Красные камзолы (СИ) - Ланков Иван (книги бесплатно без .txt) 📗
Снег в этом году выпал рано, в конце октября. Ну как — рано? Мужики говорят, что нормально. Ноябрь — это уже нормальная зима. А сходит снег в конце марта. Здесь зимы холоднее, чем в мое время и более снежные. Нет такого, чтобы дождь на Новый Год и первый снег в феврале, как это было там.
Вот так вот. Было там. Я и сам не заметил, в какой момент это время для меня стало "здесь", а мой двадцать первый век стал "там". Уже привык и к местным сортирам, и к тому, что горячую воду надо кипятить, к отсутствию холодильников и полиэтилетовых пакетов, к регулярным церковным постам. Еженедельные походы в церковь на молитву уже воспринимал так же, как раньше с друзьями выбирался в кино или на еще какие воскресные мероприятия. И да, вместе со всеми к воскресной молитве начищал камзол, приводил в нарядный вид кафтан. На церковные службы здесь ходят словно в Мариинский театр. В максимально нарядной парадной одежде и с очень серьезным выражением лица.
Ефим гонял меня по различным формулярам капральских ведомостей, Семен Петрович таскал с собой на рынок и учил премудростям закупок на ежедневный котел в условиях, когда нет на товаре ценника, никто не выбивает чек, да и звонкой монеты явный дефицит, многое закупается бартером или по расписке от фуриера. Фомин строго спрашивал с меня воинские артикулы, строевые команды и экзерции, ну а я по вечерам гонял господина порутчика и самого Фомина по французскому языку. Кстати, тут во Пскове жила семья помещиков, приехавших из Франции, у чьих дворовых мы закупали сыр. Так что практики в разговорном французском местного образца у меня прибавилось. И мои начальники-ученики уже потихоньку сами стали лопотать с носителями языка. Коряво, с акцентом, но уже начали понимать друг друга.
По зубам мне Ниронен так и не съездил, зря Стродс пугал. Просто когда я выдал с максимально счастливой улыбкой одну из расписок секунд-майора, по которой получать у местных дрова и зерно вплоть до весеннего солнцестояния — лишь печально вздохнул и все. Ну и похвалил, конечно. Формально, даже без улыбки, но похвалил. Выслушал мое обязательное "рад стараться!" и отпустил с Богом.
А вот малец Симанских, Александр, зачастил к нам. Сначала вился вокруг солдат и даже смастерил себе игрушечное деревянное ружье. А потом нашел себе увлечение на всю жизнь — пушки. Когда мы по сходням затащили все четыре полковых орудия на раскат — это такая башня с плоской крышей для размещения на ней артиллерии — Александр, что называется, залип. До самого заката он крутился у пушкарей и заваливал их вопросами. Дошло до того, что за ним пришла по вечерней темноте его няня, а он ни в какую не хотел уходить. С тех пор младший Симанский стал завсегдатаем у артиллерийской команды. С утра и до вечера проводил время на батарее, елозил ветошью по орудиям и доставал канониров вопросами, как и положено маленькому почемучке такого возраста. При этом и пушкари, и солдаты называли его не иначе как Александр, без всяких там "Сашенька" и прочих сокращений. Видимо, кто-то из моего шестака рассказал мужикам как повел себя малец в том бою у брода.
Ну и славно. Глядишь, науки зубрить будет. Тем более он дворянин, ему служить обязательно. Так пусть лучше в артиллерии где-нибудь. Всяко лучше, чем в линии стоять. Если, конечно, есть рядом команда дюжих мужиков, чтобы пушку из грязи на марше вытаскивать. Хотя швед вроде говорил, что Александр Лукич адмиралом будет? Тем лучше. По морю пушки сами бегают, не надо толкать постоянно.
Степан, кстати, тоже зачастил к артиллеристам. Благо раскат, на котором разместили полковые пушки, был расположен совсем недалеко от того дома, что был назначен под квартиры нашему капральству. Я сначала не придал значения. Ну ходит и ходит. Если ему мало по капральству работ и он помогает пушкарям драить их орудия и таскать ящики с картузами — так пусть, чего уж. Главное чтобы утреннюю зарядку не пропускал. А потом как-то вечером Степан подошел ко мне и, смущаясь, попросил обучить арифметике. Вот так вот. Не грамоте, не всяким там хранцузским языкам, а именно арифметике.
— Зачем? Не, ты не подумай. Мне несложно, если что знаю — научу, конечно. Но арифметика — очень большая наука, всей жизни не хватит ее всю изучить. Скажи конкретно, для чего тебе? Так проще будет учебную программу составить.
