Двоепапство (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Он и не заискивал. Более того, печалился, что недавно завершившийся Крестовый поход лишь ослабил Османскую империю, но не сокрушил окончательно. И что подписанный мирный договор не даёт возможности окончательно добить ядовитую змею, засевшую в Риме Восточном, Константинополе. Ибо данное Борджиа слово было, есть и будет крепче закалённой стали. Но вот если Баязид II или кто-то из его военачальников осмелится нарушить договорённости со своей стороны… Тогда он, викарий Христа, воспримет это как щедрый дар небесный.
Король Франции был вынужден признать действенность подобного. Баязид II и так был изрядно напуган понесёнными поражениями и пошатнувшимся троном. А после таких слов Папы Римского, одновременно успокаивающих и напоминающих, в Риме могли почти что не опасаться любых неправильных по их представлению действий османов. Неудивительно будет, если те и вовсе прекратят досаждать близ сербской границы, лишь бы не дать почуявшим вкус целой череды побед Борджиа повода возобновить войну.
Война. Она уже началась, называясь новым Крестовым походом, в сравнении с которым даже недавно окончившийся следовало считать уступающим по охвату и значимости. Цель – Иерусалим и наверняка не только он. Возможность достижения основной объявленной цели? Людовик XII и сам хорошо понимал в военном деле. и советоваться не брезговал, а потому осознавал, что успех… почти что неминуем.. Слишком несравнимы силы мамлюков и их даже маловероятных союзников и той армады, которую готовы были собрать под знаменем Креста Борджиа, умеющие кипятить адское варево в своих котлах. Воистину аптекари сатаны и родственники Люцифера! По хитроумию уж точно сравнимы с главным врагом рода человеческого.
Сейчас король сильно сожалел, что в его окружении не нашлось своего «борджиа». Имелся талантливый военачальник, доставшийся ещё от почившего после взрыва бочонка с порохом Карла XVIII, маршал Луи де Ла Тремуйль. Верный, преданный, умеющий прислушиваться к советам и побеждать, но вместе с тем… Да, ещё и битый главными врагами Франции и таящий глубоко в душе страх перед ними. Тот самый страх, ведомый и ему, королю.
Опора в делах духовных, кардинал Жорж д’Амбуаз, понимающий, осознающий необходимость тесного сочетания духовного и светского. Именно этому кардиналу Людовик XII был обязан многими политическими и управленческими решениями, поспособствовавшими укреплению своей власти над Францией. Теперь д’Амбуаз был ещё и противовесом Папе Авиньонскому, Юлию II, он же Джулиано делла Ровере.
Местный французский понтифик тоже был тут. Необходимый, важный в политической игре, но в то же время опасный для всех вокруг. Почему? Да потому что осмелился открыто выступить не только против самих Борджиа, но и против всех проводимых ими преобразований, духовных и светских. А таких врагов что Родриго, что Чезаре уничтожали неотвратимо и с предельной жестокостью. Жестокость заключалась не в процессе умирания врагов, а в уничтожении того, за что те боролись, чего хотели достигнуть. Карл VIII, кардиналы Крамер и Шпенглер, кардинал Карафа. Пока был жив Лодовико Сфорца, но он уже потерял большую часть и мало кто сомневался, что спустя некоторое время потеряет оставшееся, включая саму жизнь. Ну и род делла Ровере, что не склонился подобно Орсини и Колонна. Тем Орсини и Колонна, которые остались живы после ожесточённого противостояния с новыми владыками Италии.
Трое их было, советников, которые сейчас являлись ему необходимыми. Маршал де Ла Тремуйль, Папа Юлий II, кардинал и вице-канцлер Жорж д’Амбуаз. Потому Людовик XII и собрал их, чтобы высказать свои мысли и услышать их видение происходящего, равно как и того, что лишь может случиться. Война, управление королевством и церковь. Все три части сейчас были важны и каждую требовалось затронуть. Вот король и высказывал своё беспокойство как по происходящему вовне, так и о творящемся внутри королевства. Вовне, понятное дело, начало новой войны, она же Крестовый поход, а также о намерениях Франции. Внутри же… Требовалось сделать так, чтобы как дворянство, так и простой народ были опорой трона, а не мечтали о смене монарха. Столетняя война, она послужила хорошим. пускай и болезненным уроком, да и правление предшественника Людовика XII тоже оставило после себя не лучшую память. Внутренние усобицы, неудачные войны, обнищание многих провинций, готовность части этих провинций восстать. И восстания тоже, пусть пока и подавленные. Подавленные мягко, поскольку излишек силы мог вызвать вторжение соседей. Такое, которое королевство могло уже и не пережить. Не после Бретани!
