Конкуренты (СИ) - Барышев Александр Владимирович (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
— Вот только так и отличаем, — совершенно серьезно сказал Бобров.
А Серега с печальным выражением лица подтвердил, что да, именно так.
Через пять минут они стали лучшими друзьями, и Серега предложил ознаменовать это в приличной таверне. Приличная таверна нашлась тут же, и разношерстная публика почтительно притихла при виде вошедших, потому что Бобров рядом со средним греком выглядел сущим гигантом со своими метр восемьдесят пять, а Серега был еще выше. Правда, отдельные личности начали было роптать, когда рядом с Бобровым и Серегой беззаботно уселись две очень красивые девушки в коротеньких хитонах, скрепленных на правом плече изящными фибулами. Одна из девушек была черноволоса, другая с волосами цвета спелой пшеницы.
Серега непонимающе обернулся на ропот и тот сразу же прекратился.
— Эй! — крикнул Бобров. — Вина сюда! Хлеба и мяса! Да поживей!
К ним тут же скользнула невысокая рабыня, смахнула со стола несуществующие крошки, поставила кувшин, кратер и стопку глиняных чаш. Серега налил в кратер вина, разбавил водой из принесенной гидрии, налил в чашу афинянина и девушкам. Себе и Боброву он налил вина прямо из кувшина. Сокувшинник снова вытаращился просто неприлично.
— Ты не разбавляешь?
— Нет, — гордо ответил Серега. — Не хочу портить вкус вина. Да и вода не холодная. Мы у себя на севере кладем в вино лед. Ладно, чего болтать. Вобщем, за искусство.
Он плеснул вином на земляной пол и вылил всю чашу в рот. Афинянин посмотрел на него завистливо и попытался повторить. Но только залил вином хитон. Бобров не стал выпендриваться и просто отхлебнул. Вино оказалось вовсе неплохим. По крайней мере, не хуже Андреева «херсонесского». Пить хотелось зверски, и Бобров жадно допил чашу. И тут же протянул Сереге для повтора. Тот не замедлил.
Кувшин приговорили быстро. В нем и было-то наверно каких-то десять котил [3]. Захмелевший афинянин, вывалившись из таверны, заявил, что он лично отвезет своих друзей к Праксителю, который держит мастерскую совсем недалеко и неопределенно показал на северо-запад.
Ослик посмотрел на хозяина укоризненно.
— Да ладно, — сказал Серега. — Чего тебе зря тащиться. Мы и сами доберемся. Что тут идти. А тебя, небось, дома ждут, — и дал вознице драхму.
Тот посмотрел на монету с изумлением, повернулся и медленно пошел назад в таверну.
— Хороший человек, — сказал Серега, глядя ему вслед. — Но уж очень надоедливый.
Сам он был практически ни в одном глазу. Зато бодр и весел. Девчонки тоже ему не уступали.
— Это вы по молодости, — сказал Бобров с легкой завистью.
— Старик, — саркастически сказал Серега, который был на целых пять лет моложе, и захохотал.
Дригиса подхватила. Ей было страшно весело. А Златка вдруг затихла, взяла Боброва за руку и прижалась к его плечу щекой.
— И вовсе он не старый, — произнесла она так тихо, что расслышал один Бобров.
Он признательно обнял ее плечики и погладил по мягким волосам, а потом повернулся к Сереге.
— Так, как стоите, рядовой! А ну смирно! Мать вашу так и эдак!
Серега замер на мгновение, потом бодро щелкнул сандалиями и прижал руки к бедрам.
— Яволь, майн хер! — рявкнул он так, что всполошенно взлетели голуби, клюющие что-то на дороге.
— То-то же, — удовлетворенно проворчал Бобров. — Значит, слушайте сюда, орел и орлицы. Насколько я понял из путаных речей нашего знакомого… Тебе, Серега, не надо было ему недоливать воды в последние разы, а то он начал сбиваться. Так вот, нам надо идти сейчас в сторону Агоры. Это вон туда, — и Бобров показал улицу слева от крутого холма Ареопага. — Вот. А потом, как пересечем Агору, мы должны выйти на улицу Дромос. Вот где-то там, по правую сторону и находится дом Праксителя, где у него мастерская. В случае чего — спросим. Думаю, народ на улице нам не откажет.
