Красные камзолы (СИ) - Ланков Иван (книги бесплатно без .txt) 📗
Глава 17
В шесть утра еще темно, только-только наступили утренние сумерки, а Ефим уже рассылает ребят будить денщиков господ-офицеров по разным уголкам нашего палаточного лагеря. Семен Петрович с другими старыми солдатами разводит костры, а мы, молодые, вышагиваем по периметру, создавая бравый вид. Ну и, конечно, бдим на всякий случай. Скученность народа большая, всякие происшествия нужно гасить в зародыше. И если в плане драк и конфликтов особых проблем не случалось — у бойцов нет ни сил, ни свободного времени на глупости, то вот конфликты из-за отхожих мест уже бывали. Все-таки без малого две тысячи взрослых мужиков собрались на достаточно тесном пространстве. И некоторым, которые ленились слишком далеко отходить "до ветра", приходилось давать дополнительную мотивацию. Ну, в общем-то и все. Ничего более полезного нашим караулам за ночь делать не пришлось.
День сегодня предстоит трудный. Верно говорит солдатская присказка, что смотры и парады для солдата будто свадьба для лошади. Голова в цветах, а…хм… вспотеешь, короче. Нашей же роте, назначенной считаться лучшей ротой всего Кексгольмского полка, предстоит весь день провести в караулах и патрулях. Сначала часть роты охраняет лагерь, другая же часть выстраивается цепочкой до самой поляны смотра, чтобы исполнять обязанности регулировщиков. Подсказывать выдвигающимся ротам полка куда кому вставать. Как встанет солнце — порутчик Ниронен с несколькими ребятами пойдет на поле, размечать места расположения рот на нашем участке специальными пронумерованными дощечками, чтобы избежать толкучки и путаницы. Ну прямо как на школьной линейке. Только вместо табличек "первый А" и прочий "пятый гэ" будут выступать флаги рот и батальонов. Ундер-офицер Фомин, словно тень, возникает из ниоткуда то у одного капрала, то у другого, вполголоса раздавая ценные указания.
На сам смотр мы не идем, будем наблюдать со стороны. Наша лучшая рота отправится на мызу, сменять тобольских драгун в карауле. Сами драгуны после мероприятия отправятся на Украину, догонять остальную кавалерию. Мы же будем стоять истуканами с блестящими штыками, охраняя покой и безопасность всего высшего света дивизии со чады и домочадцы, кои изволят устроить эту, как ее там… То ли бал, то ли прием, не знаю, как аристократия называет здесь называет свои грандиозные пьянки.
Утром нас сменит следующая рота. То есть те несколько часов сна, что я урвал этой ночью мне должно хватить на сутки. Так что силы следует экономить. Ну, раз надо — значит надо.
Адъютант майора Небогатова одолжил Мартину Карловичу свои карманные часы. И раз в полчаса порутчик дает знак своему денщику Федьке, а тот уже на маленькой походной рынде отбивает время. Это — для нас. Чтобы примерно понимали, что сейчас должно по графику происходить, куда идти и что делать.
Семь утра. Барабаны пробили зорю, солдаты споро выползают из палаток, начинают приводить себя в порядок и помогают друг другу облачиться в мундиры. Завтрак уже готовится в котлах на множестве костров. Занимается рассвет. Эх, жаль… если бы светало чуть попозже — то это море костров от горизонта до горизонта выглядело бы гораздо красивее. Завтрак не только у нас, но и вообще во всех полковых лагерях, что раскинулись вдоль дороги на сколько хватает глаз и даже дальше.
Восемь утра. Завтрак окончен, барабаны бьют построение. Мы с ребятами снимаем с рогаток длинные жердины, которыми еще вчера обозначили вход в лагерь и споро растаскиваем их в стороны. Ундер-офицер Фомин стоит у дороги с двумя солдатами и готовится направлять выходящие на построение капральства, одно за одним. Почему так? Потому что полковник Макшеев — большой фанат всевозможных крепостей и укреплений. И его полк что зимой, что в прошлые годы всегда занимался построениями внутри крепостей, острогов и редутов. Что зимой в Кексгольме, что в летних лагерях. Вот и сейчас мы имитируем ворота, через которые полк должен быстро выйти и развернуться.
А в руках у Фомина — копье! Вот это номер! Ундер-офицер мушкетер — и вдруг с копьем! Чего это он? Что за архаизм?
