Государь поневоле (СИ) - Осин Александр Васильевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Ромодановский закивал:
— Так, так, государыня. И дьяка Семена Писцова, лучшего из моих спомощников, и наряд приказной в помощь отправлю. Надобно смотреть на избу Тульскую, что за люд у меня там, на съезжей, правит.
Я заставил Петра немного подышать глубоко и успокоиться. Голос выровнялся:
— Благодарствую тебе, матушка. А к Софье-то пойдём?
Матушка повернулась к Стрешневу:
— Тихон Никитич, батюшка, пошли кого к царевне, скажи государь Пётр Алексеевич с повелением к ней быть изволит.
Старик-боярин покряхтел, крутенько царица изложила просьбу и очень уж к Софье непочтительно, но перечить не стал. Откланялся и вышел из палаты.
Разговор далее пошел в основном о каких-то дворцовых раскладах, о делах Казанского приказа, да новых указах Софьи, и царь моментально потерял к нему интерес. Я пытался было прислушаться, но пришлось отвлекаться на объяснения ребенку, как и что крутится в его игрушке. Никого не стесняясь царь опустился на пол и попытался просто вести "паровозик по полу". Царица заметила это и попросила Зотова отвести меня в комнату и там ждать выхода. В отличии от Петра, я не обрадовался нашему удалению, так как, как раз в этот момент Черкасский заговорил об уральских делах и об Иване Нарышкине.
…
Встреча с Софьей состоялась в той же Посольской палате, где был приём и дневное сидение. Вместе с царевной туда пришли князь Василий Васильевич Голицын, князь Иван Милославский, окольничий Пётр Толстой, да дьяк Шакловитый. Ещё присутствовал какой-то чернец, которого я видел раньше пару раз на официальных мероприятиях в компании того же Федьки Шакловитого, но имени которого вспомнить не мог. Брат Иван подтянулся чуть позже. Глупо улыбаясь всем, он, поддерживаемый под локти своими комнатными стольниками, устроился на троне. Я сел рядом с ним. Правительница расположилась у трона брата на принесённом кресле. Матушка довольствовалась более скромным стулом недалеко от меня. Присутствующие разделились по лавкам, выбрав ту сторону московской власти, которую они представляли. Стоять остались только рынды за нашими спинами, да Шакловитый с Зотовым.
Первой, вопреки обычаю, заговорила Софья:
— Почто звал, меня Пётр Алексеевич? Ужель имеешь утеснения какие во дворце? Или наново отроческой мудростью будешь потчевать?
Обращалась она ко мне напрямую, чтобы более унизить мачеху. Однако я не поддался и сначала спросил разрешения говорить у царицы. Та, мило улыбнувшись, сделала вид, что разговор сей, не очень и важен для неё.
— Сказывай, Петруша, сам свои нужды, как нами было уговорено.
Игнорируя издёвку Правительницы, я вежливо отвечал посредством носителя:
— Нерадостно мне сестрица вдалеке от Москвы жить. — Софья насторожилась, видно пускать обратно в Кремль нас очень не хотелось. — Взял я к себе немцев для устройства огненных забав, да пеняют мне бояре и святые отцы в том. А православных мастеров не сыскать, а коли сыщу кого, и то без указу твоего брать не можно. Надобно мне пресветлая Правительница, великая княжна и царевна, сестра моя София Алексеевна, позволения брата моего, великого государя, князя и царя всея Велика и Малая и Белая Руси Ивана Алексеевича испросить, дабы людишек, которы мне для устроения потех дельны будут, беспрепятственно брать себе, где приищу, не сносясь впредь с кремлевскими дьяками. Я мню, довольно будет и того, что тебе писать буду, кого взял, да ждать с твоего благоволения кормов, что я указал. И по этой твоей воле, взятых потешных людишек я держать буду. А ты уж сама брата моего известишь, да дворянам и прочим ближним укажешь помешки мне не чинить. Скажу я, что будет сиё и мне ладно, и тебе не хлопотно.
Царевна на минутку задумалась, а потом спросила у присутствующих:
— А что вы, бояре и прочие большие и близкие нам люди, о сём мыслите? Как рассудите?
Многие от противной Петру стороны хотели высказать, но Софья указала на Милославского. Тот встал, покряхтел, погладил бороду и с притворным смирением отвечал.
