Женское оружие - Красницкий Евгений Сергеевич (читать книги без сокращений .txt) 📗
— И очень любят слово «мы», хотя думают всегда только о себе, — продолжал Алексей. — Мы — ратнинцы, а остальные — дикие лесовики. Мы — славяне, а остальные — инородцы. Мы — христиане, а остальные — иноверцы поганые. И этим самым «мы» они уравнивают себя со всеми другими: ратнинцами, славянами, христианами. Себя ставят вровень с людьми труда, разума и воли! А раз мы одинаковые, то и блага нам положены одинаковые, значит, дай, дай, дай! И хотя в голове все время держат «я», «мне», «мое», вслух «я» не говорят, потому что этим сразу покажут разницу между собой и остальными — между теми, кто только требует, и теми, кто ДЕЛАЕТ. Прохор все верно сказал — не «мы щенки», а «я щенок». У всех сразу шкуры на заборе не повиснут, кто-то же и выучится. Может, и не понимает еще парень этого по малолетству, но чувствует все правильно — дар от Бога!
«А ведь и верно: Пентюх-то, покойник, как раз и любил кричать из-за спин: „Мы не согласны!“, „Нам положено!..“».
Мысль Анны прервалась, потому что она вдруг поняла: Алексей уже умолк, но они с Ариной все так же смотрят друг на друга в упор. И глаза у Алексея стали яростные, аж жуть брала. Раскрыла рот, чтобы прервать это неприятное, даже враждебное молчание и… сама смолчала. Поняла: слова здесь неуместны.
Прервал затянувшуюся тишину Алексей. К удивлению Анны, голос его прозвучал ровно, будто и не было ничего, хоть у самого из глаз разве что искры не сыпались:
— Ты куда-то шла, Арина?
— Да мне сестренок найти надо. — Арина, словно очнувшись, оторвала взгляд от Алексея, на мгновение опустила глаза в землю, снова подняла и… Анна чуть не улыбнулась — Аринино лицо враз преобразилось, словно погасло в ней что-то.
«Нет, не погасло — сама погасила! И смотрит уже совсем иначе — робко и даже вроде виновато…»
— Пойду я… — проговорила молодая женщина и добавила покорно: — Прости, наставник.
— Ступай, Аринушка. — Алексей расслабился, будто добился именно того, чего и хотел.
«Уступила она ему, потому и доволен. Эх, Лешка, умный ты, умный, да только самого мудрого мужа обвести вокруг пальца — пара пустяков. Ведь неспроста она его именно наставником назвала — одним-единственным словом его успокоила и все по своим местам расставила: он для нее теперь только старший. Заодно и мне показала, что место свое понимает… Умница, одним словом, хотя ухо с ней востро надо держать. И раньше ясно было, что не проста бабонька, но чтоб так… А Корней-то с Аристархом только про ворожбу и думают. Убедились, что не ворожея она, и рады. Да иные бабы и без ворожбы такого наворожат… Но с чего Лешка взъярился-то так?»
Анна проводила взглядом Арину и обернулась к Алексею:
— Леш, ты чего?
— А ты не поняла?
— Чего не поняла? Ты чего взъелся-то?
Лицо Алексея на мгновение сделалось таким, будто он собирался наказать провинившегося отрока, но только на мгновение. Старший наставник улыбнулся и, словно извиняясь за свою горячность, слегка прикоснулся к плечу Анны — будто пылинку стряхнул.
— А как ты думаешь, Аннушка, с чего бы это купеческой вдове, совсем молодой еще бабе, рассуждать о том, что властитель в ответе за благополучие подданных? Не странно ли?
— Ну так… — кивнула Анна, не желая снова раздражать Алексея: видела, что он еще не до конца сердцем отошел.
— Вот именно! Не со своих мыслей она сейчас тут нам вещала. Учил ее кто-то, в том числе и таким мыслям, которые ей по жизни, как ни глянь, в общем-то и ни к чему. Так?
— Ну так… И что?
— Учили ее, и, по всему видать, хорошо учили. — Алексей слегка напряг голос. — И мы здесь тоже УЧИМ.
«Э-э-э, да никак тебя слова про наставников задели…»
— Она ПОСМЕЛА! — между тем продолжал Алексей, подтверждая догадку Анны и снова распаляясь, хоть уже и не так яростно. — Она посмела нам напомнить, что за нерадивость наставника расплачиваются ученики! Так прямо и сказала!
