На 127-й странице (СИ) - Крапчитов Павел (читаем книги txt) 📗
Все-таки деньги хорошие слуги. Сейчас я стоял на верхней палубе и наблюдал, как внизу среди китайцев сидит Генрих и что-то там шьет. Что ему поручила китаянка, я не знаю. Время от времени, он морщится, то ли от того, что колется иголкой, то ли еще по какой-то причине. Таким образом, Генрих при деле, а я на какое-то время получил свободу действий. И все это благодаря деньгам. Никчемные зеленые бумажки, которые, казалось бы, на хлеб не намажешь, но которые заставляют вращаться мир.
Но не только деньги движут миром. Еще есть жажда славы и признания. Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел, как на нижней палубе кучкой стали собираться пресвитерианцы-пилигримы, которые ехали третьим классом. Вчера вечером пастор за ужином в капитанском салоне объявил, что найдет, украденные у капитана Хемпсона, часы, чем вызвал определенный фурор. На все вопросы «Как вы это сделаете?», он отвечал, он и его единомышленники несколько дней будут молиться.
– И что будет тогда, когда вы закончите молиться? – спросила миссис Донахью.
– Все просто, – отвечал пастор. – Вор раскается в содеянном и вернет часы.
Это было сказано с таким простодушным выражением лица и звучало так наивно, что даже военные не засмеялись.
– А если все же не раскается? – продолжала допытываться миссис Донахью.
– Не знаю, – также простодушно ответил пастор и посмотрел на меня. – Что-то должно произойти и это укажет мне того, кто украл часы.
«Он что, сомневается?» – подумал я.
Надо было его поддержать. Я достал из кармана десятку, которую днем вручил мне сам пастор.
– Ставлю 10 долларов на то, что нашему пастору удастся найти часы, – сказал я, помахав в воздухе банкнотой.
– О! Становится интересно! – оживился промышленник Джейсон Томпсон. – Извините, уважаемый пастор, но только для обострения борьбы ставлю 10 долларов против вас. Кстати, а кто будет держать весь банк?
– Предлагаю обратиться с просьбой к нашему уважаемому капитану, – предложил я.
– Я не против, – пожал плечами капитан.
И Тереза Одли, и миссис Донахью поставили по доллару на успех новоявленного сыщика.
– Да, ни за что! – как-то не очень связано заявил полковник и поставил 5 долларов против пастора.
Первый лейтенант немного поколебался, но тоже последовал примеру своего начальника.
Честное слово, я не планировал этого тотализатора. Но все, что не делается, то – к лучшему. Если информация о его существовании выйдет за пределы капитанского салона, то это будет нам с пастором на руку. Чем больше людей будет говорить о мистических поисках часов, предпринимаемых пастором, тем сильнее это будет влиять на вора. Не железные же у него нервы, чтобы игнорировать эту шумиху вокруг. Глядишь дрогнет и наделает ошибок.
И вот сейчас я наблюдал первый акт представления. Пресвитерианцы наконец собрались на палубе и затянули какое-то нудное песнопение. То ли пели они не на английском языке, то ли ветер доносил мне только обрывки фраз, но я не понял ничего. Но картинка мне понравилась. Надутые ветром паруса. Скрип мачт. Шум волн, бьющихся в борт корабля. Еле слышимый бубнеж китайцев на своей палубе. Отрывистые команды боцмана. И над всем этим нудная мелодия кучки верующих, рваными кусками разносимая ветром в пространстве.
Сцена 52
Оторвавшись от созерцания поющих псалмы пилигримов, я оглядел прогулочную палубу, на которой стоял, и увидел миссис Донахью. У нее было прежнее развлечение. Перед ней стоял этюдник, а миссис Донахью рисовала что-то воздушное, небесного цвета. Рядом с ней стоял какой-то малолетний карапуз и клянчил.
– Мисс, нарисуйте солдатика. Ну, пожалуйста, нарисуйте солдатика.
Миссис Донахью в растерянности смотрела по сторонам, надеясь увидеть родителей этого попрошайки, но увидела только меня.
– Мисс, ну, что вам стоит? Нарисуйте солдатика. Ну, пожалуйста, – продолжал канючить мальчишка.
Миссис Донахью была в растерянности. Прогнать мальчишку ей, наверное, не позволяло воспитание, а нарисовать солдатика она, скорее всего, не могла.
Я подошел к участникам «конфликта».
