Время увядающих лилий (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (бесплатные версии книг .txt) 📗
Пока суд да дело, войска были полностью готовы к началу сражения. Авангард, центр, правый и левый фланги, резерв… И должным образом расставленные батареи, то есть на холмах, да к тому же худо-бедно, но составившие «карты стрельб». Примитивные, конечно, по причине крайней архаичности самих орудий, но за неимением лучшего и это заметно повышало эффективность ведения огня.
— Беспокоюсь я, — признался стоящий рядом и только что оторвавшийся от рассматривания противника в подзорную трубу Корелья. — И даже не за успех тех неаполитанцев, которым ты поручил кое-что передать своим… Гонзага!
— А что с ним, то есть с ними не так? Предавать нас и переходить на сторону французов они точно не станут. Я человек очень осторожный и стараюсь как можно меньше оставлять на волю случая. Мои люди внимательно отслеживают происходящее у венецианцев, там всё спокойно.
— Другое беспокоит. Гонзага хороший военачальник, но не любит прислушиватьсяк другим. Исключение — его дядя Ридольфо, но он не большой сторонник слишком новых и необычных ходов. Оба предпочитают действовать как им привычнее, а это способно доставить неудобства. Венецианцев больше, с ними приходится считаться, даже уступать.
— Всё учтено, Мигель, — успокоил я друга. — Даже если герцог Мантуи станет воевать по тем канонам, которым его обучал Ридольфо, он не нанесёт нашим планам особого вреда, разве что увеличит собственные потери, только и всего. Какое самое слабое место противника?
— Обоз с добычей!
Быстрый ответ. Абсолютно правильный ответ.
— Сюда же стоит прибавить малое число орудий, но в целом ты прав. У властителя Мантуи слюнки текут на французскую добычу, а значит он ни за что не откажется от предложения послать часть своей лёгкой кавалерии в обход, чтобы та ударила с тыла, по охране этого самого обоза. Но ведь и французы, и швейцарские наёмники очень не хотят лишиться даже части добычи. За неё они готовы драться жестоко!
— Всем нужно золото… — усмехнулась Бьянка, доселе молчавшая. — Но и нам тоже, да?
— У нас хватает выдержки и понимания, что после победы трофеи никуда не денутся. И что золото — это не самая важная часть. Куда важнее сам Неаполь, раздел которого ещё предстоит сделать наиболее выгодным для нас. И не только Неаполь. Пока же просто ждём… Для нас лучшим исходом будет прибытие кого-то из французов на переговоры. Время, оно работает отнюдь не на наших врагов и не на временных союзников. Но даже если король Франции решит атаковать сразу — мы к этому уже приготовились.
— И снова мы на фланге, — покривился Корелья. — Только теперь левом.
— Главное не где находиться, а как грамотно использовать местоположение, — возразил я. — Вот и постараемся использовать положение на фланге таким образом, чтобы противник резко расхотел нас атаковать. Батареи уже сгруппированы должным образом, осталось лишь напомнить командирам о правильных обороне и атаке. Наши то ладно, а вот вассалы Святого Престола… Эти могут позабыть, поддаться жажде славы, трофеев и понести чрезмерно высокие потери.
— Они — это не совсем мы, — испытующе этак посмотрела на меня Бьянка, ожидая реакции.
— А венецианцы — это совсем не мы. Пусть союзники, но такие, за которыми надо очень внимательно следить, чтобы потом горько не пожалеть. Слишком уж переменчива политика любой республики, особенно торговой. Сочтут, что выгоднее будет поддерживать Рим не так сильно, вот тогда и усложнят нам жизнь. А уж если взбредёт в голову с Османской империей заново договариваться… тогда будет совсем печально для наших планов.
— Планов? Каких именно?
— Позже, Мигель. Сейчас в двух словах сказать не получится, а обрывать разговор на самом интересном месте я сам не хочу. И вообще, лишнее сейчас — забивать разум тем, что даже косвенно не относится к этой войне.
