Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
— Есть кто живой? — громко осведомился Барановский.
— Чего изволите? — как чёрт из табакерки выскочил мальчишка с большой отверткой в руке.
— Мне бы Дмитрия Будищева.
— Ой, это вы? — признал бывшего хозяина ученик.
— Да. А ты, кажется, Трифонов, Семён?
— Ага.
— И как твоё самочувствие, ты ведь в больнице был?
— Благодарствую, Владимир Степанович. Благодарение Господу, хорошо уже всё!
— Ну, что же, замечательно. Но я хотел увидеть твоего нынешнего хозяина.
— Дмитрий Николаевич в газету пошли.
— Зачем?
— Известно зачем, — рассудительно отвечал мальчишка. — Рекламу заказывать!
— Вот как? Досадно. Я желал бы с ним переговорить.
— Так нету его, — развел руками Сёмка.
— Это я уже понял, но ты передашь, что я приходил?
— Непременно. Я завсегда ему передаю, как кто-то приходит. Жалко только грамоты не знаю, чтобы записывать.
— Что, записывать?
— Так адреса заказчиков, пожелания всякие, ну и разное там…
— И что много клиентов?
— Нет пока, но троим уже поставили, а двоим завтрева будем ставить.
— Ставить, что?
— Так звонки елестрические!
— Может гальванические?
— Нет, Митька, ой, то есть, Дмитрий Николаевич говорит, что эдак не правильно, а надоть — елестрические, вот!
— Тогда, может быть, электрические?
— Ага, они самые!
— Слушай, Семён, а где Будищев сейчас живет?
— Так здесь мы с ним и проживаем, — развел руками ученик. — И столуемся тут же.
— И кто же вам готовит?
— Так, Дмитрий Николаевич на все руки мастер. И звонок придумать и кашу сварить.
— А спите тоже тут?
— Ага, — ответил мальчишка и насупился.
Дело в том, что тут он немного слукавил. Сам он ночевал, действительно, в подвале, а вот с Дмитрием это случалось не всегда. К примеру, вчера они ставил звонок вдовой купчихе и, когда закончили, Дмитрий отослал его в мастерскую, а сам зачем-то задержался. Вернулся он уже под утро, усталый, но довольный как кот, обожравшийся соседской сметаны. Сёмке же было страшно спать в одиночестве и потому он немного сердился на своего наставника и хозяина.
— И что же, вы вдвоем тут работаете?
— Да. Правда, Мить… ой… в общем, говорил, что надо набрать ещё мальчишек.
— Отчего же именно мальчишек?
— Так, легче молодых научить, чем старых переучивать, — гордо ответил ученик гальванёра, явно повторив чужие слова.
Что думает простой человек, когда слышит слова — «редакция газеты»? наверняка ему в голову приходит вид большого присутственного места, где важные господа с очень умными лицами «делают макет», обсуждают «набор», и многие другие вещи с непонятными, но оттого ещё более чарующими названиями. И именно благодаря их труду, на свет появляются широкие, пахнущие свежей типографской краской, листы бумаги, благодаря которым читающая публика узнаёт о важных новостях, политических событиях и чрезвычайных происшествиях.
Увы, редакция газеты «Петербургский вестник» весьма мало напоминала эту картину. Помещалась она в маленькой квартирке доходного дома из трех комнат, одну из которых занимал главный редактор, в другой корпели над работой его подчиненные, занимавшиеся макетом, а третья являла собой что-то среднее между прихожей и буфетом. Последнее обстоятельство было весьма важным, ибо с мелкими корреспондентами расплачивались прямо на месте, а гонораром служил бутерброд с ветчиной. Иногда, в качестве особого благорасположения редактора к нему полагалась рюмка водки, но для этого надо было уж постараться!
Сегодня Николай Постников постарался и впервые был поощрён таким образом. Исполнявший роль буфетчика, стенографист Сергей — неопределенного возраста тощий субъект, с невероятно грязным воротничком, священнодействуя, нацедил из штофа кристально прозрачной жидкости в стопку из мутного стекла и пододвинул её только что принятому в штат журналисту.
