Ревизор: возвращение в СССР 29 (СИ) - Винтеркей Серж (книги бесплатно без .txt, .fb2) 📗
— Ну, и к кому мне идти? — разочарованно спросил я. — В чём, вообще, проблема переход для людей построить?
— Тебе же уже сказали, — развёл он руками, — в разграничении ответственности между ведомствами.
— Понятно. У семи нянек, короче… А может, у тебя получится с тестем по этому поводу поговорить? С какой стороны мне, вообще, к этому вопросу лучше подступиться? Он же наверняка знает изнутри и понимает всю эту кухню с финансированием министерств.
— Поговорю, конечно. Самому интересно стало, — пообещал он и попросил напомнить ему отдать мне мою часть Конан Дойля.
После тренировки перегрузили с ним ко мне в багажник две стопки книг.
— О! Что вспомнил, — хлопнул я себя по лбу. — Хочу завтра на ЖБИ съездить. Не слышал, там бухгалтер готова ко встрече со мной? А то я не стал к ней заходить в первый свой приезд.
— Понятия не имею, — честно ответил он.
— Ну, ладно. Там сейчас ещё ничего не происходит, и не очень скоро будет происходить, так что, не к спеху. Но ты все равно подыми там этот вопрос…
Вернулся домой и застал у нас маму.
— Вот, решаем, как Егорыча будем поздравлять? — сказала она. — У него день рождения в среду.
— В эту среду? — уточнил я, и мама кивнула.
— А что тебе на работе сказали про четверг? — взглянул я на жену.
— С обеда отпустят, — ответила она.
— С обеда… Пока домой доедешь, пока в деревню детей отвезём, — соображал я, — пока вернёмся… Если чуть-чуть где-то задержимся, то к поезду в Воронеж уже впритык… Предлагаю ехать в деревню с детьми в среду. Поздравим Егорыча по-человечески, переночуем и утром вернёмся в Москву. У тебя будет несколько часов спокойно собраться в командировку.
— Правильно. Не стоит всё на один день планировать, — поддержала меня мама. — Дорога есть дорога. Колесо спустит, и уедет твой поезд без тебя. Мы с Ахмадом тогда тоже с вами поедем, переночуем там и с утра вернёмся.
— Может, Грише с Родькой с нами тоже поехать? — предложил я. — У нас же места хватит в двух машинах.
— Конечно, — поддержали меня и мама, и жена.
— Тогда пойду предложу, пока они спать не легли, — ответил я и пошёл в соседний подъезд через запасной выход.
Гриша обрадовался моему предложению.
— Мы собирались в выходные ехать, деда поздравлять, — поделился Григорий, — но раз вы едете, то мы, конечно, с вами.
— И в выходные поедем, — добавил Родька.
— Уже настроился в субботу школу прогулять? — посмотрел на него отец.
— Ага, — лукаво улыбнулся малый.
— Ну, ладно, — обнял Гриша сына за плечи.
Во вторник запланировал себе поездку в Кремль, надо записки для Межуева передать. И хотел заехать на ЖБИ, узнать, как они там с новыми жизненными обстоятельствами свыкаются, которые мы им предложили.
Созвонился с Баклашовым, договорился, что подъеду ближе к обеду, и отправился в Кремль.
Валерия Николаевна, помощница Пархоменко, сразу мне и талоны за апрель выдала. После секретариата поднялся с копией своих записок к Воронцову, а потом спустился в Комитет по миру.
— Ну, как у вас дела? — поинтересовался я, поздоровавшись с Марком и Ильдаром. — Есть новые дела? Скандалы, интриги, расследования?
Марк с Ильдаром рассмеялись, удивлённо переглянувшись.
— Интриг нет, — ответил Ильдар. — А скандал, мне кажется, намечается.
Он ушёл к себе, но вскоре вернулся с письмом и протянул его мне.
Писала женщина, дочь которой в этом году выпускается из детского сада. Мол, нет больше сил делать вид, что ничего особенного не происходит. Молчала все последние годы, пока дочь ходила в сад, не поднимала волну, боялась, что на ребёнке потом отыграются. Но сейчас девочке доходить в этот сад осталось совсем чуть-чуть, и она решилась написать.
Суть её претензий в том, что в их детском саду до детей не доходит мясо. Причём детки все крупненькие, толстощёкие, родители радуются. А я же помню, писала женщина, что мы в войну такими же толстомордыми детьми были, потому что на одном пшене и ячке сидели.
