За гранью (СИ) - Механцев Борис (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
— Я и есть Хранитель, — старый советник литовского князя поднял правую руку и развернул перстень на указательном пальце камнем к собеседнику. Одного взгляда на выгравированных на золоте змеек Альберту хватило, чтобы понять, кто перед ним. И рыцарь не смог сдержать удивления.
— Вы… потомок самого Константина?
— Нет, — усмехнулся Томас. — Я потомок Кхоты, старшего брата Кхадори, который отрекся от герцогства в пользу своего младшего брата и покинул Логру вместе со своим другом Гхамэ-рэти.
— И вы прячетесь в этой дыре, когда вы так нужны своему народу? — голос Альберта теперь дрожал от гнева. — Только потому, что боитесь, что заговор будет раскрыт и многие погибнут?
— Не многие, — возразил старик. — Не многие, а все. Это разные вещи.
С минуту они стояли друг против друга, гневно сверкая глазами.
"Пора", — подумал рыцарь. Он отвел взгляд и опустился на скамью.
— Возможно, вы были правы, — примирительно проговорил он. — Раньше, но не теперь. Сейчас-то мы знаем, как обезопасить себя от разоблачения. Мы играем на слабостях людей. Люди суеверны. Они любят лезть в мистические тайны, в которых ничего не понимают. Люди злы. Они всегда готовы бить тех, кто не такие как они. Поэтому, при опасности разоблачения мы просто подставим под удар тех, кому сегодня позволяем крутиться рядом с нами. Когда не так давно во Франции король Филипп разгромил Орден Храма, дэрги почти не пострадали. Внимание следователей короля оказалось сосредоточено совсем не там, где был настоящий заговор… К тому же, они не слишком утруждали себя поиском доказательств, а просто выбивали признания из тех, кто мог им дать какую-нибудь поживу. Полагаю, вы не хуже меня знаете, каково у людей королевское правосудие. В общем, конечно, без погибших не обошлось, но большинство мы из-под удара сумели вывести. А сейчас в Париже мы прививаем мистику через братство свободных каменщиков. Представляете, может быть, через годы кто-то всерьез будет опасаться заговора строителей.
Это на ходу придуманное пророчество показалось Альберту фон Шрейдеру столь нелепым, что он искренне расхохотался. И даже непроницаемое лицо старика осветилось слабой улыбкой. И впрямь, глупость какая: каменщики Вильно и Парижа объединенные для захвата власти.
— Итак, с тех пор, когда ваши предки принимали решение о дальнейшей судьбе рода, обстоятельства изменились. Может быть, настала пора и вам пересмотреть свою позицию?
— Я стар, — задумчиво ответил Томас. — Мне поздно что-либо менять, скоро я покину этот мир.
— А Айрис? Вы убьете его любовь ради старых обветшалых принципов?
— Это решать не мне… Нас — Хранителей этого рода — двое. В любом случае вам надо ехать в Псков, к княжескому дружиннику Симону Литвину. Архивы у него. У меня — только перстень, а это не доказательство благородного происхождения Айриса: перстень может снять с руки убитого рыцаря любой мародер. Или воры могут выкрасть. А в распоряжении Симона — грамоты за подписями королей, в том числе самого Ричарда Львиное Сердце. Есть также грамота Годфруа Бульона. Думаю, что тевтонский рыцарь не будет против брака его дочери с юношей, чьих предков привечали столь известные полководцы.
Томас грустно усмехнулся.
— Дерзайте. Вам жить, ваш путь — в Псков. А я… Я поступлю так, как решит Симон. И да простят нас всех Предки…
ДОРОГА.
"А зори здесь тихие", — подумал Балис. Тихие и быстрые. Когда они с Сережкой начали спускаться с холма, Солнце (или что это там такое на небе весь день светило) только самым краешком касалось земли у горизонта. Шли они с обычной скоростью, близость цели придавала сил. И только спустились в ложбинку — а таинственное красное светило уже спряталось за горизонт. Моментально на холмы легла темнота, впрочем, не слишком густая: на безоблачном небе появилась целая россыпь крупных звезд (кстати, знакомых созвездий навскидку Балис не видел, однако поспешных выводов делать не стал: расположение звезд в Вильнюсе, как известно, одно, во Владивостоке — другое, а в Кейптауне вообще третье) и аж две Луны (а вот это его окончательно доконало: хоть в Белом море на небо смотри, хоть в Красном, а Луна-то на земном небе всегда одна): большая и оранжевая невысоко над горизонтом и поменьше, светло-синяя — почти в зените.
