Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
– Ну, ладно, но что на счёт Гронина? Не кажется ли вам, что он совершил слишком уж дерзкий поступок как для человека, который может рассчитывать только на себя? За ним наверняка кто‑то стоит.
– Вот и посмотрим, – с каменным лицом проговорил Владов.
Это выражение лица Штерн очень часто встречал, когда Владов принимал брошенный ему вызов. В последние годы Генрих редко его видел, но оно всегда вело к суровым последствиям для противников. Учитывая, что самому Штерну сказали ничего не делать, ему оставалось только распечатать банку с попкорном и запастись терпением – события явно будут интересными.
Владов выглядел задумчивым. Не растерянным, не подавленным, не агрессивным, а именно задумчивым, чего Третьяков лично ещё никогда за ним не наблюдал. Наверное, такое поведение в подобной ситуации было природным, всё‑таки речь шла о его дочери. Третьяков пока ещё не услышал, что именно нужно делать, но предчувствовал, что задание будет интересным. К тому же при упоминании одного лишь имени Ани Владовой он ощущал возбуждение, а сейчас так и вовсе чуть ли не эйфорию, предвкушая, что в его руках, возможно, окажется её жизнь.
Третьяков относился к человеческой жизни точно так же, как к жизни любого другого животного на планете – она не представляла для него никакой ценности. Так, просто нечто эфемерное, что можно отнять, как, скажем, конфету. Так же он относился и к детям, которых у него наверняка было много, просто о большей части из них он не знал. А скольким из них, наверняка уже зачатым, он не позволил родиться собственными действиями…
Самого себя Третьяков честно причислял к социально адаптированным маньякам. Будто слегка поехавшие патологоанатомы: вроде бы совершенно вменяемый человек, образованный, с широким кругозором, настоящий профессионал, но при этом не такой простой, как кажется на первый взгляд. В любой момент он был способен сделать с другим человеком всё что угодно просто потому, что не видел в этом ничего такого. Возможно, это было следствием его профессиональной деформации, а скорее всего – частью его натуры.
Но Владов‑то ведь не был таким, вот и мялся. Хотя…
Наконец, он заговорил.
– Она предала меня, а я никому не прощу предательства. Найдите её и убейте. Если придётся – перебейте всех, кто будет вам мешать, по возможности – у неё на глазах, – без тени сомнений приказал Владов. – Но не вздумайте устраивать с ней свои сексуальные извращения. Если узнаю, что перед смертью она физически страдала больше, чем требуется – лично по лоскутку спущу шкуру. Со всех бойцов группы. По очереди. На глазах у остальных. Это понятно?
Угрозы Владова, высказанные в его обычной манере – спокойным, но решительным, с прижимом, голосом могли напугать многих, но не Третьякова. Этого человека вообще мало чем можно было напугать.
– Разумеется, – отчеканил он, и бровью не поведя.
Вообще, конечно, Владов сейчас проявлял странную отцовскую любовь – не желал дочери физических страданий, но приказал её убить, при этом желательно доставить ей страдания психологические. Да, как и предполагал Третьяков, дело действительно оказалось интересным.
– Задание принципиальное, – продолжал Владов, – поэтому ты не стеснён в средствах. Используй всё, что понадобится. Но если не справишься и мне придётся подключать других, более способных людей – снисхождения не жди, поэтому лучше откажись, если сомневаешься.
При этих словах Третьяков невольно взглянул на Ченга, сидевшего в углу и с видом обожравшегося крокодила разглядывавшего свои ногти. Изредка китаец переводил свой ленивый, будто полусонный взгляд на Третьякова, и в такие моменты тот ощущал, как кровь в теле закипает: он чувствовал в Ченге нечто такое, что было присуще и ему, некую одержимость своей целью, нечто, сродни безумию, только китаец скрывал это гораздо тщательнее Третьякова. Этот человек определённо не относился к тем, с кем безопасник хотел бы иметь дело.
Услышав про возможные последствия, Третьяков сразу подумал о том, что устроит их ему именно Ченг. Впрочем, нечего беспокоиться об этом, ведь он не собирался проваливать порученную задачу. Всё‑таки, её успешное выполнение позволит ему заполучить вожделенную Анюту.