«Ой, милый, да ведь ты не на нее сейчас сердишься — на себя… что мальчишек выучить не успеваете… Не только я, значит, с девками, как по топи без вешек иду, ты тоже. Вот и услышал, что тебя самого грызет, и сорвался. Арина-то не столь про наставников и князей, сколь про ответственность говорила. Прошка девкам то же самое ведь втолковывал, не про щенков же. Ну так тебе не объяснишь сейчас. И она это поняла, оттого и уступила — не время было спорить…»
— Да не выдумывай ты, Леш. Вечно вам, воякам, драка чудится — если не кулачная, так словесная. Просто к слову пришлось… — попыталась успокоить его Анна.
— Нет, не просто! Если бы просто, то у тебя с утра девки галопом с перекошенными рожами не носились бы. Что, Арина на подъеме была? Ты у нее на глазах девок вразумляла?
— Да при чем тут Арина? Роськин щенок к девкам в опочивальню залез, ну и устроил…
«Ах ты… Вся крепость уже знает, не иначе. Девчонки, что ли, кому нажаловались?»
— На все у тебя причина… — Алексей запнулся, явно удерживая внутри бранное слово. — Ты хоть видала, КАК она на меня смотрела, когда я ей объяснял, что мы тоже кой-чего соображаем и не ей нас поучать? Видала глаза ее? Слыхала, как она прощенья у меня попросила? За что она, по-твоему, извинялась? Почему такой безропотной вдруг сделалась?
«Всё я видела и поняла, да только не то же самое, что и ты. Жаль, тебе всего не объяснишь, только хуже сделаешь. Ладно, нам, бабам, не привыкать помалкивать. Батюшка Корней тоже небось уверен, что всегда и во всем верх берет. Вот пусть и дальше так же будет — мужам такая уверенность как воздух нужна. И нам так проще… иногда».
— Перестань! Нечего тут войну устраивать! Я сама разберусь.
— Ну как знаешь, Анюта, я тебя предупредил. Не война, конечно, это ты того… но запомни: Арина умна и знает много такого, что простой купеческой вдове неведомо. Сумеешь это на пользу нашему общему делу обернуть — честь тебе и хвала, а не сумеешь… М-да, сам займусь.
«А ведь он и тут ее оценил. Ну да: злиться-то злится, но и восхищается… Сам он займется… ага, как же… полетят клочки по закоулочкам. Тут напор только навредит».
— Да не смотри ты так! — Заметив что-то в ее взгляде, Алексей сбавил тон и заговорил уже примирительно: — Не желает она нам зла, знаю я! И что у нее сейчас один Андрюха в голове, тоже вижу. Но сила в ней чувствуется, понимаешь? И немалая сила! И не влиять на наши дела, хоть бы на обучение девиц, она не сможет — не живут такие только домашними заботами, мало им этого.
— Да это-то понятно, Леш…
— Еще бы непонятно! — Алексей неожиданно улыбнулся. — Ты ж и сама из таких, ненагляда моя… Я сегодня вечерком, после отбоя, загляну?
— Заглянешь? И все? — Анна насмешливо вскинула брови, высвобождая свои пальцы из мужской ладони: невместно, отроки с любопытством поглядывали. Но слов-то им издалека не слышно. — Ну хоть в гляделки поиграем, если тебе ничего больше в голову не придет.
— Ох, Аннушка, и язык у тебя, — усмехнулся Алексей. — За что и люблю. Так я зайду?
— Ну если за язык, — протянула Анна и окинула Алексея таким взглядом, что он аж подобрался. — Язык-то у меня и впрямь… умелый… — хохотнула она тихонько. — А не забоишься ко мне на язычок попасть?
— Неужто ты сомневаешься? — Алексей с загоревшимися от ее игры глазами подшагнул вплотную и снова попытался взять Анну за руку.
— Лешка! А ну прекрати! — Анна немедленно отстранилась и мотнула головой в сторону: — Иди… вон, тебя отроки заждались. А вечером… я еще поду-умаю, — добавила она с усмешкой.
— Вот и ладно, значит, жди, — выдохнул он в ответ. Потом тряхнул головой, словно сбрасывая морок, резко повернулся и зашагал в сторону места для занятий, на ходу надевая шлем, который до того висел у него на локте, словно корзинка, с уложенной внутри бармицей. Принял у одного из отроков деревянный меч и махнул рукой другому, задающему ритм движений ударами колотушки в щит. Отроки один за другим принялись повторять уже привычные упражнения, нападая на наставника, а Алексей, почти не пользуясь деревяшкой, уклонялся от их ударов, изредка награждая нерадивых или неловких ударами дубового «клинка».