Обо всём этом король и говорил, зная, что его не просто слушают, но и готовы в нужное мгновение дополнить, посоветовать. А то и вовсе со всем почтением к монаршей особе, но возразить. Первые действительно значимые слова прозвучали от д’Амбуаза:
- В королевстве неспокойно, сир. Случившийся раскол всколыхнул всех, а сохраняющаяся вражда с Римом не даст успокоиться ни духовенству, ни дворянству. Если беспокоятся они, крестьяне и городские ремесленники тоже останутся взволнованы. Их необходимо успокоить. Иначе…
- Многоглавая гидра мятежа. Я помню! Но что можно предпринять?
- Талья, - произнесённое кардиналом слово само по себе многое говорило собравшимся. – Этот налог становится настолько ненавистен низкому сословию, что если мы его не ослабим, то может случиться самое печальное. Уже почти везде начинают шептаться, что в Англии тальи больше нет, что она изменилась, став другими налогами, более щадящими и справедливыми. Люди шепчутся, а ещё им нашёптывают.
- Но талья приносит много денег, - покачал головой Людовик XII. – Отменить её – вонзить себе кинжал в ту руку, которой мы держим меч.
- Не отменить, а только понизить. И избавить от неё тех дворян, которым не повезло владеть не рыцарскими феодами. Это тоже вызывает ропот. Ваш тёзка, сир, Людовик XI, оказался чересчур настойчив в своём желании пополнить казну. Теперь вам желательно вернуться с предшествующим ему временам. Или почти вернуться.
Король понимал, о чём говорил д’Амбуаз. Людовик XI Валуа, по не совсем понятным причинам прозванный Благоразумным, поднял тальи, этот земельный налог с очень удобными для монарха возможностями его сбора, аж в три раза, тем самым вызвав к себе чуть ли не безграничную ненависть тех, с кого он собирался. Не самый благоразумный поступок, как и множество других, если не успокаиваться привычными для многих словами о правоте коронованных особ, которым «сам Господь подсказывает верные решения». Многие такие раньше времени отправлялись на суд к Отцу Небесному. Как и его предшественник, тоже чересчур рано позабывший о непредсказуемости воли небес.
- Королевский указ может оказаться полезен. А может и нет, - призадумался Людовик. – Если созвать Генеральные штаты?
- Время, сир, - проскрипел маршал. – Но если таково ваше желание, то можно сперва издать указ о снижении тальи … на год или два. Потом же созвать Генеральные штаты и вместе со снижением тальи принять и иные законы во благо короны.
- Вы сведущи не только в делах войны, де Ла Тремуйль, - одобрительно проворчал король. – Да будет так, я доволен. И сделаю довольными французов, которым многое пришлось пережить в последние годы. Они должны быть довольными, чтобы трон подо мной оставался незыблем, словно скала. И я не позволю пытаться его расшатать ни извне, ни изнутри. Ваше Святейшество, я сейчас говорю о ваших излишне ретивых отцах-инквизиторах! Они вновь пытаются вызвать недовольство своими деяниями. Неужели страшная смерть главы их ордена, его верного помощника и иных святых отцов их так и не образумила, не заставила как следует задуматься? Если нет, тогда образумьте их сами!
Джулиано делла Ровере, слушая слова недовольного последними действиями инквизиторов короля, только и мог, что вежливо кивать, соглашаться, обещать то, что желал услышать монарх. Братья-проповедники после того отравления верхушки их Ордена и последующего взрыва, устроенных притворявшимся их собратом культистом… сильно испугались. А страх, он порой заставляет делать не самые разумные вещи.В том числе и пытаться избавиться от него при помощи внушения похожего страха другим. И вот тут притаилась ошибка, которую требовалось исправлять.
