Выполнение замысла (СИ) - Савелов Сергей Владимирович (мир книг TXT) 📗
- Откуда же все эти вещи на тебе? Импортные, недешевые, - пытается уличить. - Наверное, долю имеешь с икон?
- Вы знаете, наверняка, что я пишу песни, - испытующе смотрю на опера.
Дожидаюсь кивка и признаюсь:
- Несколько песен я продал профессиональным исполнителям.
- Неофициально, - цепляется.
- Неофициально, - соглашаюсь. - Я бы рад зарегистрировать песни официально, но никто на это не идет. В ВААП не пробиться мне, как никому не известному автору. Никто не решается брать на себя ответственность, - разъясняю положение дел.
- Ушлый ты парень! - отмечает непонятно - хвалит или осуждает.
Вижу, что я Ксенофонтова удивил. Тот встал, подошел к окну и закурил в форточку. Глядя задумчиво в окно, заговорил:
- Григорий Васильевич человек занятой. Не сразу сможет выбрать время для встречи, потому возможно тебе придется задержаться в Ленинграде на какое-то время.
Поворачивается ко мне и спрашивает:
- Тебе сколько времени нужно на встречу?
- Не от меня будет зависеть. От десяти минут до нескольких часов, - уменьшаю срок.
- Ты где остановился? - возвращается к началу разговора. - Мне нужно будет знать, чтобы оповестить тебя заранее, - поясняет причину интереса.
- У меня несколько знакомых в Ленинграде. Я не могу точно знать, у кого буду ночевать. К тому же не у всех есть домашние телефоны, - лукавлю. - Лучше буду звонить Вам в определенное время, - предлагаю свой вариант для связи.
- Мы подумаем, - отвечает неопределенно. - Почему не хочешь поощрения от властей Ленинграда? Глядя на это власти твоего города, возможно, улучшат жилищные условия твоей семьи или сделают это по ходатайству из Ленинграда, - интересуется.
Понимаю, что внеочередное выделение квартиры родителям - инициатива наших властей. Узнали про интерес ленинградцев ко мне и подсуетились. Видимо Ксенофонтов ничего негативного, в том числе о подозрениях, о моем участии в иконным бизнесе нашим не сообщил. Власти моего города испугались, что в другом городе узнают о «герое», который живет в ужасающих условиях, а заодно выплывет, что так живет большинство жителей города! А там своя пресса!..
- Не надо мне сомнительной славы, - отказываюсь. - Квартиру нам уже выделили вне очереди. Родители уже пакуют вещи, - улыбаюсь. - Видимо, ваш интерес ко мне напугал наши городские власти, - предполагаю. - Слава и популярность от меня никуда не уйдет. Мои песни нравятся людям. Надеюсь на помощь в их регистрации местных властей, - сообщаю о своих ожиданиях.
- Не знаю, получиться ли у тебя, - тянет, глядя на меня с интересом. - Я не в курсе этой музыкальной кухни, - признается. - Значит, ты хочешь об этом поговорить с Романовым? - предполагает.
- И об этом тоже, - соглашаюсь.
- Откуда узнал про маньяка, не скажешь? - интересуется.
- Скажу Григорию Васильевичу, - признаюсь. - Если он сочтет нужным, то сообщит Вам, - добавляю.
- Настолько все серьезно? - сверлит меня взглядом.
В ответ только пожимаю плечами. (Не мне решать).
- Ты почему не доел? - смотрит на мою наполовину пустую тарелку. - Не вкусно?
- В нашей заводской столовой готовят вкуснее, - отвечаю уклончиво.
- Признаю, - смеется, - обедал у вас в столовой автохозяйства, - поясняет.
«Там-то что он делал? Где я, и где автохозяйство?» - удивляюсь мысленно.
- Давай тогда чай пить. У меня есть настоящий - индийский. Или тебе кофе? - предлагает.
- Кофе, если можно, - соглашаюсь, надеясь, что и кофе у него импортный.
«Кем же он работает на заводе?» - мучает вопрос. Судя по обеспечению дефицитом - Петр Петрович не из простых работяг. Судя по возрасту, сейчас вероятно на пенсии от органов. Работает, скорее всего, начальником в охране предприятия или в Первом отделе. Тем более, если завод выпускает оборонную продукцию.