Степан потупил взгляд, помолчал и потом так глухо сказал:
— Мне надо научиться самому заряд считать Чтобы… ну… Чтоб не было как тогда. Это ты потом сказал, что поскользнулся. А ведь я сначала подумал что тот, в черном, убил тебя насмерть. А у меня мушкет… — потом поднял голову и с вызовом посмотрел мне в глаза — Сам все делать буду. Пушкари говорят — навеску пороха там какими-то дробями обсчитывать надо, ты, мол, не сможешь. А я смочь хочу, Жора! Никогда такого не было, чтобы я чего-то не смог! Кроме той ночи…
В глазах предательски защипало.
— Будут тебе дроби. Там, на самом деле, ничего сложного нет.
Кроме местных мер веса разве что. Я себе весь мозг вывихнул, разбираясь в этих пудах, фунтах, четвертях, золотниках, полугривенках и прочих там либрах. Табличных данных нет, справочников нет, википедия тоже не под рукой, вайфай не берет… Но зима длинная, справился потихоньку.
А как научить считать, да еще и с дробями, человека, который и грамоте-то не обучен? Не так уж и сложно, как выяснилось. Тут на помощь пришел древний компьютер — абак. В доработанном виде абак — это наши классические деревянные счеты, какие я часто видел у писарей из хозяйства майора Стродса. Но когда их нет под рукой, то можно создать абак прямо на земле, палкой начертив линии и разместив на них камешки, как на счетах. А на снегу даже удобнее получается. Хотя, конечно, эти артиллерийские коэффициенты на каждый тип пороха я так и не освоил. А Степан — разобрался. И даже сам пороха смешивать научился. Упертый парень, ничего не скажешь. Надо будет с тех денег, что мне Генрих Филиппович выделил заказать парню счеты у местных мастеровых. Пригодится. И почему я так и не разобрался в школе с логарифмической линейкой? Нам же математичка показывала как она работает! А мы, глупые недоросли, тогда все в телефоны пялились и напрочь игнорировали этот архаизм. Так бы сейчас пригодилось! Эх!
Сашку я однажды нашел на вершине шатра одной из крепостных башен. Он сидел, обняв шпиль, дрожал как осиновый лист и как завороженный смотрел вниз.
— Ты чего там?
Оказалось — это он так смелости учится. Наверху скользко от снега, неудобно держаться и с непривычки страшно. А раз страшно — значит ему, Сашке, туда и надо. Бояться и превозмогать. Пришлось прикупить кусок веревки и научить Сашку вязать испанскую беседку. Пусть хоть какая-то страховка будет. А тот еще и возмущался — мол, когда веревкой пристрахован — не так страшно, а, значит, пользы не будет. Угу. А мне вот прям большая польза, когда он навернется по скользкой кровле. Шатер на башне, конечно, деревянный. Только дерево это старое, местами покрытое мхом. А нога по сырому мху скользит ого-го как. А еще если и со снегом, да еще учесть, что подошвы здесь плоские… Нет уж. Первая и главная заповедь верхолаза — страховка должна быть непрерывной. Так что хочешь ползать по верхотуре — учись вязать страховку. Из двух трехметровых кусков веревки. Уж извини, других нет. Покупать больше — разориться можно. А прикупить пеньки и сплести веревку самому — это только летом. Там какие-то свои особенности производства, связанные с вымачиванием посконного волокна, сушением и прочие премудрости, которыми по зиме никто заниматься не будет.
Тем более что я и веревки-то делать не умею. Пользоваться — умею, делать — нет. А то, что они вьются из конопли — так и вовсе для меня было открытием. Я-то думал, что всякая посконь и матерка, из которой делается пенька — это что-то экзотическое и неведомое. Угу. Ну да, экзотическое. В моем времени никто уже и не помнит, небось, что конопля нужна для изготовления веревок и мешковины. Что грубее и прочнее — то посконь. Что мягче и эластичнее — то матерка. А конопляное масло так и вовсе используют на кухнях вместо подсолнечного. Ну и синяки смазывать, чтобы быстрее прошли. А уж синяков на морде за зиму Сашка притащил много. Дня не проходило, чтобы он не сцепился с кем-нибудь из соседних рот. И ведь сам первый задирается, а потом летает по всему Среднему городу, по причине превосходства соперника в массе. Ну да ладно, чем бы дитя не тешилось… Пока никого не покалечили — и то ладно.
