Государь поневоле (СИ) - Осин Александр Васильевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Эскорт догнал царя только уже на подходе ко дворцу. Первым, конечно, был Матвеев, за ним топали остальные. Ошарашенный народ во все глаза смотрел, как молодой государь один вбегает на Красное крыльцо.
Поднявшись, Пётр остановился, поставил локомотив, поправил вагончик и принялся заводить пружину. На этот раз игрушка пробежала метров восемь-десять, почти до конца перехода. Ребенок бежал за ней и радостно смеялся. Потом вновь завел и отправил его обратно.
— Андрейка, пускай его взад. Заводи! — Царь не стал возвращаться, а ждал, когда Матвеев запустит локомотив обратно к нему.
Так игрались мы довольно долго, пока не заболела царская десница. Пётра это не смутило, и он уже хотел заставить кого-то из толпящейся кругом дворни заводить для него пружину, когда я заметил, что Учитель явно что-то хочет сказать. Мягко пожурил царя, что тот забыл поблагодарить за подарок. Тот подскочил быстро подбежал к Зотову и обнял его.
— Спасибо, Никита! Спасибо, потешил! Проси чего хочешь! Велю!
— Великий государь, дозволь просить не за себя, а за крестьянина тульского, коий поклонился тебе сей игрушкой. Наветами завистников ввергнут он был в долги большие пред казной. Но, то дело не великое, обещался я за него в грамоте недоимку возвернуть, токмо остался он все ещё на съезжей. Приказной дьяк там из близких свойственников Толстых и Милославских будет. Подбил он своего закупа крикнуть "слово и дело". Чаю, грозит нашему умельцу пытка страшная. Хоть доносчик из записных клеветников, да и кат подкупленный шибко пытать его не будет, но надобно, чтобы ты, Великий государь указал вину Никите Демидову сыну Антуфьеву отпустить и к себе в Верх взять.
— Постой, Никита Моисеевич, Голицын с собой в Тулу брал мой указ того крестьянина в Москву слать в мои работные люди. Тут и будем вину его разбирать. Ужели тульскому воеводе царь не указка?
— Кхм-кхм. — замялся Зотов. — Видишь ли, Пётр Алексеевич, надобно теперь для приказных, что бы указ сей царевна собственноручно надписала. Боюсь, не выйдет у князя привезти Демидова ко двору.
"Бл..! Облом! Майор-то разве не знал? Но злиться-то не на кого! Власть сам отдал". — А вслух, через носителя, сказал:
— Так идем к сестре! Еще один указа напишем. Ужели она откажет в такой малости!
— Погоди, государь, негоже без матушки к Софье ходить.
Мы двинулись в покои к Наталии Кирилловне. В дверях платы нас встретил Абраша Лопухин, посланный за Петром и Зотовым. Он поклонился царю, сделал "страшные глаза" Учителю и сообщил о желании государыни поговорить с сыном. Что ж, за этим сюда и спешили.
Вошли в горницу. У царицы был небольшой междусобойчик с боярами Ромодановским, Стрешневым (Тихоном) и Черкасским. Пётр еще не вполне отошел от взрыва эмоций, и я поторопил его поделиться своей радостью с матерью.
— Матушка, матушка — с порога начал царь — глянь-ка, какую чудную потеху привёз мне из Тулы Никита! — И, подбежав, он сунул в руки оторопевшей царицы "паровозик".
— Погоди сынок, не след так…
— Матушка! — Перебил Пётр — Вели забрать умельца, что сделал мне возок самобеглый, в Преображенское. Умучают его сёстрины ближние.
Тут он обратил внимание на сидящего в стороне князя Ромодановского:
— Боярин князь Федор Юрьевич, то твои дьяки в Туле моего человека примучивают!
— Погоди, Пётр! Расскажи толком, какого человека? Не того ли холопа, за кого князь Борис просил? Так я тому не противилась… — Она обратила свой взор на не смевшего поднять глаза Зотова. Спросила: — Поздорову ли ты, дьяк Никита Моисеевич? Как хворь твоя, унялась ли?
— Поздорову, государыня-матушка. Спас господь, унялась моя болезнь. — Отвечал тот с поклоном.
— Знаю твою болезнь, дьяк! Только не ко времени она приключилась. Среди двора бают, как оскоромился ты в среду. Ужель дня ждать не мог? Чай на пиру, то не зазорно было б вином веселиться! Не жданно от тебя такое поношение царской чести.