Он уже рисовал в голове планы, что с ней сделает и как долго это продлится. Да, потом придётся рассказать Владову продуманную историю о том, как всё прошло, но это для Третьякова не проблема. Уж что‑что, а изворачиваться и лгать он умеет, как никто. Да и для своих тоже надо что‑нибудь придумать, ведь что известно двоим – известно и свинье. Придётся взять девчонку живой, а потом лично и наедине «казнить». А, может, будет лучше перебить их всех? Хотя, наверное, трудновато будет… В голове у Третьякова внезапно возникла мысль, что он, наверное, готов даже податься в бега, как только девушка окажется у него в руках, лишь бы у него была возможность подольше позабавиться с ней. Подумав об этом, он чуть было не улыбнулся и сразу же одёрнул себя.
Владов не питал иллюзий на счёт человека, стоявшего перед ним. Он прекрасно понимал, что это за существо в человеческом обличье и презирал его, но с тех пор, как он разглядел таланты Третьякова и забрал его из Ольховки, его навыки и интеллект уже не раз сослужили Владову хорошую службу. Незначительные минусы, как то нездоровая, извращённая жестокость или небольшие нарушения дисциплины – не перевешивали плюсы, а порой и сами становились ими. Владов допускал, что Третьяков нарушит приказ, но даже если это случится – Владов всё равно будет в плюсе. Случись такое, и у него появится повод избавиться от не совсем верной и порою бешеной собаки, заодно напомнив кое‑кому, что дисциплина и верность – основы Торговой гильдии.
Почему он отправлял за Аней именно Третьякова? Почему не Черкеса или не Ченга? Потому что последние двое были слишком грубы и прямолинейны в своих действиях, а в отряде у Андрея, который несомненно будет находиться рядом с Аней, имелись личности, которых нельзя взять грубой силой. Именно поэтому для дела требовался кто‑то с неординарным мышлением, кто‑то, кто может и умеет удивлять.
– Я справлюсь, – уверенно заявил Третьяков.
– Хорошо. Вопросы есть?
– Нет. Мне всё понятно.
Несколько секунд Владов сверлил Третьякова взглядом, обдумывая, как ещё можно будет использовать возникшую ситуацию.
– Обязательно привези мне тело, – приказал он, наконец.
Такой ход событий немного шёл в разрез с планами самого Третьякова.
– А если не будет такой возможности? – осторожно уточнил он.
– Тогда постарайся, чтоб была, – отрезал Владов. – Ещё вопросы.
– Больше нет.
– Вот и хорошо. Детали узнаете у Штерна. Свободны.
Третьяков и его заместитель, Батырин – могучий, наголо бритый детина с немного угрюмым взглядом, попрощались и покинули помещение. Поначалу оба молчали, шагая по коридору, а затем и по улице, хотя по Третьякову было видно, что его буквально распирает от радости. Когда они отошли достаточно далеко от здания, в котором находились Владов и его окружение, Третьяков, наконец‑то, позволил эмоциям прорваться наружу.
– Вот это день! Вот это я понимаю! Просто джек‑пот, – воодушевлённо заговорил он.
Он закусил нижнюю губу и, азартно подпрыгивая на месте, несколько раз ударил Батырина в плечо. Бил не сильно, да и Батырин уже привык к таким проявлениям своего начальника, поэтому оставил это без внимания.
– Ты о чём? – предчувствуя нечто нехорошее, уточнил заместитель.
– О папашиной дочурке, конечно же, – оглянувшись, почти шепотом ответил Третьяков. – Хо‑хо! Да я землю руками буду рыть лишь бы поскорей напялить ее.
Батырин был известным отморозком, но даже он сейчас оказался в недоумении. И этот блеск в глазах Третьякова немного его напрягал.
– Ты в сосну ударился?! Ты слыхал, что он сказал? Что шкуры с нас спустит. Со всех. А ты его получше меня знаешь – он в таких делах за базар отвечает.
