Польская карта (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович (хороший книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Сами преображенцы находились в постоянной ротации. Срок службы в герцогстве равнялся полугоду, потом на смену присылали другую роту из этого же полка. И Иван Иванович замечал, как они менялись. И внешне, исчезли парики и косы, появилась новая удобная форма, так и внутренне. Эти не курили и не шлялись по кабакам. Они не задирали местных, спокойно несли службу, тренировались сами и тренировали дуболомов. Город построил четыре казармы тёплых на пятьдесят человек и пять домов для офицеров. Всё это выстроили квадратом и обнесли забором. Остерман изредка навещал офицеров и наблюдал, как день ото дня городок преображенцев благоустраивается и хорошеет. Появилась баня для офицеров, потом для каждого плутонга. Замостили камнем дорожки, посадили каштаны и вишни по периметру, покрасили казармы и дома офицеров в разные цвета, построили, как её назвал Бирон, спортивную площадку. Прямо самому хотелось жить в таком городке.
И вот теперь этот приказ младшего брата взять преображенцев и национальную гвардию, а так же нанять желающих сходить в Мекленбургское герцогство, в город Шверин, и объяснить местным, что по старшинству власть переходит к принцессе Анне Леопольдовне.
Иван Иванович приказ выполнил, на всех информационных тумбах (очередное нововведение по указу Бирона) появились листовки о наборе добровольцев для похода на Шверин.
А через час уже бурлллллил весь огромный город. Люди выстраивались в огромные очереди на пунктах регистрации, а городской совет и совет предпринимателей герцогства объявил сбор средств на ополчение и национальную гвардию, чтобы козельцы ни в чем не нуждались в дороге. А под окнами ратуши, какой-то активист стал в жестяной, горящий на солнце начищенной медью, рупор призывать собираться всем миром и навалять этим немцам, чтобы они знали как наших рузских государей не признавать.
Кстати, насчёт наших русских. Бирон два года назад прислал указ об обязательном изучении русского языка в половине школ города и в университете, недавно открывшемся. Остерман тогда хмыкнул, да кому тут нужен русский, и кто его будет преподавать. И опять ошибся Иван Иванович. Оказалось, что всё продумано у Бирона. В Козель прибыли выпускники московской и киевской Славяно-греко-латинских академий, которые и немецкий знали, и русский, и ещё несколько языков, а граждане герцогства захотели учить детей именно в тех школах, где преподают русский. В прошлом году туда конкурс был пять человек на место. Сейчас уже русский язык преподают во всех десяти муниципальных и церковных школах герцогства. И началось строительство ещё пяти. Богатеющие на глазах жители Козела хотели видеть своих детей грамотными, а то, что герцог у них русский и им так хорошо живётся, говорило о том, что русский их детям просто необходим.
И ещё одно следствие из этого закона на глазах сейчас строилось. Количество русских и вообще православных в герцогстве всё увеличилось и к той небольшой часовне, что построили преображенцы, добавилась ещё одна построенная русскими купцами, а сейчас городской совет принял решение выделить деньги на строительство большого православного храма святых Петра и Павла.
Вечером глава городского совета герр Бергман принёс барону Остерману списки записавшихся добровольцев на вразумление шверинцев. Иван Иваныч принял толстую стопку листов и неверяще поинтересовался:
— Сколько?
— Шесть с половиной тысяч человек без малого.
— Да это армия целая. Как такую прокормить в дороге? Так ещё двести преображенцев и двести дуболомов. Это семь тысяч человек? Через кучу границ⁈
— Пошлём вперед квартирмейстеров и каптенармусов. А также дипломатов и настоятелей церквей. Идёт сбор средств, горожане несут и несут деньги. Кроме того, городской банк выделил десять тысяч талеров на обмундирование ополчения. Мы покажем этим неблагодарным свиньям, как обижать наших принцесс.
— Ну, да есть у герцога Бирона выражение: «Русские своих не бросают».
— Козельцы своих тоже! — обрадовался Иоганн Бергман толстенький человечек с лысиной в полголовы. Козельцы, узнав, что в России запрещены парики приняли на городском совете такой же закон. — Выступаем через неделю, господин барон. Осталось только нанять хорошего генерала.
