Цветочек аленький (СИ) - Шишкова Елена (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Лес, где князь с детьми своими дичь ищет, богат грибами и ягодами, да дремуч так, что ни каждый охотник в нем тропы тайные сыскать может. Оттого и зверь здесь себя спокойно чувствует, к людям не привычный, да зла от человека не ожидающий. Белки в любопытстве своем, к нижним веткам льнут, носами черными водя, запахи не знакомые втягивают, понять, кто явился не звано, надеясь. Тетерев, ухая глухо, недалече от лагеря охотничьего присаживается, голову по птичьи склоняя, охотников пришлых разглядывает, да решив, судьбу не пытать, с места срывается, подальше от людей оказаться стараясь. Где-то версты за пол, косолапый, в берлогу возвращаясь, незнакомцев чует, да по запаху припоминает, что не с добром в лес его дети человеческие заглядывали. Ревет медведь, гласом своим собратьев предупреждая, что бы по дальше от места, где люди привал устроили, держались.
Святослав, приказав дружинникам костры разводить, да ночлег готовить, берет с собой княжичей и вояк верных парочку для подмоги, за собой в чащу их уводя. Отойдя от соратников на два перестрела*, так что бы гомон солдатский не слышен был, князь детей поучать премудростям охотничьим берется:
— Опреж лов любой начинать, зверя успокоить надо, коль пыхтеть как кабан, да топать, как лось, то всякая тварь, если, конечно, умом не слаба, разбежится за три версты, кабы не далее. Оттого в тишине и покое по пути ловчему идти следует, по земле мягко ступая, следить, что бы ветка сухая под ногу не попала, али камушек от сапог не отскочил. Но и то не все. Коль учует зверь, как смердит духом твоим, убежит без оглядки, подстрелить себя не давая.
— А как вонь свою перебить то, коли бани в лесу нет? — Олег отца спрашивает, за всех братьев разом вопрос задавая.
— Баню перед выездом оттого и принимают, но есть еще тайны, которые ныне поведаю вам. Коль в засидку собрались, всю одёжу, что нарядите, заранее в сундуках своих полынью, аль какими другими травами лесными перекладывайте, а когда на лов выезжать будете, от костров да дыма берегите, что бы запах только леса при вас оставался. Если же, как мы ныне с луками дичь выслеживаете, то держитесь стороны подветренной, тогда воня ваша вся в сторону другую уйдет, нюх зверя не потревожив.
Идут охотники путями ловчими, по веткам ломаным, да следам свежим, тварь лесную выслеживая. На две версты к югу от лагеря уходят, прежде чем вепря встречают. Святослав, знаком к тишине призывая, по твари лесной прицеливается. Коли спугнуть сейчас, еще долго бродить в пустую придется, так как от охотников убегая, дичь перепуганная и собратьев своих распугает. Тетива, напряженно дзинькнув, стрелу выпускает, смертоносный удар в око вепря нанося. Смотрит князь изумленно, на стрелу свою, что из колчана только вынуть успел, гадая, кто зверя сдюжил. Да оторопело застывает, поняв, что сын его младший — Владимир, что и лук то пол года как в руках держит, меткий выстрел нанес. С удивлением справившись, по плечу дитя свое хлопает, слова похвалы говоря.
В лагерь конными возвращаются, дождавшись, когда подавала за скакунами сбегает. Гордо добычу у костра сгрузив, Святослав умением сына пред друзьями бахвалится, то, что в прикрасе не нуждается, все одно приукрашивая. Долго еще меж дружинников байки ходят о том, как Владимир малолетний в глаз вепрю с сорока шагов попал! Видно знатный князь у земли русской подрастает!
К вечеру ближе, на земле близ костра трескучего сидя, да тушу вепря свежуя, братья Святославовичи впечатлениями ловчими делятся, друг друга подтрунивая, кто следующий зверя свалит, да с какого расстояния.
— Да ты и с трех локтей медведю в пузо попасть не сможешь! — Олег Ярополка дразнит, очи в кучу собирая, вроде как кос тот на оба глаза.
— Сам ты Олеже кривой, а Ярополк лучше всех клинки метает, значит и с луком сладит, только время дай! — Владимир за брата заступается, обидой чужой огорченный.
— А ты молчал бы, робич, когда князья беседуют. — Слова скорбные брату младшему Олег кидает. Не от сердца злого, а от досады, что не его, а Ярополка сторону в споре Владимир принял.
