Государь революции (СИ) - Бабкин Владимир Викторович (первая книга txt) 📗
— Хорошо, я посмотрю. Что автоматическая винтовка конструкции Федорова?
— Сестрорецкий оружейный завод всячески саботирует эту новинку, мотивируя тем, что они не справляются с заказанными ранее образцами серийного вооружения. На заводе строится цех, но пока трудно судить о сроках начала его работы.
— Нет, так дело не пойдет. Найдите решение, мне нужны эти автоматы в ближайшие пару месяцев в каком-то товарном количестве.
— Автоматы?
Я посмотрел на удивленного Маниковского.
— Ну, не называть же все время это оружие автоматической винтовкой? На войне скорость передачи приказов играет критическую роль. Нужно внедрять сокращения.
— Понимаю. Сделаем все возможное.
— Что завод в Коврове? Насколько реально там запустить производство этих автоматов в ближайшее время?
— Завод Первого русского акционерного общества ружейных и пулемётных заводов, еще в бытность мою начальником ГАУ, получил заказ на производство пятнадцати тысяч пулеметов "Мадсен". Работы идут полным ходом, и не хотелось бы нарушать производственный процесс новыми заказами, которые неизбежно внесут дезорганизацию в производство. А армии эти пулеметы крайне важны.
— Хорошо, Алексей Алексеевич, я не буду вмешиваться в вашу епархию, но жду от вас конкретных предложений в ближайшие дни. Мне нужен этот автомат. Идите, работайте.
Маниковский поклонился.
Через пару минут, вместо Маниковского, в кабинете вновь был мой утренний гость. Но не один, а с Батюшиным.
— Что ж, показания интересны, — я закрыл принесенную Батюшиным папку. — Насколько это помогло вашему расследованию?
— Местами весьма обнадеживающе. Мы можем начинать.
— Что ж, Николай Степанович, откладывать уже невозможно. Действуйте.
После ухода главы Следственного Комитета, изучающе смотрю на генерала.
— Итак, вижу, что шансы на исправление у вас имеются. И я вам дам этот шанс. Сегодня, вы сдаете дела своего фронта и переводитесь в Москву. Официально — на вакансию генерал-инспектора кавалерии. Фактически, ваша задача сформировать в тылу Румынского фронта еще один, резервный фронт. Мне нужен еще один решительный прорыв, но на этот раз на южном направлении. Удар должен рассечь фронт Центральных держав и имеет стратегическую цель — вывод Болгарии из войны. Я жду ваших предложений и надеюсь, что вы не разочаруете меня больше, генерал Брусилов!
МОСКВА. БОЛЬШОЙ КРЕМЛЕВСКИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ. 19 марта (1 апреля) 1917 года.
Я обвел взглядом сидящих за длинным столом совещаний в Екатерининском зале. Генералы, генералы, генералы…
Впрочем, были еще и адмиралы — мой Военный министр Великий Князь Александр Михайлович, Морской министр Григорович, начальник Морского Генштаба Русин, командующий Черноморским флотом Колчак и командующий Балтийским флотом Эбергард. Ну, а в качестве генералов присутствовали главковерх Действующей армии Гурко, наштаверх Лукомский, главнокомандующие фронтами — главкокав Юденич, главкорум (по факту, не тащить же сюда моего царственного собрата румынского короля!) Щербачев, главкоюз Келлер, главкозап Драгомиров, главкосев Балуев, главнокомандующий Сухопутными войсками Великий Князь Николай Николаевич, главнокомандующий авиацией Горшков, исполняющий должность командующего Императорской Главной Квартирой Кутепов, глава военной разведки Ходнев, военной контрразведки Ерандаков, генерал-инспектор артиллерии и по совместительству исполняющий должность главнокомандующего Московским военным округом Великий Князь Сергей Михайлович, генерал-инспектор кавалерии Брусилов, главнокомандующий Петроградским военным округом Корнилов, Министр вооружений и военных нужд Маниковский, Министр резервов Хорват, Министр сообщений Свиягин.
