Вернуться или вернуть? (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Екатеринодар второй половины девятнадцатого века впечатлял. От дома купца Ситникова мы отошли метров на сто, когда Серега остановился, чтобы оглянуться.
— Что не так? — поинтересовался я.
— Хочу убедиться, что это тот самый дом, в котором ты затеял ремонт.
— Не похож?
— Дом-то похож, зато все остальное просто мрак.
— Это, считай, центр города. Здесь до улицы Красной несколько кварталов. А на окраине точно будет как в станицах: мазанки, камышовые крыши, отсутствие тротуаров и удобств.
— Это ты месиво из непонятно чего под ногами называешь тротуаром? — усмехнулся Сергей.
— Вполне себе ничего. Грязь даже до щиколотки не доходит.
Меня и самого не покидало ощущение, что я оказался на грандиозной костюмированной вечеринке с декорациями "под старину". Серега хоть и выглядел "туристом" на экскурсии, но уже воспринимал ситуацию нормально. Мне же приходилось еще приспосабливаться к чужому телу и чужой памяти. Конечно, мне повезло в этом плане. Да и оказался я не сыном какого-нибудь крестьянина, а вполне обеспеченного человека.
Дом купца Ситникова на улице Медведовской (Кирова в 21 веке), наверное, был единственным кирпичным строением. Дальше по улице сплошь стояли деревянные дома, которые не имели парадных фасадов. Часть домовладений была окружена заборами, другие — покосившимися плетнями. Возле одного из таких плетней стояла древняя старуха. Бабка опиралась на клюку, подслеповато щурилась, но нас разглядела и даже напутственно перекрестила. Возле следующего забора мы были облаяны дворнягой. К ней присоединилась соседская шавка, и нам пришлось спасаться от этих кабыздохов бегом. Отстали дворняги только на следующем перекрестке, вернувшись охранять собственные дворы.
Постепенно дорога становилась лучше. Только возле новостроек было намешано море грязи, но до улицы Мира, которая в этом времени называлась Екатерининская, мы дошли по приличной булыжной мостовой. И потом двигались по относительно чистым участкам. Где застрял купец с телегой, я примерно понял, но все равно не ожидал, что так резко приличная дорога может смениться грязным месивом. Буквально метрах в двух от брусчатки, рядом с чьим-то забором, телега и застряла.
— По миру пустили, ироды окаянные! — голосил батька так, что слышно было издалека. Зрителей набралось уже прилично, кто-то, похоже, пытался помочь вытянуть телегу. Перепачканные с ног до головы "помощники" делились впечатлениями.
— Чего купец так надрывается-то? — поинтересовался Серега.
— Предполагаю, что кто-то из добровольных помощников успел что-то спереть с телеги, — ответил я, прикидывая, как самому не увязнуть в грязи вместе с телегой.
— Микола, сынку! — обрадовался родитель, заприметив меня, и начал живописать свои приключения.
Рассказа хватило до того момента, как пришел Ничипор с грузчиками. Коня к тому времени уже выпрягли и начали распределять груз. Мы с Серегой прихватили один на двоих мешок с чем-то сыпучим и поволокли домой.
— Телегу вытаскивать не будут, — вводил я Серегу в курс дела. — Если, конечно, дожди прекратятся и подсохнет, то попробуют, а так она до конца весны будет здесь стоять.
— Вполне возможно, — согласился Сергей. — Надо же, колес даже не видно.
— Чернозем, чтоб его! — Отер я со лба пот и ухватился удобнее за мешок.
Нам ещё повезло, что к самой телеге не пришлось подходить. Снимать груз поручили Ничипору. Вот он почти по пояс в грязи стоял, перекидывая товар грузчиком. Папенька Николая, убедившись, что все в целости, прихватив какую-то коробку, припустил следом за грузчиками. Что-то из товаров навесили на спину коню и в целом товар распределили. Теперь купец бдительно следил за нанятыми рабочими, продолжая дергать себя за бороду и вещать на всю округу о несчастной доле "бедного купца".
Наемных работников отпустили, как только мешки были занесены во двор. Затем мы дружно отмывались под навесом. Маруська предусмотрела такой вариант и заранее нагрела воды. Ещё и принесла для всех исподнее белье, высказывая Ивану Григорьевичу за то, что он столько времени в мокрых и грязных портках сидел. Погода уже не летняя, с утра прошёл дождь, и по ощущениям на улице было градусов пятнадцать-семнадцать тепла.
