Снова дембель (СИ) - Здрав Олег (книга жизни .TXT) 📗
Да и просто денег на дорогу и обустройство у большинства из них нет.
Разговор зашел в тупик. Переубедить не удалось. Конечно, я понимал этих людей и их мотивы. Дом или квартира — это обычное единственная реальная ценность в их жизни, на покупку или строительство которой ушли многие годы, если не десятилетия. Свыкнуться с тем, что ты в одночасье лишился всего, и по сути стал бездомным и безработным — свыкнутся с новой реальностью очень сложно. Человек до последнего будет надеяться на чудо, что все нормализуется и вернется обратно, вместо того, чтобы спасать последние крохи пока есть хоть один шанс.
— Вазген Геннадьевич, как ни горько это говорить, но в этом городе вам уже никогда жить не дадут.
— Я здесь всю жизнь прожил, двадцать лет на фабрике, до главного механика дослужился. Никакие шакалы не заставят меня уехать отсюда, — с неумолимой отчаянной решимостью рубанул в ответ.
— Через два дня, а может раньше. Эти, как вы выразились, шакалы придут сюда, обложат вас со всех сторон и будут душить хоть полгода, хоть год, пока вы уедете.
— Советская власть не допустит этого, — уверенности в его голосе стало меньше.
— Советской власти здесь и раньше не много было, а сейчас и подавно. Или вы не знаете, кто стоит за спинами этих отморозков? Кто дает деньги на митинги, печатает их газеты, кто заинтересован больше всего в царящем здесь бардаке? В конце концов, кто скупит все ваши дома, когда вас наконец заставят уехать из города?
Отец Карины промолчал, лишь хрустнул суставами пальцев, да в глубине глаз появилась чернота, признак бесконечной тоски и отчаянья, которое невозможно выплеснуть наружу.
— Зачем мне это говоришь? — наконец спросил он.
— Вам придется уехать. Лучше сейчас, скоро ситуация ухудшится, нельзя терять время. Вы наверняка знаете, что цены на жилье в городе уже упали в два раза. Выручить за свои дома нормальные деньги вы не сможете уже никогда. Скорее всего, вы вообще их продать не сможете, вам этого не дадут сделать. Единственный шанс — договорится с этими самыми шакалами, чтобы они оплатили ваш отъезд. Пять тысяч рублей за каждую армянскую семью. Деньги у них есть, можете не сомневаться. Секретарь райкома в месяц столько имеет.
— Мой дом стоит не менее двадцати тысяч! — возмутился собеседник. — Я не отдам его за бесценок!
— Не обижайтесь на мои слова. Ваш дом сейчас не стоит ни копейки. Либо вы получаете пять тысяч и уезжаете куда-нибудь в Краснодарский край со всей семьей, либо через полгода придется бежать отсюда без копейки в кармане в грузовом вагоне под охраной военных.
— Я не отдам свой дом разбойникам и грабителям!
— Тогда я ничем больше не могу вам помочь, — решил закончить бессмысленный разговор.
— Подожди! На секунду представим, что я соглашусь. Смогу уговорить остальных, хотя не знаю как. Но, уговорю. Зачем этим шайтанам платить нам деньги, если ты говоришь, через полгода нам придется бежать отсюда? Проще подождать и забрать наши дома бесплатно.
— Зачем ждать полгода, если можно получить сразу? Тем более, деньги они вернут сразу в тройном размере. Возможно взамен вам придется подписать бумаги у нотариуса и выписаться.
— На это мы никогда не согласимся! — снова уперся гордый армянин. — Пусть помучаются без документов.
— Думаете, это их оставновит? — в прошлой исторической реальности ушлые аборигены приватизировали офицерские квартиры всего через год после захвата и самозаселения. — Здесь за деньги любую бумагу оформят.
— Какие гарантии, что нас не обманут?
— Никаких. Вы же с бандитами собираетесь договариваться. Только предоплата с их стороны и выполнение всех условий после получения денег.
Старый армянин надолго задумался. Хотя какой он старый — лет сорок всего, просто последние события на нем отразились не самым лучшим образом.
