Наши уже не придут 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Только вот все понимают, что желаниям маршала Фоша не суждено сбыться.
Счёт жертв испанки пошёл на миллионы — газеты вопят со своих заголовков о новой «Чёрной Смерти» и «Мрачном Жнеце», а разного рода религиозные организации переживают новый подъём популярности.
Больше всех, естественно, страдают солдаты. Проживание в условиях критической скученности, всепролазной сырости и вездесущей антисанитарии создаёт особые условия, способствующие высочайшей заболеваемости. Грипп разлетается по траншеям со скоростью звука, поэтому болеют практически все.
Госпитали переполнены, тела хоронят в братских могилах — положение дел паршивое. Войну давно надо было закончить.
У немцев положение ещё хуже — к уже перечисленному добавляются голод и революция.
В Берлине идут бои, кайзер уехал из страны — воюют спартакисты против социал-демократов, уже успевших сформировать правительство.
На военных всем плевать, поэтому началось дезертирство с фронта — о явлении стало известно от пленных.
Всё стремительно рушится, совсем как в феврале 1917 года, но есть ключевое отличие — социал-демократы показывают хорошую организованность и противостоят местным «большевикам», в роли которых выступают члены Союза Спартака.
Получается очень интересно и некоторым уже кажется, что революция будет идти по сценарию России, но это заблуждение. Реакция уже готова и будет действовать решительно.
«А кто командует армией?» — спросил себя Аркадий. — «И что она будет делать, если власть возьмут спартакисты?»
Среди немецкого офицерства практически тотальный антикоммунизм, поэтому прекрасно понятно, что это будет главный противник Союза Спартака.
«А солдаты слушают офицеров, поэтому пойдут за ними», — подумал Немиров. — «Вот тебе и фрайкор».
Впрочем, такого рода организации не могут быть жизнеспособными без стороннего финансирования. Это группы взрослых мужчин, которые не занимаются непосредственно заработком средств на пропитание — откуда им взять деньги?
— Французы, тем не менее, не собираются возвращать нам экспедиционный корпус, — произнёс генерал-полковник. — Они почти не скрывают, что хотят использовать их где-то ещё.
— Понятно, где, — хмыкнул Чичерин.
Во Франции остались только наиболее лояльные французам русские войска — остальных отправили в Алжир. Как уже выяснил Чичерин, в Африке находятся члены солдатских комитетов и прочие нелояльные. Всего их около девяти тысяч и дипломат ведёт переговоры о возвращении хотя бы их.
Практического смысла не отдавать их, у французов нет — в боевых действиях их не использовать, ведь они сразу же начнут сеять смуту среди других солдат.
— Товарищи Сталин и Молотов выехали в Париж, — сообщил Чичерин, попивающий чай за обеденным столом. — В Версале будет проходить мирная конференция, на которой и будет решаться послевоенная судьба мира. Нам тоже нужно будет присутствовать.
Маршал Фош может быть настроен сколько угодно агрессивно, но правительства Франции и Британии уже всё решили — войну пора заканчивать. Объективные обстоятельства того требуют.
— Дождёмся товарищей и поучаствуем, — вздохнул генерал Алексеев. — А вообще, что-то мы подзадержались со всей этой мирной волокитой…
*19 января 1919 года*
Немирова уже раздражало то, как медленно здесь ведутся дела.
Перемирие было заключено 12 декабря 1918 года, когда был «додавлен» маршал Фош — он упёрся рогом и, под угрозой отставки, требовал продолжать войну. В итоге его утихомирили, как-то закулисно, после чего он, без особого на то желания, приехал в Компьенский лес, который немцы уже освободили от своих войск.
Немцы пошли на уступки — в качестве мирного жеста они отвели войска с передовой, но уходить с завоёванных в ходе наступления территорий отказались. Это не разгром.
