Время увядающих лилий (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Нам заплатили, Ваше Высокопреосвященство, в том наш грех, — говоривший старательно отводил глаза, ему очень не хотелось встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. Репутация моя и Львицы Романии была хорошо известна, а Бьянка научилась нервировать окружающих одним своим видом и кривой такой, обещающей многие проблемы улыбочкой. — Король Карл избавил Неаполь не только от Альфонсо Трастамара, но и от всего ценного, что можно погрузить на повозки и подготовить к перевозу во Францию. И теперь он платит нам частью того, что было в Неаполе, очень малой частью. Швейцарцы получают намного больше!
— Я не собираюсь состязаться в щедрости с французским королём. К чему деньги тем, кто по причине мёртвости не сможет их потратить?
— В могилу деньги не унесёшь, — подтвердила Сфорца, от голоса которой ди Альбертини дёрнулся, словно через него ток пропустили. — Кардинал Борджиа спрашивает тебя другое. Готовы ли неаполитанцы отступиться от короля Франции? Вам не впервой переходить на другую сторону даже в разгар битвы.
— Они… мы боимся, Ваш-ша Светлость Всем известно, что Его Высокопреосвященство делает со своими врагами. Много таких как я, изменивших королю Альфонсо тогда, при первом сражении.
— Бывшему королю!
— Бывшему…
Эхом отозвавшись на мой комментарий, пленник снова замолк, но мне хватало и уже сказанного им. Страх! Если его разжечь в сердцах врагов, он часто помогает, но в некоторых случаях способен и помешать. Как теперь, когда один раз перешедшие на сторону французов неаполитанцы готовы были драться не столько из-за враждебности к Риму — её как раз мало у кого можно было найти… достаточно сильную, чтобы рисковать жизнью — сколько из-за реального страха перед виселицей или топором палача.
— Ты прав, поить выдержанными винами и кормить изысканными блюдами я таких как ты не собираюсь, — придавив Стефано взглядом, я выдержал небольшую паузу и продолжил. — Зато могу обещать, что не стану как-либо карать тех, кто в предстоящей битве не то что снова перейдёт на изначальную сторону, а даже просто… отойдет в сторону. Демонстративно, показательно, чтобы было ясно, что это сделано не под конец сражения, а в самом начале или до разгара битвы. И тебя… тоже отпущу.
— Ваше Высокопреосвященство!
Попытавшегося было бухнуться на колени пленника удержали стоящие по бокам охранники-конвоиры. Знали, что я подобное, мягко сказать, недолюбливаю.
— Удивлён? А зря, — хмыкнул я, наблюдая за лицом уже не такого и пленника, на котором причудливо смешались радость и неверие в происходящее, щедро приправленные глубочайшим удивлением. — Что Ферранте Трастамара, что его сын Альфонсо были… великими грешниками. Один полным безумцем, видевшим прекрасное лишь в пытках, трупах и смраде разлагающихся тел. Другой оказался просто жесток, а к тому же и неумён, раз не смог отойти в сторону от безумств своего папаши, который сейчас демонов на одном из последних кругов ада развлекает.
— Но вы же…
Заикнувшись было, ди Альбертини сразу заткнулся, чуть было язык не прикусил, поняв, что фортуна то может быть очень переменчива. Только вот захохотавшая Бьянка и ухмыляющиеся охранники совсем выносили мозг бедняге неаполитанцу. Спокойствие сумела сохранить разве что Катарина Сфорца, явно имеющая большую практику прикладного лицемерия и сдерживания истинных эмоций под маской ледяного безразличия.
— Мой враг — Франция, а точнее её король, лезущий в италийские земли. Я не питаю вражды к Неаполю и желаю правильного, доброго правителя. Но сперва надо выгнать оттуда тех, кто успел награбиться там так, что множество повозок с трудом вмещают в себя плоды этого безудержного грабежа. Можешь так и передать другим. И про обещание не карать тех, кто перестанет сражаться на стороне французов. И про то, что Борджиа желают Неаполю лишь блага с процветанием. А чтобы с тобой, Стефано, ничего не случилось по дороге, отправлю тебя со своими людьми, которые предложат корою Карлу поговорить перед сражением. Заодно у тебя появится время донести мои слова до других сынов Неаполя. Понял?
