Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG) - Савицкий Анджей (читаемые книги читать TXT) 📗
- А ты обязательно хочешь помочь туркам? Какая тебе в этом выгода, аль-хакима? Я тебя хорошо знаю, во всяком случае, тебя знала Папатия. Ты никогда не действуешь по зову сердца и бескорыстно. И вдруг, вместо того, чтобы удирать, ты желаешь защищать империю? – удивился Талаз. – Ты же знаешь, что великий визирь очень пытлив. А ты была там, у самой машины из людских тел. Ты видела самое сердце вражеской крепости. Так что Кара Мустафа будет допрашивать и тебя, причем, не перебирая в средствах, чтобы удостовериться в то, а не лжешь ли ты или чего-то не умалчиваешь. Ты добровольно пойдешь на муки, хотя пытки снятся тебе по ночам с тех пор, как ты сбежала от священной инквизиции? И ты сделаешь это ради добра своей приемной родины? Как-то не хочется мне во все это верить.
Дорота кивнула, признавая его правоту. Она не подумала о том, что может стать жертвой пытливости и страховки визиря. Она не знала Кара Мустафу так же хорошо, как Талаз, предполагая, что тот похож на Шейтана Ибрагима Пашу, ее хорошего приятеля. Пожилой военачальник, пускай суровый и категоричный, был вместе с тем и справедливым и чрезвычайно милостивым к помощникам. Ведь за все, чего она достигла, Дорота должна быть благодарной барскую милость Шейтана. Много лет назад, когда она прибыла в Молдавию в качестве цирюльника и любовницы молдавского купца, на ее пути случайно оказался османский вельможа. Его сын тяжело ошпарился кипящим оливковым маслом и умирал в мучениях. Никто из медиков не был в состоянии спасти ему жизнь или хотя бы особо смягчить его страдания. Когда Дороту вызвали, она не заламывала рук, не стала приказывать закапывать мальчишку в навозной яме, ставить ему пиявки или сдирать покрасневшую кожу. В отмершую плоть она поместила личинки мух, а мальчишку поила маковым молоком, а потом, когда насекомые удалили испорченную ткань, она применила компрессы из трав и успокаивающие мази на основе медвежьего жира. Молодой человек был вылечен, а перед Доротой открылся путь к врачебной карьере и богатству. В тот день, когда сын паши встал с постели, авантюристка из Польши получила титул аль-хакимы, а помимо того, с тех пор в годовщину этого события Шейтан пересылал польке дорогой подарок. Дорота, в свою очередь, относилась к мальчику, как к кому-то вроде крестного сына, и при различных оказиях передавала ему подарки. В последний раз, на его тридцатый день рождения, она подарила ему жеребца, купленного на торге в махалля, в которой они как раз находились.
- Так рассчитывать на милость Кара Мустафы нет смысла? – удостоверилась женщина еще раз.
Талаз отрицательно покачал головой. Почет и богатство аль-хакиму наверняка не ждут. Гордый вельможа, который презирал отурчившихся и бедняков, использует ее и отбросит, словно никому не нужный мусор. Дорота не могла надеяться, будто бы в награду за помощь в борьбе с завоевателями, ей удастся вернуть утраченное состояние.
Дорота вздохнула и отдала ятаган.
- А вот Папатия не колебалась бы и делала бы все, чтобы спасать город, - сказала Йитка.
- Она пожертвовала жизнью, чтобы спасти вас и… меня, - признал лала.
- То есть, мы ей что-то должны, - продолжала все более возбужденная Йитка. – И ее жертва не должна быть напрасной. Мы обязаны рискнуть и сражаться за город. Не можем мы сейчас вот просто так сбежать. Если не хотите, я сама отправлюсь к визирю и расскажу ему все, что видела. Даже если потом с меня должны были бы содрать кожу, чтобы узнать чего-нибудь больше.
- Прекрати, дурочка. Папатии не хотелось бы, чтобы ты позволила содрать с себя кожу, - одернула ее Дорота. – Мы выедем из города вместе с Талазом, отправимся в Эдирне. Наверняка султан сбежал именно туда, ведь это же вторая столица империи. И наверняка туда к нему прибудет Шейтан Ибрагим Паша, а тогда я постараюсь встретиться с ним и все расскажу. А здесь нам нечего делать. Я потеряла состояние, моя карьера развалилась. Здесь меня уже ничего не держит.
- Но я думаю, что… - не сдавалась Йитка.
- Значит не думай! – отрезала Дорота, раздраженная к тому же чудовищным похмельем.