— Спасибо, Александр, что хочешь помочь людям, попавшим в беду. Но ты молод еще, поэтому в людях пока плохо разбираешься. Все правильно сказал, все правильно посчитал. Про выгоду, про цены и остальное. Одного ты не учел. Там не только бандиты и грабители, среди них много идейных фанатиков, которые никогда не станут договариваться с армянами, и другим не дадут. Для них деньги не так важны, мы для них — кровные враги, с которыми не ведут переговоров.
— Ты прав, дядя Вазген. Но даже на войне с противником иногда договариваются о перемирии. Поэтому тебе придется разговаривать с самым главным из них, даже если это будет кровавый упырь и людоед. Ису Гумбарова ты наверняка знаешь.
Дядя Вазген не выдержал и выругался по армянски.
— Извини, не сдержался. Конечно знаю. Поганый человек, бывший директор автобазы. Самый главный фашист среди них. Но он со мной говорить не станет.
— Думаю, что не только говорить станет, но и помогать начнет. Для этого передать ему привет от одного человека, которому он отказать не сможет. Но только с одним условием, просьбой, если хотите. Вы никогда и никому больше не скажете этого имени. Забудете навсегда. Речь идет не только о вашей или моей жизни, пострадает очень много хороших и честных людей. Даже из лучших побуждений, никогда и никому! В том числе офицерам нашей части. Ни дочери, ни жене. Ни через год, ни через два. Слишком опасная это информация.
— Мое слово, — суровый мужик, без лишних фраз ответил, как отрезал. Коротко и по делу.
— Скажешь, что по рекомендации от профессора Собчака из Ленинграда. Иса все поймет сразу.
— Что за профессор? — не удержался дядя Вазген, видимо его сильно удивило такое простое заклинание на удачу.
— Какая разница? — усмехнулся я. — Может профессор — один из самых авторитетных воров в законе СССР, держатель общака? Оно вам надо, знать это? Все равно придется забыть это имя сразу и навсегда.
Поначалу я думал лично встретится с Исой Гумбаром, но неожиданно обнаружилось, что караулы по всему периметру части усилены, и так просто через забор уже не сиганешь. Не знаю, что послужило причиной: обострившаяся ситуация в городе или злополучный бензиновый трубопровод, который довел до белого каления и особистов и расхитителей, подозревающих друг друга в нечестной конкуренции, но мои вылазки в город пришлось прекратить.
Конечно же моя буйная фантазия попыталась выдать новый план, но ничего путного так и не придумалось.
Когда я всерьез начал обдумывать план моего попадания в плен к боевикам, чтобы иметь уважительную причину встретится с их главарем, то понял, что пора остановиться. Так можно заиграться и спалиться на ровном месте. Тем более попадание в плен — это минус в карму будущему герою границы, претендующему на отпуск после окончания учебки.
Поэтому решил рискнуть и действовать через папашу Карины, раз она вовремя подвернулась. Дядя Вазген произвел впечатление человека правильного, который держит слово всегда, а значит и риска нет особого.
Надеюсь, товарищ Собчак никогда не узнает, что его виртуально короновали по воровским законам без его ведома. Впрочем, его репутации такая новость не сильно повредила бы.
Глава 34
Целая неделя пролетела, как говорят в нашей деревне в таких случаях: не успел оглянуться. Сначала стрельбы на полигоне, затем полевой выход на трое суток в чудесное курортное место на берегу Каспия. Насладиться красотой пляжей и шелестом пальм не удалось, все время нас гоняли, как тараканов по кухне — без остановки и без видимого полезного результата.
Отстрелялся на отлично, пробежал трешку, уложившись в норматив, впервые отстоял в ночном карауле. Успел вырыть пару окопов полного профиля, полежать под проезжающим БТРом в канавке, и даже изобразил успешный бросок гранаты в корму.
Ловко избежал соплей и слез при химической атаке, похоже, я единственный во всем призыве, кому это удалось! Остальные нахватались хлорпикрина, не слишком умело пользуясь противогазом в зачумленной палатке. Здесь противогазы старого еще образца, в виде классического «слоника» с хоботом и быстро запотевающими круглыми стеклами. Без сноровки его правильно одеть сложно.