Кофе, как и мечтал, оказался импортным - «Пеле» в стеклянной банке. Когда хозяин залил кипятком ложку порошка, по кухне поплыл божественный, давно забытый аромат. Для себя он священнодействовал с заварным чайником, заваривая чай.
Вдохнул, наслаждаясь пар от чашки, и отхлебнул любимого напитка. Невероятно! Вкус кофе «Пеле» мне показался другим, более насыщенным, чем тот, который пробовал в будущем. Тогда этот сорт я игнорировал, так как мне казалось, что в напитке присутствует привкус компота. «Возможно, сейчас импортируют в СССР более качественный сорт?» - предположил про себя.
Неожиданно наткнулся на внимательный взгляд Ксенофонтова. Внутренне подобрался. «Не расслабляйся!» - приказал мысленно себе. Мое изучение не прекращается. К каким выводам приведет извращенный мозг оперативника? Разговор у нас явно не сложился. Вдруг признают меня трудноуправляемым, скрытным, вынашивающим собственные непонятные цели, а поэтому опасным. От таких стараются избавляться.
Оторвался от чашки и признался добродушно улыбнувшись:
- Хороший кофе, спасибо!
- Откуда ты можешь знать, что хороший? Родителям на работе выдают? - в хозяине вновь проснулся оперативник.
- Чтобы понять, что «Ленинградское» мороженое лучше «Томатного», не требуется быть гурманом и обладать изысканным вкусом, - отвечаю равнодушно. - Хороший кофе пробовал у знакомых в гостях, - намекаю, что не только Ксенофонтов может получать дефицитные импортные продукты на работе.
Постепенно наша беседа выровнялась. Петр Петрович перестал сверлить меня подозрительным взглядом. Рассказал о впечатлениях, полученных в моем городе. О нашем общем знакомом - участковом. О различных случаях из своей оперативной практики. Оказывается Ксенофонтов замечательный рассказчик с тонким чувством юмора. Порой я искренне смеялся. При этом старался не расслабляться, потому что в его рассказы вкраплялись невинные вопросы или предложения, требующие ответов или выражения моего отношения. Изучение продолжалось, только более тонкими методами.
Выбрав подходящий момент, я решил откланяться. Попросив обождать, хозяин принес из комнаты листок с его телефонами - двумя рабочими и домашним. «Все-таки - начальник», - утвердился мысленно. Ксенофонтов попросил звонить ежедневно утром на работу и вечером домой, а в случае непредвиденных ситуаций немедленно в любое время.
По дороге домой (к тете Свете) вспоминал и анализировал беседу с Ксенофонтовым. Я ощущал исходящую от него опасность. При этом мне казалось, что профессионал мог построить предварительную беседу более тонко, а не давить возрастом и авторитетом. Не угрожать и не намекать на всезнание обо мне. На его месте я бы постарался обаять нового знакомого, вызвать доверие и подружиться.
Тетя Света, хлопоча на кухне, поинтересовалась моими делами. Упрекнула за исправный кухонный кран, отсутствие привычного рыка из сливного бачка и пригласила к ужину. Пришлось составить ей компанию, так как без меня она не садилась к столу. Хотя я был не голоден, но ее ужин показался вкуснее, чем холостяцкий у Ксенофонтова. Все-таки исправная сантехника ее обрадовала, и она не выдержав, искренне поблагодарила меня за участие, признавшись, что не любит общаться с грубыми и наглыми слесарями и сантехниками. Почему я не удивлен?
Я наслаждался сытостью и покоем. Не надо было напрягаться, обдумывать и следить за словами, опасаясь сказать лишнее или выдать себя движением, взглядом или интонацией.
Признался тете, что привык по утрам бегать и заниматься на спортивных снарядах. Поинтересовался наличием близлежащих спортивных сооружений. Немного подумав, она сообщила, что в глубине их квартала через несколько домов есть какая-то спортивная площадка. С доброй улыбкой констатировала:
- Ты у нас еще и спортсмен?
Отступление. Ксенофонтов.
Петр Петрович заварил себе свежего чая, закурил любимые Родопи и стал размышлять, о чем будет докладывать Романову на основании своего разговора с гостем. Он был недоволен, в первую очередь собой. Ведь знал по результатам поездки, что гость не совсем обычный подросток, однако все равно недооценил его. Не подготовился заранее и не продумал разговор.
