Венский вальс (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич (список книг .TXT, .FB2) 📗

— Если бы Шишков сумел пристроить любовницу в мой отдел, был бы в курсе, а если не смог, то это решалось на уровне заместителей, — пожал я плечами. — Кадровые вопросы в ИНО я решаю сам, сотрудников тоже утверждаю лично, но их подбирают мои заместители. Если эту даму не взяли в ИНО, она этого не заслужила.

Феликс Эдмундович кивнул. Впрочем, вопрос был задан для проформы.

— А откуда поступило сообщение о злоупотреблениях Шишкова? — поинтересовался я. — Если это лишь кляуза?

— От Стасовой, из Кавказского бюро РКП (б). Материал проверен.

Елену Дмитриевну Стасову я уважал, хотя она и слопала когда-то почти все драники, что я нажарил для Наташки. Значит, факт имел место.

— Есть предложение отозвать Шишкова с Кавказа и отдать под трибунал, — озвучил Дзержинский решение и все дружно подняли руки. Пожалуй, если бы Шишкова только отправил любовницу в Турцию, то ему, возможно, сошло бы с рук, но если украл казенные деньги, такое спускать нельзя.

После коллегии Председатель не стал совещаться сразу со мной и с Артузовым, а попросил меня задержаться в кабинете, а Артура отпустил, из чего я сделал глубокомысленный вывод, что совещания по Савинкову не будет.

Я вкратце пересказал начальнику новости, с которыми прибыл в Москву, упомянул о том, что пытаемся установить местонахождение Савинкова (если это Савинков, в чем я до сих пор не уверен) и о предложениях по открытию торгпредств в Берлине и Вене. Опасался, что Феликс Эдмундович упрекнет меня в том, что я слишком увлекаюсь торговлей и всем прочим, но не дождался. Председатель спросил иное:

— Стоит ли сохранять наши базы в торгпредствах после установления дипотношений?

Я слегка удивился вопросу. Разумеется, сохранять легальные базы стоит. А если есть одна база при торгпредстве, вторая при посольстве, это вообще хорошо. И Председатель это прекрасно понимает. Но Феликса Эдмундовича волновало другое.

— Политбюро считает, что численный состав ВЧК слишком раздут, что его сложно финансировать в новых условиях. Иностранный отдел сможет существовать на средства Игнатьева, но они же не беспредельны. Да и основная часть идет на закупки продовольствия, медикаментов и всего прочего, необходимого республике.

Деньги — это только одна из причин. Думаю, не самая главная. Слышал краем уха, что товарищ Каменев на заседании политбюро назвал ВЧК «Обезумевшим всадником с маузером в руке, мчащегося впереди эскадрона и не понимающего, что пора уже встать в общий строй». И Ленин, и другие члены правительство давно собираются не просто реформировать ВЧК, а найти ему место в государственной структуре. Но коли Дзержинский не стал поднимать вопрос о политической подоплеке, не стану и трогать эту болезненную тему.

— Я постараюсь в самое ближайшее время перейти на самоокупаемость, — пообещал я.

Не стал хвастать, что кое-какие средства я уже накопил — имеются кое-какие отчисления и деньги, полученные от Семенцова, но деньги следует зарабатывать. На поставки во Францию сушеных грибов и ягод пока рассчитывать не стоит, да и не факт, что удастся хотя бы отбить потраченные деньги.

— Я принял решение купить банк, — сообщил я. Потом поправился. — Если вы не станете возражать.

Не стал говорить о том, что механизм покупки уже запущен.

— Банк? — хмыкнул Дзержинский. Подумав, сказал. — Пожалуй, в этом есть свой резон. Можно будет проводить финансовые операции, никого не ставя в известность. Считайте, что я одобрил ваше решение.

А когда это спецслужбы ставили в известность о тайных финансовых операциях? Об этом только руководитель службы должен знать. Возможно, что руководитель страны.

— Как считаете, груз дойдет? — поинтересовался вдруг товарищ Дзержинский.

Это он про Орлова? Ну, а про что же еще. К чему тут Эзопов язык? Или товарищ Дзержинский не доверяет стенам собственного кабинета? Нет, скорее из суеверия, присущего даже таким людям, как «железный Феликс».

