Характерник (СИ) - Ли В. Б. (книги без сокращений .txt) 📗
На подступах к Бахчисараю у крепости Салачик, запирающим вход в долину со столицей, нас встретило спешно собранное ханом войско численностью 12000 человек, командует им сам Селим-Гирей I. На безопасном удалении от татар спешно стали строить редуты по всему фронту неприятельского воинства, отбивая наскоки отдельных отрядов татар. Основные их силы стоят у стен крепости в ожидании нашей атаки, ситуация подобная сражению с османским войском под Тягинью, когда мы разгромили вдвое превосходящие силы противника, сейчас же противостоящие рати почти равны, у нас 11000 бойцов. Выстроили редуты, поставили там полевые пушки, оставили усиленные сотни с большим запасом боеприпасов. Остальное войско отошло на дистанцию выстрела пушек, казаки-драгуны встали сплошным линейным строем с резервным строем на флангах, чуть позади конница, за ними на огневых позициях наша полевая артиллерия.
Сражение начали гармаши огнем из полевых пушек в редутах. Первым же выстрелом они поразили вражеские позиции у стен крепости, следующими залпами усиливая потери татар. Долго они не выдержали, бросили свою конницу на редуты, за ними пешую рать, рассчитывая массированной атакой подавить наши огневые бастионы. Гармаши перевели огонь на приближающегося врага, стрелки же, подпустив его на дальность поражения, накрыли залпами из самострелов, их помощники тут же принялись перезаряжать ружья. Потеряв едва ли не треть наступавших, татары отступили, их пехота, набранная из насильно мобилизованных горожан, просто бежала беспорядочной толпой. Спустя немалое время неприятель повторил атаку конницей, обходя по флангам редуты и окружая основной наш строй. Ее встретила огнем полевая артиллерия, а после залпы флангового строя, довершили разгром конные казаки, порубив остатки неприятельской кавалерии.
Потеряв почти половину своего войска и большую часть конницы, татары спешно стали отходить в долину к своей столице под прикрытием крепости, мы же подступили к Салачику, принялись выбивать его артиллерию. Штурмовать саму крепость не стали, у нас впереди более привлекательная цель. В течении двух дней гармаши покончили с крепостной артиллерией Салачика, открыли доступ в долину, все наше войско устремилось к Бахчисараю. Осадили крепость с запертыми в ней остатками татарского воинства, приступили к привычной работе со взятием твердыни. Через пять дней разбили укрепления и артиллерию крепости, перед рассветом пошли на приступ по всему периметру крепостных стен. Бои в столице шли больше суток, на бастионах и внутренней цитадели, во дворце хана, за каждый дом и улицу. Самого повелителя в крепости не оказалось, со своими приближенными и гаремом успел уйти в горы.
Взятие Бахчисарая обошлось нам большими потерями, почти три тысячи погибших и раненых, подобные жертвы в одном бою у нас были только при штурме Тягиня в позапрошлом году, когда погибли Семен и Артем. Но и татар в крепости было немало, около восьми тысячи, если не умелые действия наших штурмовых отрядов, то потерь оказалось бы намного больше, сопротивлялся враг отчаянно, даже ополченцы. После трудного боя мы задержались в татарской столице неделю, хоронили погибших товарищей, поправляли здоровье выживших, собирали огромные трофеи. В середине мая, взяв все нужное и ценное, отправились в обратный путь, задачи похода нами исполнены сполна, возвращаемся с на редкость богатым дуваном.
Для меня он не стал обычным, атаман доверил мне командование одной из сотен нашего куреня, с самого выхода в поход я проводил время с моими соратниками, на стоянках и в дни отдыха налаживал с ними взаимодействие, отрабатывал новые тактические приемы, после в боях бился с ними плечом к плечу. Начальные трудности командования мне помогли преодолеть куренной атаман, сам кошевой, подсказывали, поддерживали мои задумки, ободряли и хвалили за первые успехи. И я сработался со своими казаками, у нас от сражения к сражению все лучше налаживалось взаимопонимание, в последних битвах наша сотня отличилась четким и скорым выполнением заданий, самыми малыми потерями во всем войске.