В общем, весь бомонд, так сказать. Двадцать три человека за длинным столом сияют золотыми погонами и поблескивают аксельбантами. Лишь Свиягин скромно выглядел среди военных в своем гражданском мундире.
Я заменил или передвинул со своих должностей очень многих, выстраивая систему под себя и нарушая сложившиеся правила игры в их тусовке. Причем "беседа" с Брусиловым была не первой и не последней в общем списке кадровых дел. Старые кадры, так или иначе становились повязанными новыми обстоятельствами или компроматом, а новые люди были обязаны мне больше, чем своим старым связям. В общем, я надеялся, что смогу удержать верность тех и других какое-то время. Ну, а кто зажрется, что ж, того сожрут преемники. Батюшину же тоже надо кого-то вешать…
— Господа! С момента окончания Петроградской конференции союзников прошло совсем мало времени. Однако же, слишком много событий произошло с тех пор. Событий, которые ставят под сомнение не только реальность принятых на конференции решений, но и подвергают серьезному испытанию саму идею союза Сердечного согласия. Действия по организации государственного переворота в союзной стране, как минимум, вызывают удивление и порицание. Подлый удар в спину союзника не может быть оправдан ничем, тем более, удар продуманный и повторенный после первой неудачи. Такие действия свидетельствуют о том, что решения о насильственном вмешательстве во внутренние дела России принимались на самом высоком уровне, что они не были случайной инициативой исполнителей, а наоборот, полностью соответствуют принятой государственной политике официального Лондона и Парижа. Что же может и должна предпринять Россия в сложившейся ситуации? Безусловно, мы не должны предпринимать скоропалительных решений на основе чувств, наши решения должны быть приняты на основе реальных фактов и иметь характер продуманной государственной политики.
Обвожу взглядом собравшихся.
— Во избежание недоразумений и превратного толкования, имеющихся в нашем распоряжении фактов, мы обратились к союзникам с предложением дать нам пояснения относительно сложившихся обстоятельств и сообщить нам свою официальную точку зрения на происходящие события. Кроме того, мы решительно потребовали от Франции и Великобритании официально подтвердить договоренности, достигнутые на Петроградской конференции, относительно прав и определения зон интересов Российской Империи в послевоенном устройстве мира. В частности, гарантировать наши права и притязания на зону Проливов и территорию Большой Армении. Однако никаких пояснений и гарантий мы так и не получили. Наоборот, нам в самой категорической форме было предложено прекратить расследование в отношении лиц, замешанных в Февральских и Мартовских заговорах и, фактически, сделать вид, будто бы ничего не произошло. Более того, недвусмысленно прозвучали угрозы пересмотреть наши прежние договоренности, в случае нашего упорствования в деле расследования заговоров и роли союзников в этом вопросе.
Отделяю сказанное.
— Совершенно очевидно, что ни одна уважающая себя держава, не согласится на подобный диктат и не проглотит череду попыток свергнуть законную власть. В особенности, если речь идет о действиях со стороны тех держав, которые до настоящего момента считались союзными. Тем не менее, мы все еще ждем ответов на поставленные нами вопросы. Разумеется, в условиях войны, мы лишены возможности ожидать ответов слишком долго, посему мы выдвигаем союзникам достаточно разумный срок для предоставления нам полных и всеобъемлющих разъяснений и гарантий, свидетельствующих о восстановлении в наших отношениях атмосферы полного доверия и взаимопонимания между нашими державами. Итак, наш срок — неделя. За неделю Господь Бог сотворил этот мир, а уж дать ответ за этот срок куда проще. Но, если мы не получим ответа или полученные разъяснения и гарантии окажутся недостаточными, Россия оставляет за собой право защищать свои интересы всеми доступными ей способами.
Жестко смотрю на собравшихся. Никаких поползновений и оппозиционности не видно. Даже мой чудный дядюшка Николай Николаевич сидит хмуро, но молча. А что он может сказать и чем подкрепить свои слова? Войск в его распоряжении больше нет никаких, а главком сухопутных войск синекура еще та. Да и царюет он теперь не на Кавказе, а сидит под присмотром в здании Военного министерства в Москве.