— Экипаж надежный, судно уже несколько дней находится в море, — как можно обстоятельнее доложил я. — Если с нашим грузом ничего не случится — нечаянной порчи, или неожиданной гибели, то через день корабль будет в Риге. Нужна будет группа (я не сомневался, что в столице буржуазной Латвии уже бьют копытом люди Артузова), чтобы перегрузить груз на другой транспорт. Там еще маленькая посылочка от меня, тоже нужно доставить в Россию. Все накладные я передал.

Товарищ Дзержиский кивнул, а я продолжил:

— Единственное, о чем бы хотел попросить — чтобы в будущем меня ставили в известность заранее. В этот раз повезло, что имелось уже зафрахтованное судно, груз, но все равно — пришлось покрутиться.

Не стал говорить, что крутиться пришлось не мне, а Никите Кузьменко, но начальник несет и ответственность за неудачи своего подчиненного, и разделяет его славу.

— Феликс Эдмундович, я подготовил ходатайство о награждении некоторых сотрудников торгпредства ценными подарками. В первую очередь, хотелось бы отметить Никиту Кузьменко.

Председатель без слов подписал ходатайство. Теперь дело за малым — оставить бумагу в секретариате, проследить, чтобы секретарь положил ходатайство в папку с надписью «К исполнению». Конечно, он ее и так туда положит, но для надежности. Авось, в декабре все упомянутые в списке получат часы с гравировкой и грамоту.

Дзержинский, между тем, придвинув по столешнице подписанное ходатайство, отложил в сторону ручку. Решил, было, закурить прямо за столом, но вспомнив о моем «старообрядчестве», встал и ушел к окну. Закурив папиросу, сказал:

— Владимир Иванович, не в моем обыкновении оправдываться за содеянное, тем более, перед подчиненным, но в вашем случае я приношу свои извинения. Хочу заверить, что подобного больше не повторится. И, вот еще … Операция осуществлялась не только нами. А некоторые товарищи считают, что, если поручить дело Аксенову, он его все равно выполнит.

Ясно, кто еще стоит за операцией. Вернее — за ее идеей. Идею выдвинули, но воплощали сотрудники ВЧК. Спасибо, конечно, неназванному товарищу за столь лестный отзыв о мне, но лучше бы таких сюрпризов было поменьше, а если бы их совсем не было — так и совсем прекрасно.

Глава двадцатая. Пенициллиум и нелегалы

Дзержинский докурил, подумал, и закурил новую папиросу. Выпустив колечко дыма, прищурился:

— В последней шифровке вы сообщили, что пытаетесь установить местонахождение Савинкова?

— Так точно, — кратко доложил я, пропустив, что вначале следует убедиться, что это именно Савинков.

— По Савинкову и прочим эсерам-террористам работает КРО. Я знаю, что вы с Артузовым большие друзья, но убедительная просьба — держаться в стороне от этого дела. Впрочем — это даже не просьба, а приказ. По возвращению в Париж вы должны свернуть все мероприятия по установлению местонахождения Савинкова, а еще лучше — прямо сейчас отправите в торгпредство шифрограмму.

Как это так? А я старался, людей отправил, уже и планы по ликвидации сочинил. Наверное, в этот момент у меня был очень растерянный вид, потому что Дзержинский позволил себе улыбнуться.

— Владимир Иванович, — пояснил Председатель ВЧК. — Безусловно, Савинков наш враг. Но на сегодняшний день, скажем так, он враг беззубый. Прошли времена, когда он мог засылать на территорию РСФСР своих людей. Но кое-кого мы уничтожили, а большинство сами взялись за ум. В данный момент у него нет серьезной политической опоры. Польша его выгнала, а Франция, как я считаю, не станет ему помогать. Не исключено, что он наладит связи с Врангелем, но это тоже не скоро. Значит, денег у него нет…

— У Врангеля тоже нет денег, — позволил я себе перебить начальника. — Кутепов, чтобы прокормить людей, уже вынужден продавать остатки своих кораблей.

Вот это я помню по своей истории. Но здесь у белой армии, ушедшей в Турцию после «слащевского переворота», судов было меньше, чем в нашей истории.

— Вы и это знаете? — почему-то удивился Дзержинский. — Ведь по белой армии Врангеля работает армейская разведка.