Цветочек аленький (СИ) - Шишкова Елена (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Кивает страж, расчетливым спокойствием Ольги заражаясь, поручения выполнять убегает.
Деян, прознав, что печенеги напали, первым из сарая вилы хватает и в сторону ворот градских идет, в оборону к киевлянам проситься. Пока мужики соседские кумекают, пройдет ли враг на землю нашу, а некоторые, отчаянно труся, слово бабы по подвалам прячутся, Деян, не робея к воинам идет помощь посильную оказывать. Знает парень, что коль волю печенегам дай пожгут все, да баб на пепелищах с сильничают. О том, кто печенеги такие, Деяну мать рассказывала, что и сама их племени была, пока отец не выкрал и в Киев не привез. Рассказывала матушка, что не любит народ этот русов, за то, что дань на них Игорем еще наложена. Смирившись с судьбой жены киевлянина, женщина сына народила, да тайком от мужа, дитя свое языку родному выучила. Но любовь к печенегам прививать не стала, знала, коль придется сыну прибежища искать, все одно не примут сородича сына девки, по мнению их, беглой.
Деян уж до ворот доходит, когда его старик воевода останавливает:
— Деян, мальчик мой, зачем вилы взял? Неужто печенегам соломки накидать удумал? Ладно, не серчай на старика, лучше вот чего скажи, ты ж печенежский разумеешь?
Еще не понимая, к чему воевода клонит, кивает Деян, на продолжение речи надеясь.
— Здорово то как! Пошли со мной, да пошли не боись, помощь твоя не тут надобна. Здесь, уж коли печенеги ворота выбьют, никто не поможет, тем паче юнец, вилами вооруженный.
Все больше Деян удивляется, покуда старик со скоростью, возрасту его не свойственной, под землю туннелями спускаться начинает. Свет факелов увидав, понимает парень, что то не просто подвалы, а схороны, где бабы с детьми от войны прячутся.
Неужто старик в караул подле женщин его кинуть хочет, на то Деян не подписывался, баб с их истериками да днями праздными он на дух не выносит. Только сказать о том решает, а воевода его уже кулаком вперед подталкивает, к месту, где княгиня сидит, подгоняя.
Ольгу вблизи Деян ни разу не видал, но что она это, сразу понимает. Уж больно много о ней кумушки местные судачат, что б при встрече не узнать, кто пред тобой. Княгиня от баб других, что в комнате сидят, не только роскошью платья отлична, но и тем, как голову подымая, подбородок ровно держит. Еще глазами, что спокойны, словно и нет волнений за пределами стен этих, да руками, что хоть и белы, а все одно видать работы тяжелой не боятся. Статная. Такая, что веруешь истинно, коль надо будет и хлеб сама посеет и голову врагу рукой собственной снимет. За такую женщину мужчина на смерть пойдет, калика-странник* о ней песнь затянет, а враг склонится, ноги целуя.
— Кого привел ты ко мне, Свенельд? — Ольга провожатого спрашивает.
— Это, матушка, Деян — сын мельника, что у западных ворот промыслом занимается. — Воевода парнишку вперед подталкивает, да за рукав дергает, чтоб, значит, поклон отвесил, а не глазами хлопал. — Мне сказали, просила ты молодца найти, что б с печенегами говорить мог, словно свой, а не пришлый. Так вот его и привел. Мать паренька из их племени басурманского будет, вот и учила мальца языку родному.
— А не захочет ли малец, тобой приведенный, вместо того, что б помощь позвать, ворота ворогу открыть? Знаешь ли ты, чему еще его мать учила? Может нас презирать, да печенегам в ноги кланяться? — На Деяна княгиня смотрит взглядом острым, словно знает, что прячет он не ток в одежде, но и под кожей.
— Мать моя учила место любить, где на свет явился, да отца почитать, что жизнь дал. Я здесь родился, и предки мои киевлянами были, оттого печенегам кланяться не стану. — Вместо Свенельда Деян отвечает, вопросом княгини обиженный.
— Складно говоришь, да вот правду ли? Не ярись, вижу, славный ты парень, да и нет другого нынче, кто помочь сможет. Раз княгине ответить не струсил, то и перед ликом смерти, дрожать не станешь. — Умолкает Ольга, ответа парня дожидаясь.
— Не стану. — Краток Деян, но тверд в словах своих.