"А зори здесь тихие", — еще раз повторил про себя Гаяускас. Вспомнилось, что когда он впервые услышал название фильма, то всё пытался понять, что означает в русском языке слово «азори»… Сколько воды с тех пор утекло…
Зори, точнее, эта вечерняя заря, и впрямь была тихой: кроме легкого шелеста ветра — никаких посторонних звуков. Балису никогда не доводилось слышать такой тишины. К той тишине, к которой он привык, всегда примешивались какие-нибудь негромкие звуки: плеск волн, шелест листвы, птичьи крики, треск поленьев в костре… Эта тишина была почти абсолютной и поэтому казалась чужой, враждебной. Возможно, шанс услышать подобную тишину существовал у него в Афганистане, где-нибудь в горах или в степи, если бы он остался там один, так, чтобы на многие километры от него не было ни единого человека. Но тогда рядом были люди, много людей, и тишина афганских гор и степей отступила бы перед шумом винтов вертолетов, моторов БТР, автоматных очередей.
Рука машинально скользнула по висящему на правом плече автомату. Оружие, как всегда, на своём месте, годное служить и защищать своего хозяина, только вот не от кого. Врага, который сейчас грозил ему смертью, нельзя расстрелять из «калаша»: этим врагом был голод.
Идущий рядом Сережка, то замолкал, то снова начинал говорить. Балис старался подстроиться к его настроению, он чувствовал, что последний подъем мальчишке дается с огромным трудом. Если бы не открывающаяся за холмом равнина, Балис бы остановился на предыдущем холме — он и сам был изрядно измотан, а уж ребенок — и подавно. Однако, смена ландшафта давала какую-то робкую надежду (а на что?), и они упрямо шли вперед, понимая, но, боясь себе признаться, что главная причина их упрямства — страх, что ими завладеют безнадежность и отчаяние.
— Балис Валдисович! А небо-то совсем не земное, — нарушил молчание Сережка.
— Вижу, — спокойствие ответа Балиса было наиграно только отчасти. В конце концов, так ли уж и много связывало его с Землей?
— А как это может быть?
— Не знаю.
— И это всё? — в голосе мальчишки звучало столько разочарования, что Балис на секунду даже остановился.
— А почему ты думаешь, что я знаю больше, чем ты?
— Ну… Вы же взрослый… — неуверенно ответил Сережка.
— Взрослый… Взрослый — это не значит, что я всё знаю и всё умею. Вот что делать, чтобы здесь подольше продержаться — я представляю. А где мы очутились — извини…
— Да, а Вы уверены, что правильно представляете? — в голосе Сережки явно проглядывал подвох, Балиса это обрадовало. Раз в мальчишке есть силы на шутку — значит, в мальчишке есть силы.
— А почему нет? — капитан решил немного подыграть: если подвох ему не почудился, то таким вопросом он прямо угодит в расставленную ловушку.
— А как же можно знать, как надо держаться там, сами не знаете где? — Сережка победно хихикнул.
— Думаешь, припер к стенке? — как ни в чем не бывало поинтересовался Гаяускас.
— Думаю — да.
— Неправильно думаешь. В нашей с тобой ситуации выбор действий очень ограничен. Поэтому, что бы ни случилось, сейчас мы выпьем воды и ляжем спать.
— Воды — это здорово, — примирительно пробурчал мальчишка, — у меня во рту всё высохло. Тем более, мы уже пришли.
Действительно, они добрались до вершины холма.
— Я, конечно, ничего не хочу сказать, но, кажется, кто-то здорово ошибся, — голос Сережки был само спокойствие и послушание.
А Балис смотрел вдаль на равнину, мучительно думая что же теперь делать: впереди, чуть влево от их пути, на равнине мерцал огонек, по всей видимости — пламя костра.