Когда девочка подросла, продолжала женщина, она неоднократно говорила, что дома котлеты совсем другие и по цвету, и по вкусу. В конце концов, женщина подучила своего ребёнка, и та втихаря принесла домой то, что им дают в саду. В котлете вообще не было мяса, утверждала женщина. При этом поварихи уходят домой не с сумками, а с мешками!
В родительском коллективе она поддержки не нашла, хотя другие родители тоже видели эти мешки. Все молчат, не желая провоцировать конфликт. Ну, дети же не голодные из сада приходят, и не выглядят истощёнными, — говорят они.
И при этом она считает, что ей еще повезло с группой. Потому как в соседней группе, родители говорят, что еще и воспитатели к грабежу детей подключились. Просто делят детские порции пополам, ребенку только половину положенного отдают, а половину себе домой уносят… В специальных контейнерах…
Отложил письмо и потёр переносицу.
Вот почему у нас так? Из заводской столовой фиг своруешь, работяги тебя сразу башкой в кастрюлю с пустым борщом макнут. А с детьми можно что угодно делать. И без круговой поруки тут явно не обошлось. Вряд ли директор не в курсе воровства своего персонала… И вполне может быть, что ей на дом часть ворованного заносят поварихи, так что по магазинам и рынкам самой ходить нужды нет.
— Ну, и что ты обо всём этом думаешь? — спросил Ильдар.
— Проверить обязательно надо, — уверенно ответил я. — Как бы там ни было, это дети и мы не имеем права проигнорировать такой сигнал.
— Согласен, — поддержал меня Марк.
— Давайте, Ильдар Ринатович, сходим и сами посмотрим, — предложил я.
— Ты с нами?
— Конечно.
Институт атомной энергии имени И. В. Курчатова.
Директор института Беликов прислушался к начавшейся передаче по радио. Объявили участника программы представителя МГУ Павла Ивлева.
Беликов хорошо помнил этого нахального студента, который отказался от его предложения устроиться к нему в институт на полставки.
Таким шансом пренебрёг! — с возмущением думал он. — Ему предложили работу в самом передовом научно-исследовательском институте Союза, а он взял и отказался! Какой-то пацан…
Переполненный праведным гневом Беликов сам не заметил, как стал прислушиваться к тому, что вещал Ивлев из радиоприёмника. Иногда пренебрежительно усмехаясь, иногда вынужденно соглашаясь с ним.
— Шустрый, конечно, малый, и ума ему при рождении отсыпали щедрой мерой, — задумчиво признал к концу передачи директор института. — Уже и на радио пролез…
Москва. Камвольно-отделочная фабрика.
— Так, Саша, Леся, — примчался в цех взволнованный Воздвиженский. — Американцы уже выехали из гостиницы, скоро будут у нас.
— Ой, как же мы с ними будем общаться? — воскликнула девушка. — Я из английского помню только как будет «Доброе утро, меня зовут Леся»…
— Через переводчика, Гапонова, — ответил ей Саша Озеров. — Я вообще в школе немецкий учил, и то не переживаю…
— Все на месте? — спросила вошедшая в цех директор. — Ну что, Глеб Николаевич, идите иностранцев встречать. И вы тоже, — повернулась она к комсомольцам. — А потом приведете их ко мне в кабинет.
— Хорошо, Валентина Петровна, — ответил Воздвиженский и жестом поманил за собой Гапонову и Озерова. Они вышли за проходную на улицу и встали рядом со входом в ожидании гостей.
Вскоре подъехала машина такси. Из неё вышли трое мужчин и девушка.
Иностранцев сразу было видно. По одежде, по расслабленным улыбкам, по блуждающим взглядам, жадно осматривающим всё вокруг.
— Доброе утро, — подошёл к Воздвиженскому сосредоточенный серьёзный мужчина лет тридцати. — Переводчик Орехов Михаил Николаевич, — представился он и протянул ему руку.
— Воздвиженский, главный инженер, — представился тот и охотно пожал протянутую руку.
— Так, Глеб Николаевич, товарищи комсомольцы, это Роберт, — показал он на высокого крепкого брюнета лет двадцати пяти — тридцати, — это Питер, — представил он кучерявого улыбчивого шатена среднего роста лет двадцати пяти.