На Учителя мне было больно смотреть — казалось ещё немного и он кинется опять в ноги молить царицу о милости. Видно это был не первый срыв. А ведь в прошлом теле Олег Александрович держал себя трезвенником. Петру тоже не понравилось раскатывание его наставника матушкой в тонкий блин, и он сам, без моей подсказки вмешался.
— Матушка, Никита уже повинился предо мной и я на него не в обиде. Прости и ты его!
Наталья Кирилловна недовольно взглянула на перебившего её выговор сына. Но сказать ничего не сказала, а снова обратилась на дьяка.
— Я простил Никиту, государыня! И в опале ему не быть! — уже громче произнёс царь.
Опять долгий взгляд в глаза сына. Я прячусь в подсознании, доверяю Петру самому разрулить ситуацию. Царица вздыхает:
— Но, коли государь простил тебя, дьяк, то и я прощаю. Будь по-прежнему люб нам.
Зотов поклонился царице. Та уже милостиво сказала:
— Сказывай, Никита Моисеевич, государь наш зело несдержан и радостен своей новой игрушке. О чём дело стало?
Учитель сжато описал бюрократическую коллизию с указом.
— Почто Пётр Алексеевич не указка для твоих людей Федор Юрьевич? — грозно спросила царица Ромодановского.
— Так, великая государыня, об том договорено было в думе, что быть всем служилым людям в Московском царстве за указом Правительницы Софьи Алексеевны и без её дозволения никого наверх не брать. — Отвечал Ромодановский.
Зотов поторопился пояснить:
— Тот человек, хоть и беспороден, но весьма полезен будет, я мню, для заводов государевых. Вельми разумно писана челобитная и искусны диковины, коими поклонился он. Прошу, Великая государыня, не оставь своей милостью, помоги его взять ко двору в потешные работники.
Не перехватывая управления, я попытался воздействовать на носителя. Пётр легко понял требуемое и поддержал просьбу Учителя:
— Матушка, я уж и указать это готов наново, но надобно с царевной говорить, а помимо тебя делать сиё я не желаю. Прошу я тако ж вели стольнику твоему Аврааму Лопухину поспешать в Тулу неоплошно с тем указом и быть при страже у сего Никитки, покуда тот на Москве не будет. А кравчего моего князя боярина Голицына обратно повертать.
— Не можно это, сын мой, дворянину московскому и стольнику у крестьянина подлого рода за стражей быть! То великое умаление чести его будет. А через то и царской чести!
Я взглянул на Зотова, ища поддержки. "А, ладно, попробуем так. Ну, Петруша, переводи!"
— Так я в службу возьму его и дьяком готов дарить. Коли он умен, так как Учитель мой говорит, так пускай будет сей Никита помощником в новом классе государевом. И будет стольник твой не крестьянина везти, а следить за приказными князя боярина Ромодановского, чтобы вреда ему в дороге не делали. Пошлешь ли кого из приказа, Федор Юрьевич?
Тот степенно в ответ:
— Пошлю, государь, коли ты велишь, да брат твой единодержавный сиё подтвердит. Опричь его не могу, не гневайся.
— Так пошлите кого до Софьи, скажите говорить с ней хотим немедля!
Царица не торопилась озвучить свое решение.
— Петруша, чем же так мил тебе сей Никитка, что ты так хлопочешь за него? Зачем так поспешать-то и Абрама посылать? Мню я можно с подьячими на Москве в приказ быть. А коли поучат, так с него не убудет. Не пристало государю о столь малом думать.
"Ну что за времена! Лупят народ, почем зря, и считают это нормальным!"
— Матушка, но посмотри, какая диковина тем крестьянином сделана. Разве кто из кремлёвских мастеров годен такое измыслить? Потому и надо послать надежного человека, проследить, чтобы вреда новому работнику от лихих людей да от стряпчих или каких иных сильных не было. — Мой носитель слегка разволновался и "дал петуха" — Матушка — царица!!!..
Наталья Кирилловна поспешила согласиться:
— Хорошо, хорошо, Петруша. Будь по-твоему. Абрам Ларионыч, — обратилась она к Лопухину — езжай, сготовься, завтра поутру спеши в Тулу. Крестьянина того, вызволи из темницы да сюда вези. А князь боярин Федор Юрьевич с тобой своего дьяка пошлёт.