Социал-демократы, крепко держащиеся за власть, лавируют между национальными интересами и необходимостью закончить войну — получалось у них не очень. Антанта хочет впиться Германии в глотку, а социал-демократы хотят свести всё к довоенному положению.
— Таким образом, в соответствии с ранее заключёнными соглашениями, вы не можете претендовать на какие-либо территории Центральных держав, — сообщил премьер-министр Жорж Банжамен Клемансо. — Так что я не совсем понимаю, зачем нужен этот разговор…
— Османская империя в сделку не входила, — произнёс Сталин. — У нас, как и прежде, есть интересы в этом регионе.
— Вот как… — произнёс Клемансо.
— У нас другие планы на Османскую империю, — покачал головой премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж. — И ваши интересы в этих планах не предусмотрены.
— Тогда мы оставим за собой право не признавать итоги мирной конференции по вопросу самоопределения Польши и Литвы, — ответил на это Иосиф Виссарионович.
Это немаловажный вопрос, который беспокоит практически всех — а что делать с Польшей? На Литву всем плевать, ведь она большей частью контролируется Советской Россией, а вот Польша — это серьёзный буфер между большевиками и тем, что останется от Германии.
Ещё всех беспокоит революция, произошедшая в Германии — марксисты там сильны, поэтому есть риск, что будет образован коммунистический блок. Этого Антанта позволить себе не может. Следующая война, которая точно состоится, будет вестись против социалистической России, поэтому думать об этом нужно уже сейчас.
Предварительное мнение Антанты гласило, что Польша должна стать независимой, власть в ней должна быть установлена демократическими методами, а политическое влияние большевиков должно быть нивелировано.
Аркадий просто слушал эту беседу, не собираясь вмешиваться.
Ему скоро ехать в Петроград, чтобы улаживать свои замороженные дела, а затем полноценно браться за корниловских мятежников.
Он так и не понял, какова его роль в переговорах, ведь всё это мог сделать любой другой дипломатический функционер.
«Ленину, конечно, виднее», — подумал Немиров. — «Но я бы гораздо больше пользы принёс на фронте».
Владимир Ильич, видимо, тоже это понял, поэтому организовал отзыв на Родину.
— Поэтому вам придётся начать учитывать наши интересы, — сказал Сталин. — Мы неплохо поработали вместе и достигли выдающихся успехов — давайте продолжать в том же духе?
— Османской империи, в прежнем виде, скоро не станет, — заговорил Клемансо. — Но это не значит, что вы можете рассчитывать на проливы.
До Немирова уже довели, что были договорённости между Францией и царской Россией о том, что Россия получит претензии на Константинополь и проливы, если поддержит Францию в вопросе полного расчленения Германии.
— Нас не интересуют проливы, — покачал головой Сталин. — Но нам нужно что-то более приземлённое, находящееся в Анатолии…
Он имеет в виду анатолийские территории прилегающие к Закавказью. С Польшей советскому правительству всё понятно — Антанта её просто так не отдаст.
— Всё это обсуждаемо, — кивнул французский премьер-министр.
Это было обычное недопонимание. Константинополь они отдать никак не могли, это было бы крупное геополитическое поражение, но вот маленькие кусочки земли в Анатолии — это незначительные потери.
В общем, Аркадию было понятно одно — это всё очень надолго.
«Страны Антанты не могут договориться между собой, а тут ещё и Россия вылезла», — подумал он. — «Переговоры будут жаркими».
*27 января 1919 года*
— Здравствуй, холодный Петроград… — сошёл Аркадий с корабельного трапа.
Снежные сугробы, пробивающий зимний китель ветер, серый лёд и хмурые тучи. Запахнув ворот, Немиров направился к ожидающей его машине.
Нужно сразу же, не теряя лишнего времени, ехать к Ленину, чтобы передать пакет с самой актуальной информацией по переговорам, а затем, без проволочек, организовывать поездку в Ковров. Там нужно будет лично проверить партию новых автоматов, после чего уже с ними отправляться в расположение дивизии, под Тверь.
