Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце» - Конторович Александр Сергеевич (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗

— Однако же вы из него стреляли?

— Не я. Это еще прежний… хозяин, наверное, стрелял.

— Зачем вы залезали в танк?

— Искал еду. Я оттуда консервы взял и сухари.

— Так? — это он уже к полицаям.

— Да, все так. Он еще банку гуталина оттуда выбросил. А сухари у него в логове были и одна открытая банка от консервов там же была. А вторую банку мы забрали, он ее открыть не успел…

— Достаточно. Вы говорили, — это он уже ко мне. — Что вы бежали из эшелона, где вы сидели. Как это?

— Ну, сидел–то я не в эшелоне, конечно. А в тюрьме.

— За что?

Я продемонстрировал ему свои руки.

— За это самое и сидел. Это, может для вас — тюрьма плохо. А я уж и привык.

— Зачем же бежали?

— Так на воле все одно — лучше. Да и слух прошел, что могут нас и не довезти вовсе.

— В смысле — не довезти?

— В том самом, что могут и к стенке поставить. Было уже такое, я слышал.

— То есть, вы хотите сказать, что бежали из эшелона и три месяца скрываетесь в лесах?

— Да уж и поболе трех месяцев будет…

— На что же вы надеялись?

— День прошел — уже и хорошо. Там, дальше — видно будет. А мне и так неплохо.

— И как же долго вы так собирались жить?

— Я, в свое время, из тайги, с Колымы, семь месяцев выходил — и ничего, вышел.

Переводчик повернулся к оберлейтенанту, и они минут пять о чём–то переговаривались. Поверили или нет? Чего мне теперь от них ожидать? Сказка моя шита белыми нитками, и раздолбать её — пять минут работы головой. Проверить все они, конечно, не сумеют, да и зачем это им надо? Поставить к стенке они и так меня могут, для этого все поводы у них есть.

— Господин оберлейтенант считает, что вы врете. Чем вы можете подтвердить свои слова?

— Ничем не могу. Если хотите, то можно сходить, трупы эти показать. Ну, немцев и этих вот…

— Вот вам карта — покажите.

— Не умею я с этими штуками обращаться. Пальцем, конечно, ткнуть нетрудно, да толку с того будет? Разве что, проводить туда кого–нибудь?

— Можно подумать, что у нас больше нечего делать, кроме как ходить с вами по лесам. У вас есть еще какие–нибудь сведения, способные нас заинтересовать?

— Откуда же? Не знаю я больше ничего.

— Господин оберлейтенант считает, что вы — партизан. И находитесь тут с целью нападения на германских солдат. Чем вы можете доказать обратное?

— Ну, считать он может все, что хочет, тут я ничего поделать не могу. А только, не партизан я…

БАМС!

И я оказался на полу. Кто–то из «дознавателей» приложил меня по затылку. Неслабо приложил, надо отдать ему должное. Я даже и не заметил, какой сигнал ему подал переводчик.

— Что и как считать и думать — это мы без вашей подсказки решим. Отвечайте на задаваемые вам вопросы. Понятно?

— Да чего уж тут не понять…

— Вот и хорошо. Какое задание вы получили от партизанского командования?

— Не получал я никаких заданий. Я вам могу что–то показать?

— Что именно?

— Рубашку я снять могу?

— Снимайте.

Я медленно приподнялся (за спиной засопели «дознаватели») и, сняв полушубок, начал раздеваться.

— Ого! — среагировал кто–то из полицаев.

— Что это? — обратился к ним переводчик.

— Это, господин унтер–офицер, знаки отличия воров. Он, скорее всего, действительно много в тюрьме просидел. За одну ходку столько не нарисуют.

— Ходку?

— Ну, это если один срок отсидел, говорят — одна ходка была. А чтобы такие вот отметки получить — надо несколько раз отсидеть.

— Ну и что?

— Так не поверят партизаны такому вот «расписному». Не будет с ним никто разговаривать.

Переводчик снова обернулся к оберлейтенанту, и они опять о чем–то заговорили. На этот раз, разговор продолжался дольше, чем раньше.

— Господин оберлейтенант считает, что партизан и уголовный бандит — имеют между собой мало разного. И тот бандит — и этот.

— Ну, я ж никого еще не грабил…

— И уже не успеете. Вы прятались в лесу, с оружием, и только одного этого достаточно, чтобы вас расстрелять или повесить.

— За что ж это?!