— Коли так, сядь да послушай. По ту сторону Днепра, воевода Претич людей собирает, в Переяславец вести на подмогу князю Святославу. Сын мой нынче вновь в поход отправился, землю родную без меча своего оставив, чем печенег и воспользовался. Коль не выдвинулся Претич пока в сторону болгара, то свезло нам. Я тебя ходом подземным за стену выведу, к лесу поближе. Ты печенегом прикинься, скажи, что конь понес, да в чащу убег, а сам, как лагерь ворога пройдешь, к воеводе через Днепр беги, да передай, коль на помощь не явится, и седмицы не пройдет, как сдам град узколицым*, на милость врага надеясь. Так как нет в городе ни еды, ни воды вдосталь, чтоб осаду месяцами держать. А уж сможет ли Святослав потом простить тех, кто семью его не сберег, мне не ведомо, но верю я, что Претич на своей шкуре гнев сына моего ощутит, коль не поторопится.
Не обманула Ольга, и в самом деле сама по ходам сырым, в плесени подземелья испачкаться не боясь, провожатой пошла. Уверенно петляя коридорами темными, крыс факелом разгоняет, будто и не боясь вовсе грызунов этих. Другая б уж верещала почем зря. А княгиня, поступью уверенной вышагивая, лишь шипит недовольно, когда из-под ног, в туфли кожаные обутые, комок меха выскакивает.
Из темных лабиринтов переходов подземных, выходит Деан, пыль, с сермяжных штанов стряхивая, да прихрамывая на ногу левую, будто и впрямь с коня свалился, к лагерю вражескому направляется. Тем, кто спрашивает кто таков, да откуда путь держит, байку про лошадь в чащу сбежавшую сказывает. Лишь когда в Днепр прыгает, да плыть на берег другой начинает, понимают печенеги, что парень из мужей киевских, и вдогонку бросаются, да уж поздно. Руками мощными гребки сильные делая, сбегает Деян никем не пойманный. В след ему стрелы летят, из луков вражеских выпущенные, подбить его силясь, но шустрый парень, под стрелу не попадав, реку в целости и сохранности одолевает.
Сыро в подвалах, где волею судьбы женщинам с детьми прятаться пришлось. По серым стенам тени гуляют, да где-то крысы чуть слышно диалог свой ведут. Споря, видно, кто первый людей жрать станет, когда помрут те, выхода из-под земли не найдя. В темных углах, от бликов лучин, фигуры страшные мерещатся, да запах затхлый, что местам безоконным свойственен, ноздри раздражает. Земля промерзлая, не смотря на время теплое, ноги сквозь тапочки тканные студит, лихорадку предвещая. У каждого своя война. У мужчин на поле брани с мечом в руках, у женщин в подвалах, с детьми, что за юбки в испуге хватаются. И каждому страшно, хоть вояке бывалому, хоть бабе, ребенка прячущей. Ольга, головы княжичам поочередно поглаживая, пальцы кусает, от неизвестности умирая. Уж три дня минуло с поры той, что парня за помощью заслала, а подмоги все не видать. Может, сгинул Деян, под стрелами печенегов. Может, предал, сродственникам матери в город войти помогая. Может Претич в помощи отказал, гнева Святослава не боясь, копья вражеского сильней испугался. А, может, и просто не успел парень воеводу перехватить, до того как он в сторону Переяславца выдвинулся. Сколько этих самых "может" в голове княгини вертится, сосчитать никто не сумеет. Да и сама Ольга, коли спросить не ответит, чего сильней боится, в подвале сгинуть, али ворогу сдаться. Надежда, что спасенье придет, с часом каждым умирает все явственней, в смертельной агонии заходясь. Решает для себя княгиня, что еже ли сегодня Деян не воротится, воинство Претича с собой приводя, то выведет Ольга Предславу с внуками по туннелю подземному к реке, а потом ворота врагу и откроет, покуда радостно в Киев печенег врываться станет, глядишь, невестка с детишками скрыться успеет. Тяжко ожидание, когда неизвестностью маешься, но лишь решение принято, на сердце сразу легче становится.
Где-то в дали слышны крики людей, да короткие бои, что на стенах проходят. Видно не хочет печенег набегом город брать, людьми своими жертвуя, но измором взять желает, дождавшись, когда в отчаянье киевляне сами ворота подымут. Пока лишь нетерпеливых юнцов в бой засылают, в бесплодных попытках по стенам в град перелезть.