Чувствовалось, что Корелья хочет сказать нечто вроде: «Сам то постоянно думаешь и о сиюминутном и о только начинающем приближаться». Однако молчит и правильно делает. Вот когда сможет одновременно гонять в голове несколько потоков мыслей, не сбиваясь и не теряя эффективности — тогда другое дело. А пока не вывел мышление на более высокий уровень, лучше воздержаться и не гоняться сразу за двумя зайцами со всем известным результатом.
Ждать пришлось недолго. Результат? Как раз тот, что доктор прописал — французы согласились на переговоры, причём даже уговаривать не пришлось. Интересно, однако! Неужто Карл VIII и его приближённые реально надеются, что им удастся договориться о безопасном проходе с учётом имеющегося на сей день расклада? Или просто хотят посредством отправленных на переговоры хоть частично, да получить представление о противостоящей им армии? Не столько о численности — это им и так известно — сколько составить личное впечатление, что часто бывает фактором не из последних. Такого я бы не исключал, учитывая наличие столь опытного и опасного человека как маршал Луи де Ла Тремуйль.
Мда… Собственно, именно он к нам и пожаловал с полагающимся сопровождением и явно снабжённый всеми возможными и невозможными полномочиями. Оставалось лишь пригласить его в спешно раскинутый шатёр чуть в стороне, дабы не любопытствовал сверх меры в глубине нашей армии, особенно касаемо расположения и численного состава батарей.
Самый минимум высокопоставленных персон, дабы не огорчать Франческо Гонзага. Он как командующий венецианской армией, я в качестве командира остальных войск… и Катарина Сфорца, чьё присутствие было важным с политической точки зрения и за ради психологического давления на маршала Франции. Корелья и Раталли были при войсках, дабы не случилось чего-нибудь неожиданного; Бьянка тоже, тяжко вздыхая, смирилась с тем, что тут ей не судьба побывать. Гонзаго, однако! Присутствие девушки, скажем так, не шибко знатного происхождения пусть даже в качестве секретаря, записывающего сказанное, ему явно встала бы поперёк горла. А конфликтовать по даже не второ-, а третьестепенным поводам я лично смысла не видел.
Но вот та самая знатность, из-за которой он хоть и косился на Львицу Романии, но вслух своего истинного отношения не высказывал — это заставило меня по иному посмотреть на некоторые намёки Родриго Борджиа относительно Бьянки. Сейчас она всего лишь Бьянка де Медельяччи, странная фаворитка папского сына и великого магистра Ордена Храма. Это немало, но в то же время не много для того уровня, куда я стремлюсь её вывести. Пусть она очень успешно учится, но набрать вес в глазах окружающих может только двумя путями, один из которых ей явно не подходит.
Выходить замуж за знатную, влиятельную и непременно зависимую от Борджиа персону… Учитывая определённые пристрастия моей подруги, подобное даже в теории очень сложно допустить. Даже если заморочиться с чисто фиктивным браком, слишком хлопотно, а это не есть хорошо. Остаётся второй путь, при котором она, как личный вассал семейства Борджиа, получит какое-нибудь герцогство, которое по тем или иным причинам будет не слишком удобным удерживать за собой лично. А потом уже трансформировать связку сюзерен-вассалы таким образом, чтобы последним стало на порядок сложнее проявлять попытки отколоться или играть в местечковый сепаратизм. Опыт веков грядущих тут сыграет на моей стороне.
Потом, всё потом и даже не на близкую перспективу. Сейчас «улыбаемся и машем» мрачному маршалу Франции, который наконец появляется в шатре и окидывает собравшихся тяжёлым таким, недовольным взором. Вот слова наоборот, более чем вежливые. Понимает, как умный человек, что ситуация сейчас для его стороны далеко не самая приятная, учитывая тот факт, что французская армия уже получала от нас по голове, а вот в иную сторону… как-то не случалось в этой войне.
— Вы пропустили нас через свои земли, Ваше Высокопреосвященство, ваш отец, Папа Александр VI, возложил на моего короля корону Неаполя, — вкрадчиво так, с показным недоумением начал де Ла Тремуйль. — Чем же вызвано то, что теперь знамя Борджиа развевается среди прочих над армией, которая преградила нам путь во Францию?