За всеми этими заботами и хлопотами личность Сергея не вызвала вопросов. Ужинали мы с Серегой снова вдвоем, потому что Иван Григорьевич занимался привезенным товаром. Конечно, он перехватил что-то из еды на летней кухне, но на неожиданного гостя не отвлекался и вопросов не задавал. А прислуга лишний раз попадаться на глаза раздраженному хозяину не спешила.
Спать я устроил Серегу на своей кровати. Узковата оказалась лежанка. Плюс комковатая перина, пышные подушки в засаленных наволочках и запах несвежего белья не добавляли комфорта. Но мы так вымотались за этот долгий день, что на такие детали не обращали внимания. Наконец появилась возможность обсудить ситуацию и подумать, как нам жить дальше.
— Серега, что ты помнишь по девятнадцатому веку? — задал я самый важный для нас вопрос.
— Как-то все поверхностно и без дат. Помню, что поезд с царской семьей взорвут. Когда, не знаю. Если насчет каких-то изобретений или научных открытий, то тоже мимо. Химию в школе я не любил. Физику тем более. Мне эти предметы для поступления на Худграф не требовались.
— Мда… попаданцы из нас никакие, — заметил я. — Истории этого периода не помним, няшек из своего времени не принесли. Единственный "рояль" — доставшееся мне тело с памятью бывшего владельца. Как жить-то?
— Я рисовать умею, — напомнил Серега.
— Я тоже на живописи после третьего курса специализировался, а толку? Меня эта живопись и в двадцатом веке не кормила. Когда перешел на компьютерную графику, вообще забыл, как кисти в руках держать.
— Может, что из великих открытий вспомним? — не сдавался Сергей. — Или в телефонах информацию поищем, пока они не разрядились?
По-партизански мы пробрались в подвал. Там уже дружно потрошили собственные телефоны, пытаясь отыскать в их памяти хоть что-то полезное.
— У меня только музыка, фото и игры, а у тебя? — поинтересовался я.
— Тоже музыка, — тяжело вздохнул Сергей. — Я немного на гитаре играю, — вспомнил он еще один полезный навык.
— Только мелодии с наших мобильников в этом времени совсем не в тему. Нужно что-то другое искать.
— Почему я в школе плохо химию учил? — тихо бормотал Сергей по пути в спальню.
Я задавался примерно тем же самым вопросом. Долго не мог уснуть, все прикидывал варианты. И ведь сколько я той литературы про попаданцев прочитал! Нет бы запомнить что-то полезное для себя! Помню только известный стёб писателей по поводу промежуточного патрона и автомата Калашникова.
Если разобраться, то пользы от знаний ещё не открытых химических элементов тоже нет. Не на той я ступеньке социальной лестницы, чтобы меня восприняли серьезно в научных кругах. Коленька даже гимназию не закончил. Хотя учиться в местных университетах и меня что-то не тянет. Там как раз студенты-революционеры активизировались.
Какое-то у нас неудачное попаданство получилось. Нет бы на полвека раньше, когда еще был запас времени, чтобы серьезно повлиять на историю. Через тридцать лет случится Октябрьская революция и к власти придут большевики. Но я понимаю, что не смогу предотвратить революцию. Даже если раздобуду оружие, перестреляю все большевистское руководство, это не изменит ситуацию в стране.
Дело ведь не в лидерах, а, как нас учили на политэкономии и научном коммунизме, в том, что "верхи уже не могут управлять по-старому, а низы не хотят жить по-старому". Революционная ситуация, чёрт её подери! Не смогу, не остановлю я эту массу пролетариата, недовольного своей жизнью.
Кстати, читал я фантастику про попаданцев в советские времена, где главный герой то Ельцина убивает, то Горбачева. Мол, нет человека, нет проблемы. Фигня полная. Не было бы Горбачева, нашёлся бы кто-то другой, кто выплыл бы на волне народного негодования. В СССР к середине восьмидесятых годов как раз была та ситуация, когда "низы не хотели, а верхи не могли". Вот и рванула страна как пороховая бочка.