– Какого солдатика ты хочешь? – спросил я малолетнего вымогателя.
– С большим ружьем, – не раздумывая, ответил мальчишка.
– Вы позволите, – спросил я у миссис Донахью, показывая на бумагу.
– Пожалуйста.
Я взял лист бумаги с этюдника и отрезал от него две длинные широкие полосы. Наложил их друг на друга и примерно посередине, карандашом, который нашелся на этюднике, несколькими точками наметил квадрат, где будет рисунок. Давил на точки сильно, чтобы они отпечатались и на втором листе. Потом на верхнем листе нарисовал солдата с ружьем. Кепи, форма, как у первого лейтенанта из капитанского салона, ружье со здоровенным штыком, высокие сапоги. Эх, мне бы фломастеры, чтобы добавить цвета. Но мальчишке видимо и без цвета было хорошо. Он смотрел на мое творчество раскрыв рот. То ли еще будет! На моем верхнем рисунке солдат только готовился к атаке, а вот на нижней полосе я изобразил этого же солдата, но уже колющего штыком какого-то врага. Затем я взял одну из кисточек миссис Донахью и намотал на нее верхнюю полосу. Посмотрел на миссис Донахью, на мальчишку и стал быстро двигать кисточкой.
– Ах, – это ахнула миссис Донахью.
– Здорово! – закричал мальчишка.
При движении кисточкой верхняя накрученная полоса бумаги разворачивалась и был виден только верхний рисунок, где солдат держит ружье вертикально. Движение кисточкой. Верхняя полоса сворачивается и виден второй, нижний рисунок, где солдат уже идет в атаку. При быстрых движениях кисточкой, верхняя полоса разворачивалась и сворачивалась, а солдат оживал.
Я дал мальчишке в руки кисточку. Он пару раз подвигал солдатиком, визгнул и чуть было не убежал с рисунком и кисточкой миссис Донахью.
– Нет, дружок, – успел я его поймать. – Рисунок тебе, а у мамы попросишь карандаш.
Для таких непосед главное задать вектор движения. Неизвестно, даст ему мама карандаш или нет, но карапуз убежал, а мы избавились от его общества.
– Хороший фокус, – кто-то сказал из-за спины.
Я обернулся. Это был Джеймс Томпсон, с которым я, как и миссис Донахью, ужинали в капитанском салоне.
– Добрый день, миссис Донахью, – поздоровался он. – Вы, как всегда, превосходно выглядите!
– Спасибо.
– Где вы научились этому фокусу, мистер Деклер? – он обратился ко мне.
– В журнале «Мурзилка», – не стал скрывать я.
Был такой журнал. А в нем была специальная страничка. Можно было разрисовать человечка, который там был изображен, разрезать страницу по пунктирной линии, взять карандаш и наслаждаться двух кадровым мультфильмом. Только не в этом мире. И не в этой жизни.
– Не слышал, – удивился названию Томпсон. – Английский журнал?
– Нет, русский.
– А, – изобразил понимание Томпсон. – Все время забываю, что вы путешественник.
И он отправился дальше по палубе.
Для Томпсона моего объяснения хватило, а вот миссис Донахью посмотрела на меня очень внимательно и с каким-то новым интересом. Словно заметила на мне какую-то потаенную петельку, за которую меня можно взять и повесить на гвоздик.
– Я тоже хочу, – это меня дергала за рукав маленькая девочка, рядом с которой стояла девочка постарше.
– Мистер, извините нас, но не могли бы вы сделать такой же фокус для моей младшей сестры.
Я посмотрел на миссис Донахью. Та лишь пожала плечами.
– Кажется, что пора отсюда бежать, – сказал я, быстро выполняя просьбу девочек.
Две полосы. Два человечка, изображающие жениха и невесту с букетом. Вот они стоят неподвижно, а потом… раз и они подпрыгивают. Это они от счастья так делают.
Счастливый визг девчонок был, как выстрел стартового пистолета для меня.
– Бежим? – я посмотрел в глаза миссис Донахью.
– Бежим, – улыбаясь согласилась художница.
Мне было приятно видеть, что она довольно таким развитием событий.
Миссис Донахью с моей помощью быстро собрала этюдник, который я подхватил в руки. Снова лестница вниз к каютам. Снова гулко бьется мое сердце. Снова я беру немного дрожащую руку миссис Донахью. Это – какое-то дежавю.