Поскольку новоиспечённая «акула пера» последний раз ела ещё вчера, протянутая за водкой рука явно подрагивала. Дождавшись, когда на блюдце с синей каймой и отщерблённым краем окажется вожделенная закуска, Николай одним махом опрокинул хлебное вино в рот. Живительная влага факельным шествием прошествовала по иссушенной глотке и попав в желудок мгновенно воспламенила в нём жар.
— Эх, хорошо пошла, — крякнул от удовольствия Постников, и тут же вцепился зубами в бутерброд. Хлеб, по правде говоря, был суховат, а ветчина не особо свежей, но всё это было такой мелочью, так что молодой человек мгновенно расправился с закуской и обвел немногочисленных присутствующих победным взглядом.
— Поздравляю, коллега, — флегматично подал голос с дивана Ефим Нарышкин — один из немногих постоянных репортеров «Петербургского вестника».
— Благодарю!
— Перешли из «бутербродных корреспондентов» в «рюмочные»?
— То ли ещё будет!
— Не сомневаюсь, — и не подумал скрывать свой скепсис Ефим.
Но обрадованному своей удачей Постникову не было дела до его ехидства. В последнее время ему и впрямь везло. Хотя началось всё, говоря по совести, не особо хорошо, и он попал в самую настоящую тюрьму, но потом всё наладилось. Суд, перед которым он предстал за то, что влепил пощёчину одному негодяю, неожиданно встал на его сторону и нашёл, что пострадавший сам спровоцировал молодого человека на «оскорбление действием» и оттого штрафу назначил — самые пустяки.
Что ещё более важно, хотя Николай и проиграл почти всё свои вещи в карты сокамерникам, перед зерцалом [43] он появился всё же прилично одетым. Дело было в том, что один из недавно освободившихся сидельцев, выйдя на свободу, ухитрился найти знакомых Постникова и рассказать им о его бедственном положении. Слава Богу, те проявили настоящее сострадание и собрали с миру по нитке, всё необходимое, чтобы их товарищ смог прикрыть свою наготу.
С тех пор дела бывшего канцеляриста неожиданно пошли в гору. Во-первых, все знакомые, узнав о его злоключениях, не отвернулись от молодого человека, а сочли «страдальцем». Потому хотя бы первое время вопрос о хлебе насущном стоял перед ним не так остро. Во-вторых, свои впечатления о реалиях околотка, он сумел правильно оформить и продать в газету, как репортаж с места событий. Этот опус неожиданно понравился читателям, и Постников понял, что напал на золотую жилу. Ещё вчера он был «бутербродным», сегодня стал «рюмочным», а то, что будет завтра — несомненно, превзойдет самые смелые ожидания!
— А кто был тот мастеровой, что принёс весть, о пропаже ваших вещей? — неожиданно поинтересовался Нарышкин.
— Да так, один знакомый, — неопределенно ответил Николай. — А что?
— Да так, — пожал плечами репортер. — Хорошо излагал, подлец! Даже я расчувствовался и пожертвовал для вас свои носки.
Говоря по совести, молодой коллега не слишком-то оценил данную жертву, ибо они были разного цвета, и, скажем прямо — не особо чистыми, но выглядеть неблагодарным ему не хотелось, и потому он сдержанно поблагодарил:
— Вы крайне выручили меня.
— Ну, что вы, какие пустяки, — благодушно ответил старший товарищ. — Вернуть только не забудьте!
Постников промолчал в ответ и с надеждой взглянул на Сергея, но стенографист уже запирал буфет на ключ. Тяжко вздохнув, надежда отечественной журналистики, решил в очередной раз рассказать о человеке, с которым злодейка-судьба свела его в узилище. Тем более, что такие рассказы, в последнее время, частенько заканчивались угощением. Надо сказать, что повествования эти с каждым разом расцвечивались новыми красками и становились всё более драматичными.
— На самом деле, это не совсем обычный знакомый.
— Что вы говорите?
— О, если бы вам довелось узнать его так, как мне, вы бы, несомненно, восхитились его человеческими и боевыми качествами!
— Боевыми?
— Да! Именно! Видели бы вы, как он противостоял разбойникам, содержавшимися в нашей камере! На всякий каверзный вопрос — у него был ответ. На каждую угрозу — своя. А уж как ловко он владел кулаками — это уж и вовсе не поддается описанию. Вообразите, он один управился с десятком «лацароне» [44] вздумавших напасть на него!
