись вдоль западного побережья Африки, основывая крепости и вывозя золото, слоновую кость и черных рабов. Золотой Берег, Невольничий Берег, Берег Слоновой Кости – названия красноречиво говорили сами за себя. Африка сулила барыши и приключения. Африка манила, Африка звала всех, кто после завершения войн с маврами не мог найти применение своей буйной силе и удали. Африка давала такую возможность. С африканским побережьем связывала Португалия свои надежды, пока не зная, что далеко на Западе, за океаном, есть и другой материк. Но пока – Африка… Волшебное, манящее слово. Слово, в котором слились звон шпаг и глухой рокот тамтамов, сияние золота и блеск воинской славы, чувственные пляски африканок и океанский ветер в белых парусах каравелл. Все это давала Африка. Недаром нынешний король Афонсу был прозван Африканским.