— Сам ты копье, дурень! — ругает меня Ефим, — это называется "протазан". По артикулу ундер-офицерам мушкеты не положены, они должны с протазанами быть. Потому как их задача не стрелять, а этим самым протазаном указывать цели. Да и вообще чтобы по ним определять где заканчивается одна команда и начинается другая. Полуротам и капральствам свои прапоры не положены. Потому протазан — он как бы вместо него.
Ого! А я и не знал. Кстати, насчет целеуказания…
— Господин капрал! — мы стояли у ворот вдвоем, рядом никого не было, но я на всякий случай решил обращаться по артикулу. Все-таки смотр, мало ли что, — Я ж все хотел спросить еще тогда, после боя с разбойниками. А как при залповой стрельбе линиям цели указывают? Нам этого никто не говорил…
Ефим поморщился.
— Говорили. Подробно рассказывали и показывали. Еще там, в Луге. Я думал — ты знаешь. Вон как справно ваш шестак палил.
Я замялся.
— Не, мне лично не говорили. Как-то мимо прошло. Может, всем говорили, а я в это время копал?
Ефим посмотрел вдоль дороги и рассеяно ответил:
— Может и так. В общем, им, протазаном, и указывают. Напомни мне завтра, поэкзерцируем дюжинами. Оно всегда полезно.
Разговор окончен. Что-то там Ефим такое увидел и отошел от меня.
Профессиональный жаргон — удивительная штука. Еще год назад слово "экзерция" вводило меня в ступор. Экзотика, нагромождение непонятных букв и вообще непонятно что такое. А сейчас вон — "поэкзерцируем", легко и без запинок. Это слово вскользь бросает мне человек с внешностью, далекой от образа профессора лингвистики. И я воспринимаю его как должное. И даже мышцы ног начинают предательски ныть в ожидании пытки шагистикой. Хм. Нет. Шагистика — не то слово. Слишком гражданское, слишком неправильное. Все равно что футбольный матч назвать словосочетанием "поиграли в мяч". Не звучит. Так что — экзерция.
— Уснул, солдат?
Ундер-офицер Фомин вытаскивает меня из лингвистических грез. Половина девятого. Солнце уже довольно высоко над горизонтом. Полк более-менее построен в колонну и начинает движение. Барабанщики — впереди. Полковые знамена развернуты, командир полка со своими штаб-офицерами верхами гарцуют в голове колонны. Фомин снимает нашу полуроту с караулов у палаточного лагеря посылает к поляне, где будет проходить смотр. Будем там работать регулировщиками. Угрюмый порутчик Нироннен остался сзади, пинать и подгонять самых нерасторопных солдат.
Девять утра. Полк прополз мимо меня начал втягиваться в размеченные для него сектора на поляне для смотра. На удивление легко прокатились все четыре пушки артиллерийской команды нашего полка. Полверсты без единой поломки. Молодцы пушкари! Залатали колеса своим шайтан-трубам. А то страшно вспомнить, как они с ними мучились на марше!
Половина десятого. Со стороны мызы инженерные службы успели соорудить нечто вроде ограждения из жердей, вдоль которого начинают собираться зрители. Барышни в нарядных платьях с пышными юбками, детишки, солидные мужчины в штатской одежде. Или, как тут принято говорить — в партикулярном платье. Нас расставили редкой цепью вдоль этого самого ограждения. Штыки примкнуты. Задача две. Во-первых, разумеется, следить, чтобы никто не выбежал на поле во время всего смотра. Мешаться под ногами марширующего батальона — плохая идея. Во-вторых — защитить гражданских если вдруг какая лошадь понесет и полетит прямо в толпу. На этот случай начальство дало прямое указание — встречать бешеных коней в штыки. Без малейших сомнений. Хм, а что, у нас тут будет что-то, что может напугать коней? Хотя да, пушки же… Наверняка салютовать будут или еще чего.
Без четверти десять. Мимо нас верхами прошла кавалькада совсем высокого дивизионного начальства. Тут я немножечко опешил, если честно. Начальство — это ажно семь штук генералов. Семь! На девять полков пехоты — семь генералов! Что-то я не очень понимаю, в чем тогда ценность генералов, если их тут почти столько же, сколько полковников? Плюс за генералами ехала еще свита офицеров чином поменьше, но тоже достоинства не ниже майорского. Мда…