— Что ж сия просьба не велика есмь, токмо разумею я в ней опаску, что великий государь Пётр Алексеевич по малолетству и наущению разных своих людей может не узнать подлости или басурманства того, кого он привечает. Более для сбережения благости и царёвой чести следует оставить всё, как заведено ныне. Мы же помешки чинить и не мыслим, а лишь о благочестии пресветлого имени государей московских стараемся.
"Ишь старый пень, о нравственности моей заботиться вздумал! О себе и сыновьях, да племянниках своих подумай!" Однако вслух Пётр сказал:
— О благочестии государева имени лучше матушки-царицы никто не позаботится. И как холопы могут судить о чести господина? В том у тебя, Ивашка, разумения нет. Чай ближние мои, комнатные стольники и спальники, по роду чести вам Милославским не уступят и соответчики из них наилучшие в том будут.
Показалась, что старик задохнулся от нахлынувшего гнева, но рядиться родом не посмел. Следующим выступающим стал Василий Голицын. Он неожиданно поддержал мою просьбу, только поставил условием что, коли благословения от Правительницы не будет, то и со двора моего всех взятых гнать. Я было растерялся, не зная позволить ли Петру как он хотел криком настоять на своём, или согласиться в надежде потом как-нибудь выкрутиться. Меня спас Зотов, выдвинувший встречное предложение — мастеровых, взятых без благословения, я могу перед Думой защищать, и по приговору Думы их держать.
После ещё нескольких выступивших с нашей и с Софьиной стороны, на этом решении и остановились. Я сразу же получил закорючку на своем указе о поверстании Никиты Демидова сына Антуфьева в жильцы и назначении его первым помощником к Зотову. С этим указом следующим утром и отправляли Лопухина в Тулу.
В ответ на вопрос: "Еще чего надобно?", я решился выкатить весь список требований, который мы обсуждали с Зотовым перед этим "сидением".
1. Позволить строить потешную слободу за Яузой и дать из казны денег на то сколь надобно. В той слободе селить людей взятых в потешные и моих робяток.
2. Учредить в той слободе опытовый завод для изготовления всяких диковин на мой обиход..
3. Приписать к Преображенскому мастеров из Кремля на постоянной основе.
4. Позволить мне в Измайловском стекольном заводе новые цеха учинить.
5. Выделить в Измайловском или других дворцовых селах поля для ращения заморских плодов. Да выделить деньги на покупку сих плодов.
6. Пожаловать Зотову 10 000 рублей на строительство в Лыткарино кирпичного завода исполу с казной. Да других заводов, кои он измыслит.
7. Звать мастеров иноземных для работы на заводах опять же на казенный кошт.
8. Дать денег на покупку у иностранцев всяких припасов для огненных потех.
9. Выделить из Пушкарского приказа порохового зелья, да пушек, да пищалей затинных.
10. Из дворян, сынов боярских, жильцов и прочих служилых числом в сотню взять на обучение заморскому воинскому искусству вместе со мной. Да назначить им кормов от Кремля.
11. Кликнуть в потешные полки охочих людей вольного московского люда и прочих городов, положив им денег вдвое против стрелецких.
12. Из оружейного приказа прислать мушкеты и другое огненное заведение для тех полков.
13. Повелеть Ивану Нарышкину промышлять золотые и иные руды за Камнем, где сыщется. А для того указать воеводам и монастырским властям помешки ему не чинить, а людей и припасы давать невозбранно на государев кошт.
14. Освободить от таможни любые товары, что будут от опытовых заводов торговаться за море и по Руси.
Софья и все её ближние буквально выпадали в осадок пока я зачитывал. Поэтому дискуссия началась не сразу, а была перенесена на следующий день. Но это оказалось даже на руку.
В вечор был разговор еще один, почти приватный, с патриархом. Он, я полагаю в воспитательных целях, задумал при ученике пенять Зотову на мои вольнодумства и корить того нерадением в обучении государя. Отдельно присовокупил пьянство в последний день поста, но этот грех насколько я понял не проходил по тем временам как особо крупный. А вот недостаточная церковность воспитания царских отроков могла повлечь любые по суровости для наставника последствия. Однако Иоаким ограничился наложением епитимьи — неделю строго поститься и денно, и по вечере, перед сном, читать мне наново жития и толковать их. К этому он добавил, что будет читать не сам Никита, а специальный служка-монах от подворья владыки, да тоже слушать толкования и обо всех успехах его святейшеству докладывать.