Не выдерживают братья младшие трепа обидного, на старшего кидаясь, кулаками его мутузят. Святослав, увидав безобразие то, с место встает, да брови грозно сдвинув, к детям направляется. Как цыплят не смышленых по сторонам рассадив, спрашивает:
— Кто драку затеял?
Тычут пальцем в друг друга братья, вину свою спихнуть стараются, гнева отцовского боясь. С каждым словом винительным, что из уст детей вылетает, князь суровей становится, в недовольстве на чад своих глядя.
— А ну, цыц, семя проклятое! — Святослав сыновей грозно окрикивает. — Как вы можете скверну лить, друг друга обвиняя! Вы же братья кровные, отцом единым повенчанные, а ведете себя, хуже ворогов! Должно вам вместе быть, против мира всего меч сдерживая, а не порознь камнями в кровь свою кидаться. — И сменив гнев праведный на милость, подле княжичей присаживается, вместо нотаций должных, байки военные сыновьям сказывает. И в рассказах тех, оживают картины пред братьями: земель заморских, что чудовищами полнятся, воинов иноземных, что смешны слабостью своей пред богатырями русскими, да битв бравых, что каждый раз победу приносят. Всю любовь свою, которую лишь к одной войне испытывает, Святослав в рассказы эти вкладывает, в души детские дух ратный поселяя.
Покой ленный, что на привале стоит близ троп звериных, где князь с княжичами беседы ведут, конский топот разрывает. Вскакивают войны с мест насиженных, будто и не предавались безделью миг назад. Мечи оголяя, всадников скачущих, во всеоружии ратники Святослава ждут. Сам князь, знак умолкнуть детям дав, встает с бревна поваленного, да к тропе выходит, встретить желая, того, кто закон призрев, по княжьим тропам ловчим скачет. Каждый охотник, свои угодья охраняет ревностно, ведь если будет засидки устраивать всяк кто не попади, разбежится зверь, места глухие ища. Но не бояре наглые, как ожидалось, а гонцы из терема княжеского на горизонте появляются. Добрыня, на коня запрыгивая, на встречу воинам прибывшим скачет, послание быстрей перехватить надеясь. Мужчины, с вестями дурными с коней взмыленных на землю падают, гнева князя боясь. Ведь и с лютовать Святослав может, как прознает, с чем явились.
Получив приказ говорить, коль явились, сообщают гонцы князю о смерти матушки его — княгини Ольги.
Может ли плакать воин суровый, слез своих не таясь? Может ли слабость свою правитель людям показывать? Может ли выть от тоски, тот, кто кличи победные кричать привычный? Сможет ли понять тот, кто опору крепкую под ногами всю жизнь имел, каково ее лишиться?
Словно в тумане хмельном Святослав на гонцов смотрит, решая, не происки ли врагов то, что клевещут ему, паршивцы, в смерти матушки убедить надеясь? Не могла ведь Ольга, стержень каменный вместо тела имея, погибнуть так просто? Не в бою, не в походе, не от зелья вражеского, а от старости, что к каждому явится! Та ли княгиня, что в походы народ поднимала, да воинов за собой вела, таких, что не каждый мужчина подле себя удержит, ныне лежит бездыханная, встречи с Оземом дожидаясь?
Вскакивает Святослав на коня своего, с места в галоп скакуна отправляя, на хрип животного внимания не обращая, лишь сильней его пришпоривает. Ветер-брат, что всегда поддерживал, порывами своими разум чистя, ныне клочьями рваными в лицо кидается, песок с земли поднимая, иглами кожу жалит. Не успокоить, но отдых мыслям дать, болью телесной от тоски душевной отвлечь надеясь.
Уж близ терема князю ясно становится, что не ложь то, что гонцы сказывали. Тишина подле дома отчего такая, от которой кричать хочется, лишь бы на миг разорвать молчанье скорбное. Слуги по двору снуют бессловесно, глаз на хозяина прибывшего не поднимая, будто их головы повинны в том, что ныне случилось. Собаки, неладное чуя, под лестницу забились, Святослава не встречая, только скалятся нервно из убежища своего. По ступеням резным, что еще мальцом будучи разукрашивал, поднимается князь, к покоям княгини направляясь, но у входа с духовником матушкиным столкнувшись, останавливается. Ничего не спросил Святослав у священника, ничего не ответил отец святой сыну Ольгиному, но без слов, в отражение глаз собеседника, каждый встретил ответ на вопрос не заданный. И прикрыв очи черные, слезами полные, князь заходит в светёлку, с матерью прощаться.