Подозреваю, что Сирко пошел на такой рискованный шаг с моим участием в боях с какими-то далеко идущими планами, возможно, я представляю для него особую ценность как боевой командир, не только талантами лекаря и характерника. Решение атамана вначале вызвало недоумение у старшин и бывалых командиров, доверить сотню юному казаку, едва достигшему двадцати лет, да еще без особого воинского опыта, но из уважения к кошевому приняли меня доброжелательно. А потом, когда моя сотня повела бои не хуже других, даже отличилась в последних сражениях, стали относиться как к равному, с полным уважением. Отношение казаков сотни ко мне тоже изменилось, настороженное внимание ко столь юному командиру сменилось на признание даже у самых старших, ходивших в походы не один десяток лет. Лекарством я также занимался, после боя брался за самые трудные операции, даже те, которые раньше считал безнадежными, нередко с положительным исходом, сказались мои растущие умения и способности.
Глава 14
Шли мы не спеша, со скоростью обоза, вытянувшегося на три версты, с нами около двух тысяч православных рабов, освобожденных в Акмесджиде и Бахчисарае, еще тысячу мы отправили с обозом из Гезлева, дожидаются нас в Перекопе. Они идут пешим ходом, самых обессиленных, женщин и детей посадили на повозки, своим небыстрым шагом также сдерживают продвижение всей колонны. В степной части Крыма отбили несколько атак крупных татарских отрядов бейликов, местных князей, кружащих подле нашей колонны. У самых знатных есть свои армии, особым влиянием в ханстве пользуются четыре клана, воины двух из них, Ширин и Мангыт, досаждают нам засадами и внезапными наскоками. Пока казаки из нашего охранения справляется с ними, но среди них уже немало пострадавших, есть убитые.
С таким татарским "эскортом" дошли до Перекопа, здесь соединились с оставшимися полками. С ними все в порядке, если не считать небольших потерь, понесенных в стычках с татарами, засевшими в других крепостях на валу - Арабат и Ени-Кале. Мы их не стали штурмовать, терять время, особых помех от них нет. Отдохнули в захваченной крепости, Ор-Капы, два дня, заметно увеличившихся составом направились к Днепру по известному нашим следопытам пути с озерцами, пока еще не высохшими. Ковыльная трава еще не пожухла, стелется по обе стороны от протоптанной дороги сплошным ковром. Отряды бейликов отстали после Перекопа, их сменили ногайские из улусов, кочующих в Дикой степи. Весь путь до Днепра они не давали нашему войску расслабиться, нападения следовали каждый день, казаки несли новые потери.
Вышли к Днепру выше Ислам-Кермена, здесь мы уже в родных местах, даже чувствуем от реки тепло родного дома, изменился настрой у казаков, напряжение трудного пути смягчилось, голоса повеселели, чаще раздавался смех, люди оттаивали. Да и татары отстали, здесь уже наша вотчина, пусть и степь рядом, найдем чем ответить, не побоимся погонять самых настырных степняков. Потихоньку, с частыми привалами, дошли по берегу до родной Сечи, переправились на остров. Как уже ответственный за свою сотню не мог бросить подчиненных и помчаться домой, дождался, пока мои казаки не устроятся в курени, побеспокоился о горячей пище, в хлопотах крутился до самого вечера. Только потом, с разрешения куренного атамана, давшего мне отпуск на неделю, помчался на Крепыше в хутор как ветер.
Уже на закате дня подлетел к воротам, соскакиваю на ходу, чуть ли не бегом захожу во двор, вижу почти всех своих родных, большую семью, у меня чувство, что они все мои самые близкие, и дети, и родители, и жены (поймал себя на мысли, что все молодицы прикипели к моей душе, я люблю их всех, отвечаю за них). Не стесняясь никого, обнимаю и целую каждого, а они жмутся ко мне, и дети, и взрослые. Всей гурьбой зашли в родительский дом, он больше нашего, расселись на лавках. Пока мои подруги готовили на стол, раздал детям заморские игрушки, я их набрал на всех, одарил родителей шелковыми одеждами, серебряной кухонной утварью. Тестю вручил увесистый мешок табака и набор курительных трубок из кости и черного дерева с причудливыми украшениями, он даже крякнул от удовольствия, завидев такую красоту.
