Цвет сакуры красный (СИ) - Орлов Борис Львович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Бригадир бригады заводских учеников, член цеховой ячейки КИМ Умеко Утида
Я вне себя! Ну как так можно?! Мы что, всегда должны слушаться этих замшелых стариков?! Отец — еще понятно: темный, политически неграмотный, но вот этот Волков из Советской России?!! Он же — член Партии, и секретарь нашей ячейки Ивасаки еще сказал, что он принимал участие в установлении Советской Власти где-то за границей. Это ему под большим секретом сообщил человек из Коан тёса-тё[12]. Коановец еще говорил, что Волков-сан служил в русской службе безопасности — ВЧК. А потом перешел работать на завод, потому что русским надо поднимать свою промышленность. Это, конечно, замечательно, что такой человек приехал на наш завод, но как же он может не понимать наших чаяний, нашего стремления помочь Родине?!! Мы рвемся изо всех сил, а он говорит об охране труда, защите здоровья работников и всякую прочую незначительную ерунду. А ссылается при этом на великих: на Маркса, на Ленина, на Сен Катаяму. Даже на товарища Нобухито ссылается. Открывает его работу и цитирует. Но ведь товарищ Его Божественное Величество, когда писал, не имел в виду именно наш завод!
Я злилась, очень злилась. Так злилась, что когда шла со смены домой сама накинулась на двоих модерн-боев[13]. А нечего в этих кургузых пиджачках и дорогих белых брючках точно гайдзины ходить! Со мной еще шестеро наших было, так что отделали мы этих империалистических лизоблюдов, чтоб их демоны в ледяном аду любили! Так отделали — любо-дорого посмотреть! Я даже штакетину из забора выломала и лупила их от всей души! И только когда эти червяки уже извивались на земле, в собственной крови и блевотине, вдруг подумала: жаль, что товарища Волкова сейчас с нами нет: посмотрел бы, как мы боремся контрреволюцией, с остатками буржуазной жизни, с теми, кто не хочет принять нашу революцию всем сердцем! Может, тогда бы он все понял, и не стал бы нас, точно глупых котят носами в ошибки тыкать. А ведь и он наверняка ошибается. Вот надо за ним последить внимательно. А когда он ошибется… когда ошибется, я подойду к нему посмотрю прямо в его круглые глаза, а потом скажу: «Сару мо кикара отиру[14]». Как приятно будет, когда он покраснеет от стыда!..
Наверное, глупо тратить выходной день на визит в Советское представительство, когда город так красив. А за городом еще лучше. Криптомерии и сосны слегка припорошены снежком, а ручьи так и не замерзли и журчат своей зуболомно-ледяной удивительно вкусной водой. Зимний японский лес — это не русские березки в снегу, не могучие ели с белыми шапками на лапах, но все равно — красив! Красив, черт возьми, до безумия! И вместо этой красоты, вместо храмов и развалин старинного форта, вместо бани и чайной церемонии — советские газеты в красном уголке? Бред!..
Вот только за четыре месяца пребывания Всеволода Николаевича в Японии у него это был всего лишь третий выходной. Субботники, внеочередные смены, работа в фонд Красной Императорской Армии или Красного Императорского Флота — вот далеко не полный перечень тех причин, по которым с выходными у инженера Волкова наблюдалась некоторая напряженка. И потому очень хотелось узнать обо всем, что творится в мире поподробнее — японские газеты все еще были для инженера «китайской грамотой». Нет, он уже понимал почти все, что ему говорили, а часто мог даже ответить, он уже читал техническую документацию — через пень-колоду, но все же… Но вот газеты, а того краше — японские политические программы на радио — вот с этим у него пока полный швах!
Поэтому-то и сидел Всеволод Николаевич, внимательно изучая газеты за все то время, пока был оторван от внешнего мира. Любопытное сообщение: в Нагасаки для разделки на металл прибыли три стареньких линкора типа «Марат», сиречь — «Петропавловск». В его реальности эти ветераны Первой Мировой еще успели повоевать в Финскую и Великую Отечественную. Хотя, если откровенно, проку от них было весьма и весьма мало: скорости никакой, бронирование — так себе, а системы управления огнем — так себе дважды. А тут вот пишут, что орудийные башни и орудия противоминного калибра будут использованы на строительстве крепостной оборонительной линии «Красные Курилы».