Кивает, соглашается, пытается потоком льстивых, пусть и довольно неуклюжих фраз выразить свою безграничную благодарность. Кажется, он только сейчас окончательно поверил, что его не только не повесят и не станут калёным железом взбадривать, но отпустят обратно. Мда, времена нынче… и репутация Борджиа в целом и моей персоны в частности.
— Четвёртый и последний, — фыркнула Бьянка сразу после того, как неаполитанца вывели за пределы помещения. — Но этот хоть не полный дурак!
— Да, на первых трёх надежд немного. Вроде и поняли, но мысли излагать толком не в состоянии. Голова… чтобы шлем носить и в неё есть.
Моя подруга то уже давно привыкла в подобным не шибко свойственным этому времени изречениям, а вот Катарина Сфорца в очередной раз вынуждена была призвать всю доступную ей после многолетних тренировок выдержку, чтобы не показывать истинных эмоций. Потому ограничилась нейтральными словами, хотя в глазах кое-что таки да отразилось.
— Они скажут, особенно ди Альбертини. Те трое, хоть простые солдаты, но тоже молчать не будут, Чезаре. Вы же потому и хотите «переговоров» с Карлом VIII, желаете получить немного времени, чтобы слова этих пленников донеслись до ушей других неаполитанских солдат и их командиров.
— Я и не думал скрывать очевидное от прекрасной и опасной Львицы Романии и будущей герцогини Милана, — подмигнул я Катарине. — Нет уж, обманывать союзника, в котором заинтересован на долгую перспективу, да ещё по мелочам… оставлю подобные ошибки своим врагам.
— У вас их много, Чезаре. И у меня теперь тоже, — не то реально опечалилась, не то сделала вид Катарина.
— Зато появились не только сильные союзники, но и буквально в паре шагов находится корона не самого слабого государства. Осталось лишь подойти и взять. Милан стоит риска, не так ли, Катарина?
Пристально сверлит меня взглядом и… коротко кивает, подтверждая уже ранее заключённую договорённость на эту тему. Хорошо. Теперь последний нюанс, без которого в теории можно обойтись, но лучше заранее уведомить.
— И на переговорах, если таковые состоятся, ваше присутствие необходимо наряду с моим и герцога Мантуи. Вы Сфорца…
— Ещё противовес Лодовико. Я понимаю. И помолюсь Господу, чтобы он простил всех нас, дав одержать победу в сражении.
Хочет молиться — да на здоровье, мешать и отговаривать не собираюсь. Вообще же, после допросов удалось не только подготовить людей для передачи предложения неаполитанцам — кстати, в бодром темпе надо и бумагой с печатью озаботиться, по всем правилам. Но без какой-либо торжественности, без парадного варианта, то есть незаметным листом, который тот же ди Альбертини вполне может пронести под одеждой, дабы показать друзья, товарищам и прочим. К слову сказать, там будет ещё одна небольшая, но очень интересная приписка. Получится разыграть ещё и эту карту? Просто замечательно. Нет… я ничего не потеряю.
Что ещё удалось? Конечно же, удостовериться в численности противника, в боевом духе всех частей его войска, да и степень усталости я тоже учитывал как весьма важный параметр.
Дальше… Пора из собственно Палестрины за пределы городских стен, к армии. Пусть там и Мигель, и Раталли, но всегда стоит самому пройтись по расположению частей, дополнительный раз проверить, не случилось ли чего. И для боевого духа собранных под знамёнами Борджиа головорезов это тоже лишним не окажется.
Троянский конь был заслан и даже принят. Это я про отправку в сторону подошедшей к нам французской армии одного из венецианских кондотьеров с небольшим сопровождением. «Посол доброй воли», мать его! Он должен был передать королю Франции или, на крайний случай, одному из его полководцев подписанное мной, Франческо Гонзаго и Катариной Сфорца письмо с предложением предварительных переговоров. А в качестве красивого жеста возвращались захваченные недавно венецианской конницей пленники. ВСЕ пленники, а не только неаполитанцы. Иначе нельзя, могли возникнуть подозрения. Зато так… красивые жесты никто не отменял, как ни крути.