Она уже повернулась, чтобы отправиться в путь, когда на улицу перед ними выбежало несколько оборванцев. Старшему из подростков было, самое большее, лет тринадцать; все они были исхудавшие, с очень смуглой кожей, с черными глазами и волосами. Цыгане из Балата! В этом квартале они проживали множество поколений, занимаясь, в основном, торговлей лошадями и мелким ремесло. Но не все из них приняли веру Пророка, опять же, с турками они ассимилировались в крайне малой степени, образуя замкнутую общность.
Увидав мальчишек, вооруженных ножами и палками, Талаз усмехнулся и сунул ятаган за пояс. Он раскинул руки и вышел им навстречу. Дорота обернулась, услышав топот за спиной. Из закоулка сзади выбежала очередная группа грязных оборванцев. Похоже, пользуясь анархией, охватившей столицу, бедняки пытались подзаработать традиционными методами – грабя и нападая на более слабых.
- Салям. Я приятель короля Юйюна Толстого Как-то раз я стащил его с эшафота, так что он должен мне кровную услугу. Где он? Проведите меня к нему и быстро! – громко заявил Талаз.
- Толстый сбежал из города, забрав табун лошадей и всех жен, - ответил ему самый старший мальчишка. – Теперь город принадлежит мне, а я – новый цыганский король. И я не знаю тебя, турок. Отдавайте золото и еду, и мы вас отпустим.
- У нас нет золота, - сказала Дорота, оглядываясь по сторонам.
Малолетних разбойников было с полтора десятка, и они не поколебались бы зарезать чужаков. Похоже, большая часть цыган выехала, а здесь остались исключительно отверженные.
- Дети, перестаньте немедленно! Мы идем с очень важной миссией. От ее успеха может зависеть само существование нашего мира! – сказала Йитка, раскладывая руки, словно Мадонна с алтаря. – Пропустите нас, сейчас не время играться. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы вас всех побыстрее накормили, а теперь покажите, где мы можем найти конюшню, в которой еще имеются лошади. Ой, парень, похоже, ты ранен. Дай-ка я осмотрю.
И, прежде чем Дорота смогла ее удержать, девушка подошла к самозваному королю и с улыбкой протянула руку к его голове. Талаз положил руку на рукоять ятагана и сделал шаг вперед. Он предчувствовал то, что сейчас должно было случиться – щенку следовало подчеркнуть свое господство над бандой и захваченным районом. И он не мог позволить, чтобы эта мелкая девица относилась к нему, словно к маленькому ребенку. Цыган пырнул ее ножом в живот.
XII
Такого поворота я никак не ожидал. Можно было предполагать, что ближайшее сражение я проведу с преследующими мной воинами вторжения или самой Ясминой, в ее истинной форме. А вместо этого я начал фехтовальный танец, рубя ятаганом грязных, голодных детей. Я вертелся, раздавая удары налево и направо, ступая среди визжащих воришек, словно сама смерть. Противник не был особо подготовленный, но, следует признать, отважный и отчаянный. Цыгане набросились на меня всей кучей, и если бы не танцевально-фехтовальная подготовка и сверхчеловеческая сила, они наверняка бы меня зарезали. Но случилось по-другому.
Каждый рубящий удар рассекал небольшое тельце, лезвие рубило молодые кости без труда. Оружие даже на миг не оставалось в телах убиваемых, позволяя мне сохранять плавность движений и скоростной, убийственный ритм. Раз, два, поворот, три, четыре, обманный удар, оттолкнуть, пять, шесть, поворот и под конец кровавый пируэт, сопровождаемый брызгами крови с клинка. Несколько ударов сердца, и на земле дергалась дюжина тел, в том числе и рассеченный от нижней части живота до самого горла самозваный цыганский король.
Йитка сидела на земле, держась за живот. Она еще сильнее побледнела, но не плакала, не стонала от боли. Аль-хакима сохранила хладнокровие – она тут же содрала с наименее грязного трупа рубаху и свернула ее рулоном. Властным тоном она приказала раненой лечь и подняла ее сорочку, после чего наложила давящую повязку. Ну ладно, только это и можно было сделать с остановкой кровотечения снаружи; не известно было, сколь большие опустошения нож произвел в животе девушки. Если он пробил брюшину, шансы на то, чтобы выжить, были бы ничтожными. И что с того, раз и так этот мир вскоре перестанет существовать, а эти несчастные сделаются рабами или строительным материалом. Может, девушке и повезет, и она не увидит всего этого ужаса?