Народу на улице было действительно много. Народ был всякий и разный. Чувствовалось, что Афины столица не только Аттики, но и всей Эллады. Да что там Эллады — Ойкумены. Преобладали, конечно, греки или эллины, легко узнаваемые по разноцветным хитонам с преобладанием белого цвета и перекинутым через левое плечо гиматиям. Причем женщины носили такие же хитоны и гиматии, но почему-то те на них выглядели и изящнее, и элегантнее. Да и цвета отличались: мужчины, слава богам не носили розового, желтого и голубого. Как и краем гиматия головы не прикрывали. У них для этого была шляпа — петас или остроконечный колпак — пилос.
Довольно часто на улице встречались и выходцы из Малой Азии. И никто не обращал особого внимания на их одеяния, хотя в Элладе традиционно прохладно относились к Персидской империи. Видимо отношение к государству не распространялось на простых людей. И скифы попадались в своих национальных одеяниях, коренным образом отличавших их от голоногих эллинов. Вот кого не было видно, так это спартанцев — здоровых бородатых мужиков, как их представлял себе Бобров.
— Все просто, — сказал Серега, когда Бобров обратил его внимание на это обстоятельство. — Во всем виновата битва при Херонее.
Бобров хлопнул себя по затылку и покаянно произнес:
— Вот же пень бестолковый. А ведь мог же догадаться. Действительно, битва при Херонее. Грецию же раздолбали вдребезги и пополам, а Спарта оказалась не при делах и осталась при своих. А это значит что?
— И что же? — заинтересовался Серега.
— Это значит, что у нас сейчас не 338 год до нашей эры, а немного меньше. Вот ты смотри: Персия еще существует, потому что мы имели дело с персидскими кораблями — не могли же они сами по себе плавать. А значит, Александр еще не начал их множить на ноль. А начал он в году 334. Так что мы где-то между этими годами.
— А что же тогда в Афинах так спокойно? — недоуменно спросил Серега. — Страна, можно сказать под оккупацией, а у них вон таверны работают. Где подпольщики, листовки на стенах? Почему оккупанты чувствуют себя как дома? Вон, гляди, еще один пошел.
— Тут не все так просто, — сказал Бобров и посмотрел на шествующего навстречу явного македонца. — Понимаешь, после победы при Херонее Филипп выместил всю боевую ярость на фиванцах. Он казнил их направо и налево, насиловал их жен и дочерей и продавал в рабство. Не сам, конечно, а его воины. Чего смотришь? У них это тут в порядке вещей. Это у нас в провинции такое позволяют себе только скифы, а здесь столица, мать ее. Так вот. А афинян отпустил просто так. И даже без выкупа. И позволил забрать тела павших. А здесь это считается, типа, бонусом. Отсюда и проистекает лояльность Афин.
— Хм, — скептически хмыкнул Серега. — Мне все равно это непонятно.
— Да ну, — сказал Бобров. — В конце-то концов это их дело. Пренебреги.
Так они добрались перебежками от тени до тени до самой Агоры, где и задержались, рассматривая колоннады и портики. Площадь была просто гигантской. Особенно в сравнении с херсонесской. Девчонки даже рты пораскрывали. И забыли ненадолго о беспощадном солнце, и жаре, и о слепящем свете.
— Передохнуть бы надо, — стал оглядываться Бобров. — Жаль, что мы отказались от услуг нашего бескорыстного друга.
— Да здесь вроде как на ишаках не передвигаются, — Серега показал на запряженную парой вороных колесницу, осторожно пробирающуюся среди беспорядочно движущихся людей.
— Тю, — с выражением сказал Бобров. — Я сейчас и на ишака согласен. А мы ведь еще и до места не добрались, хотя, похоже, уже рядом.
Серега, не слушая, устремил взгляд куда-то вниз по улице, ведущей с Агоры. Его наметанный взор заметил там что-то знакомое, в любом городе выглядящее примерно одинаково.
— Таверна, — сказал он тихо, словно боясь спугнуть виденье. — Таверна, — и, подхватив Дригису, со всей возможной скоростью направился вниз.
Бобров замешкался, давая Златке возможность насмотреться на величественный Гефестион, открывающийся между старым булевтерием и небольшим храмом Аполлона. Девушка вообще была, словно завороженная и Бобров прекрасно ее понимал — после.