Волков откинулся на спинку стула и задумался. В его прошлом будущем японцы и в одиночку отгрохали на Курильских островах такие оборонительные сооружения, что взять их смогли только наши. Да и то потому, что к моменту нашего вмешательства Япония уже и так на ладан дышала. Нет, понятно, что не вмешайся СССР в сорок пятом — янкесы бы еще десять раз кровью умылись, но будем справедливы: если бы к моменту нашего наступления японцы не влипли так конкретно в Тихом океане и в Индокитае — хрен бы мы за неделю все Курилы захватили! А теперь в эти острова еще больше бетона и стали вбухают, орудийные башни с двенадцатидюймовками установят, минами все вокруг засыплют… Yankee you are welcome![15] Считалось, что самой сильной в мире была оборона Владика, а вот теперь… Теперь с Курилами вовсе не совладать!
«Так, а что же у нас на Балтике и в Черном море будет? Ах, вон что! Японцы передали СССР два линейных корабля «Фусо» и «Ямасиро»[16]. Чего-чего? «Фусо» переименован в «Октябрьскую революцию», а «Ямасиро» — в «Парижскую коммуну»? Прикольно! «Cool!» — как говорило подрастающее поколение. То есть, будет говорить… то есть мы еще посмотрим, будет ли… Тьфу, запутался в конец!»
Волков-старший отложил газету. «Нет, все-таки здорово, что в этом мире мы так удачно задружились с японцами. У нас много общего, да и интересы практически параллельные, а вовсе даже не пересекающиеся… Мы им продукты поставляем. И сами не голодаем, и им теперь полегче становится. А они нам — производство помогают налаживать…»
Тут он невольно рассмеялся — вспомнил, как на заводе рабочие обсуждали поставки молочных продуктов из СССР. Один из операторов — молодой застенчивый парень по фамилии Хаякава осторожно спросил у него, что такое «творог»? Всеволод Николаевич, старательно подбирая слова и поминутно залезая в словарь, долго и трудно объяснял пареньку про кисломолочное брожение, про казеин, про створаживание. Тот только кивал и кланялся, но явно ничего не понимал, потому что потом спросил: а на что творог похож? Инженер ответил: «Как тофу[17], только зернистый и совсем белый». Парень снова закивал, а потом снова задал вопрос: из чего же получается этот русский тофу? Ситуация стала напоминать анекдот про папу, умственно-отсталого сына и море[18]. Волков не успел ответить, когда пробегавший мимо рабочий, видимо уже давно живший в городе, насмешливо бросил: «Бака-дэс[19]. Из коровы!»
Должно быть, Хаякава знал, как выглядит корова и как делают настоящий тофу, а потому его посетило видение ферментации, замачивания в соленой морской воде и прессования несчастной буренки. Картина, нарисованная его воображением оказалась неслабой. Паренек замер, по-лягушачьи приоткрыв рот, а потом спросил: много ли творога делают и едят в России? Волков не успел ответить — его отвлекли дела, зато вечером ему пришлось объяснять схему производства творога всей смене чтобы отвести от населения СССР подозрения в лютом садизме и коровоненавистничестве…
— …конечно, молодцы, — донеслось до него внезапно.
Он скосил глаза. Чуть в стороне высокий человек в военно-морской форме сел напротив дежурного и, вытащив из коробки папиросу, продолжил негромко:
— Молодцы-то они молодцы, а только разбранили нас ой-ёй как. Наши-то ребята эти линкоры по Севморпути еле-еле дотащили, даром что у них обводы ледокольные, а все же. Машины еле тянут, погода — черти ворожат, в кубриках холодно, влажно… А эти здесь: а что ж вы свои «Измаилы»[20] на металл разделали? Они не хуже наших «Фусо», а старые корабли оставили? Зачем? Нам, говорят, по соглашению новых линкоров строить нельзя, хотя мы во Владивостоке построим, только они официально вашими числиться станут. А вы такие хорошие корабли — на металл. Атташе прямо черным весь стал: они ж его в дерьмо мордой макают. И все так вежливо, как у них принято, все с поклонами, с улыбочками…