— По законам военного времени. Вы об этом слышали?

— Так это — у Советов!

— У нас — тоже. И у нас должны быть ОЧЕНЬ важные причины, чтобы этого не сделать прямо сейчас. Вы можете нам такие причины предъявить?

— Что же я вам — из пальца должен их высосать?

— В смысле — из пальца? Что сделать?

— Придумать.

— Нет. Придумать не надо ничего. Нам придумки не нужны. Нужна правда.

И какую же правду ему сказать? Назвать Ланге? Это, конечно — козырь. Да, еще какой! Обер этот по стойке «смирно» встанет. Только вот закончится это плохо. Ну, положим, сразу они меня не шлепнут, это факт. Но смотреть будут в три глаза. Пару дней я тут высижу, потом приедет неразговорчивый гауптман и… И толстая полярная лисичка улыбнется мне снова. На сей раз — окончательно. ЭТИ меня живым не отпустят. Ну, попутно и Кресту — амбец. Да и не ему одному… Этот выход ничего хорошего мне не сулит. Наоборот — смерть моя будет тяжкой и неприятной.

Оберлейтенант, не торопясь, расстегнул кобуру и вытащил из нее «вальтер». Передернул затвор и вопросительно посмотрел на переводчика.

— Вам нечего нам сказать? Тогда, вы нам более не нужны.

Глава 25

— Отчего же, есть, что сказать. Только мне от вас гарантии нужны.

— Гарантии? Какие же?

— Я не буду говорить при них, — кивнул я в сторону полицаев. — Они понимают по–русски, и после моего рассказа вы должны будете их расстрелять.

— Мы? Должны? Вы отдаете себе отчет в своих словах?

— Да. И очень хорошо. Это ВЫ не очень представляете себе, с чем имеете дело.

— Вы не заговариваетесь?

— Ничуть. Мне терять нечего. А вот у ВАС ВСЕХ могут быть ОЧЕНЬ большие неприятности.

— Вы, в вашем положении, осмеливаетесь угрожать НАМ?

— Я не угрожаю, а просто объясняю вам всю серьезность сложившейся ситуации.

— И?

— Если я вам все расскажу, а операция сорвется, то ВАШЕ командование будет искать виновных в этом. Начнет оно с поисков возможных источников утечки информации. Вам подсказать, кто будет в этом списке первым? — и я покосился на полицаев.

А их пробрало! Вон как озираются по сторонам! Ясен пень, до них дошло и они задергались.

— Ну, это уж мы сами будем решать!

— Да, ради Бога! Это ж не моя голова будет на кону стоять, после всего этого.

— Вы забываетесь!

— Да, ладно вам!

— ЧТО!!!?

— Проверьте номер карабина, который у меня изъяли!

— Номер? Зачем это?

— Затем, унтер–офицер! Только вот, хотите, я вам сразу же скажу — какой ответ вы получите?

— И — какой же?

— Вам будет приказано НЕМЕДЛЕННО доставить меня НАВЕРХ. Под усиленной охраной и со всевозможным бережением. И ВСЯ информация, которой я обладаю — уйдет МИМО вашего носа. Кому–то из верхних начальников. В лучшем случае — вас поблагодарят за бдительность. Но СВОЙ шанс вы упустите НАВСЕГДА.

Переводчик снова обернулся к оберлейтенанту. Тот, слушая наш разговор на повышенных тонах, уже давно, с удивлением, смотрел на меня. Видимо, он не понимал, почему я осмеливаюсь ТАК говорить с переводчиком, и почему он меня не обрывает. По мере разговора с переводчиком, лейтенант мрачнел. Искоса он посматривал на полицаев. Под этими взглядами они начали поеживаться.

— Выйти! — переводчик посмотрел на полицаев. — Ждать в коридоре! Отсюда — не уходить!

Полицаев смело, как метлой.

— Ну? — он посмотрел на меня.

— Распорядитесь, чтобы сюда принесли горячую воду и мыло. Я должен сбрить бороду и усы.

Переводчик повернулся к «дознавателям» и что–то сказал по–немецки.

Один из «дознавателей» пулей вылетел за дверь.

— Пусть меня покормят. Я уже сутки без еды.

— После бритья!

Жаль, я рассчитывал, что и второй «дознаватель» смотается. Ну, ничего, подождем…

Мы сидели молча. Оберлейтенант рассматривал меня с удивлением. Пистолет он положил на стол, справа от себя.