Глава 19
Событие пятидесятое
Мир — это палка о двух концах, а перемирие — это перепалка.
Истинный миротворец всегда за мирные переговоры, но только после уничтожения всех очагов противодействия.
Адмирал Сиверс на приёме в ратуше Данцига ходил в сопровождении двух молодых мичманцов. Опасался? Естественно. Тут нет друзей. Да даже просто нейтральных не лишку. Все враги России. Что поляки, что немцы. Вернее, не так, они потенциальные враги. Пока Россия им ничего не сделала. Но очень опасаются и те и другие, что сделает. Лишит всех вольностей, лишит самостоятельности и присоединит вольный (практически) город Гданьск к Польше уже как обычный польский город или к Пруссии, а то и вообще к Курляндии, например, или прямо к России. А что им дают те вольности? Могли бы члены городского совета назвать много пунктов, но главным всегда и везде будут деньги. Всё остальное мишура. И кто бы не стал после этой войны владеть городом, он обязательно запустит руку в закрома, повысит налоги, национализирует, конфискует… Найдет кучу способов обобрать древний богатый Ганзейский город. Нет давно Ганзейского союза, больше пятидесяти лет прошло со времён последнего съезда, но ганзейцы есть, вот они ходят по залу в ратуше, переговариваются, собираются небольшими группками, перешёптываясь. Такое ощущение создаётся, будто находишься среди змей и все они шипят готовые броситься на тебя. На польском шипящем шипят и на немецком, не сильно для того приспособленном, тоже умудряются шипеть.
Город сдался почти без боя. Даже с самой высокой точки Церкви Девы Марии (Марьяцкий), второй, между прочим, по величине в Европе (после Кёльнского собора), иначе называемой ещё Костёлом Святой Марии или Базиликой Вознесения Пресвятой Девы Марии, с высоты 78 метров, не было видно битвы между русским и французским флотом, но зашедшие потом в порт не повреждёнными все русские корабли и шесть захваченных в плен французских и без лицезрения битвы отчётливо говорили, и чем морское сражение закончилось, и насколько русский флот сильнее французского, на который так надеялись власть имущие в Данциге или Гданьске.
Комендант Данцига — генерал-майор фон Штайнфлихт подошёл к, держащемуся чуть в стороне от местных, русскому адмиралу и, взяв под локоть, попытался отвести от офицеров морских, но те, выполняя полученный приказ, сделали шаг за парочкой. Раздосадованный генерал зыркнул на них, но эффект это произвело обратный. Мичманы ещё шаг дружно сделали.
— Ваше Высокопревосходительство, нам нужно переговорить насчёт выкупа некоторых пленных и контрибуции. Скажите этим юношам, чтобы отошли, — на немецком тут говорили все. Долго ещё до французской революции и массовой эмиграции дворян из Франции, которая и сделает лягушачий язык модным и общеевропейским.
— Так, говорите у меня от них нет секретов.
— Я настаиваю! — вытянулся во весь рост комендант. Похож он был на Кису Воробьянинова из фильма Гайдая. Только парик делал сухого и тощего даже немца менее похожим на скелет. А рост был приличным. Под метр восемьдесят. Со стороны выглядело комично, скелет навис над колобком.
— Хм. Самойлов, отойдите в сторону. Секреты секретничать будем.
— Пятьдесят тысяч вам лично адмирал, если вы снизите контрибуцию с миллиона талеров до полумиллиона. И ещё шляхтичи, которых арестовал генерал-аншеф Ласси, хотят заплатить выкуп. По десять тысяч талеров.
Президент Адмиралтейств-коллегии Пётр Иванович Сиверс о знатных пленных уже думал. Тут в Данциге оказались самые высокопоставленные в Речи Посполитой вельможи. Ласси сдались подскарбий великий коронный граф Франтишек Оссолинский, печатник Сераковский, сеймовый маршалок Рачевский, и ещё с десяток руководителей Польши. Всё они сейчас были перевезены на корабли, при этом чтобы избежать попытки бунта заключённых и отбить желание у шляхты попытаться их освободить на корабль отправлялся только один вельможа со слугой. Если кто из поляков решится на освобождение этих господ, то ему придётся захватить практически весь русский флот. Тысячи человек, получается, пленников охраняет.
