Кукловод - Шхиян Сергей (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Оставшись без посредничества женщины, оба недавних противника насторожено посматривали друг на друга, стараясь внешне выглядеть спокойными. Мне же было интересно узнать, какого черта французы забрались так далеко от своих войск и что они здесь делают. О чем я прямо спросил офицера:
– Господин капитан, как вы здесь оказались?
– О, вы тоже говорите по-французски! – обрадовался он. – Мы направлялись в Звенигород, но на нас напали ваши мужики. Их было очень много. Произошла жестокая схватка. Моя рота оказалась разбита, со мной остались только те люди, кого вы здесь видите. Нам пришлось долго прятаться в лесу. Потом мы пошли догонять свою армию.
Мы с Кологривовым переглянулись, и следующий вопрос задал он:
– А почему вы пошли совсем в другую сторону?
– Почему в другую? – искренне удивился капитан. – Мы шли правильно, и дорогу нам показывал один русский крестьянин.
– Понятно, – сказал я, – нашли себе Сусанина.
– У вас, что не было компаса? – продолжал любопытствовать Петр Андреевич. – Ведь вы вместо запада шли на восток.
Француз так удивился, как будто Кологривов открыл ему вечную истину.
– Правильно, на восток. Компаса у нас нет, но я сверялся с солнцем. Мы всю эту компанию движемся точно на восток.
Теперь удивились мы с лейтенантом.
– Так вы даже не знаете, что ваша армия отступает? – едва не в один голос воскликнули мы.
– Великая армия отступает? Зачем?
Я не выдержал и засмеялся.
– Я сказал что-нибудь смешное? – немного напрягся француз.
– Нет, господин капитан, меня рассмешил плохой порядок в ваших войсках. Вас даже не известили, что вы теперь не наступаете, а отступаете. Должен вас огорчить, месье капитан, ваша армия разбита и стремительно уходит на запад.
– Вы отдаете отчет в том, что говорите, мосье! – громко, так что начали подниматься с мест солдаты, воскликнул капитан. – Наша армия разбита? Кем? Когда?
Вопрос был сложный, но я на него ответил:
– Русскими, месье капитан, фельдмаршалом Кутузовым.
– Но, но ведь русские не хотели с нами воевать, как же так? – растеряно сказал он, и задал самый нелепый для захватчика вопрос. – И что нам теперь делать?
– Пока отдыхайте, – вмешался в разговор Кологривов, – а потом решит начальство.
– Выходит мы у вас в плену? – убито спросил француз.
– Нет, сейчас вы у нас в гостях, – сказала, приближаясь, Екатерина Романовна. – Прошу всех к столу.
Простое человеческое приглашение разом отодвинуло на второй план и сладость великих завоеваний, и нестерпимую горечь поражения. Французы, включая капитана, ломанулись за стол, на который миловидные русые девушки в длинных рубахах, подносили и подносили холодные русские закуски.
Мы остались стоять втроем. Екатерина Романовна в накинутом на плечи салопе, Петр Андреевич в ночной рубахе и с пистолетом, и я в куртке и сапогах.
– Сколько же дней они не ели? – задумчиво сказала Кологривова, наблюдая с какой скоростью враги вгрызаются в холодную телятину, пышные пироги и жадно запивают все это простым квасом.
В этот момент, по лестнице спустилась полностью одетая княжна, и удивленно осмотрев место действия, подошла к нам:
– Что здесь происходит? Кто эти люди?
– Французы, заблудились в лесу, – ответил я, наблюдая, что происходит с раненым героем.
Кологривов с ужасом посмотрел на Машу, потом на себя и, вдруг, начал пятиться, стараясь прикрыться маменькой.
– Ты, это что, Петруша? – удивлено спросила Екатерина Романовна, поворачиваясь к сыну.
Тот что-то пискнул в ответ и, забыв, про свою смертельную рану, рванул через всю гостиную к лестнице на второй этаж, в прямом смысле, мелькая голыми пятками.
– Что это с ним? – тревожно спросила хозяйка. – Может быть, опять заболел?
Я посмотрел на отвернувшуюся от нас княжну и ничего не ответил. Мне такая внезапная стеснительность и неожиданное бегство парня, совсем не понравилось.
Если Петр Кологривов каким-то образом расшифровал Машу, у нас с ней могли возникнуть лишние сложности.
– Думаю, он просто пошел одеться, – ответил я. – Простите, но мне тоже стоит что-нибудь на себя накинуть.
Теперь, когда оккупанты перестали представлять опасность, торчать в гостиной и наблюдать, за тем как они едят, смысла не было, и я пошел к себе, одеться. Когда минут через пятнадцать вернулся, диспозиция в гостиной ничем не изменилась. Только что хозяйка и княжна сидела в креслах, и русые девушки в посконных рубахах, бегали в кладовую и на кухню не так проворно, как вначале. Французы же продолжали есть русские яства, не снижая темпа.
Я сел в свободное кресло подле Екатерины Романовны. Она заворожено следила за гостями и сочувственно качала головой.
– Бедные люди, – повернувшись ко мне, сказала Кологривова, – зачем они пришли к нам… И почему мужчины так любят воевать?!
Вопрос был чисто риторический, и я на него отвечать не стал.
– Вы, Алексей Григорьевич, тоже любите войну? – спросила она.
– Только когда вынуждают обстоятельства. Мне претят убийства и жестокость. Слишком мало времени нам отпущено на жизнь, чтобы еще сокращать этот срок самостоятельно или ради чьих-то интересов.
– Очень мудрая мысль, для такого молодого человека, – похвалила она.
Я был всего лет на десять моложе нее, но и, правда, чувствовал себя рядом с ней совсем молодым. Сорок лет в эту эпоху был вполне почтенный возраст.
– А вот и Петруша, – сказала хозяйка, с удовольствием рассматривая сына в полной парадной форме гвардейского лейтенанта.
Французы тоже заметили возвращение Кологривова и на несколько секунд прекратили жевать.
Впрочем, русский офицер заинтересовал только одного капитана.
Он отодвинул стул, незаметно вытер сальные губы рукавом, и встал ему навстречу.
Из учтивости встать пришлось и нам с Машей. Капитан подошел, щелкнул каблуками раскисших, порванных сапог.
– Я не успел представиться, – сказал он, – де Лафер, капитан третьего пехотного корпуса десятой дивизии.
– Лейтенант Кологривов, лейб-гвардии гренадерский полк.
– Простите, я не ослышался, вы граф де Ла Фер? – переспросил я, с интересом рассматривая новоявленного Атоса.
