Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
Мне способ такого "прилепления" придумали два молодых человека: инженер по фамилии Федосеев и химик Христофор Верт – потомственный, кстати, владимирский дворянин. В детали процесса я не вникал, там было что-то вроде "быстрого посыпания" вращающейся трубы глазурной пылью через хитрую насадку, но мне было достаточно того, что трубы получались непротекающими. И получалось их много – из каждого "холодильника" готовые к укладке в канаву они вынимались раз в полчаса, причем сразу по дюжине. Обе печки-"вертушки" давали мне этих пятиметровых труб по четверть километра в час, так что чем деревья поливать – было. И не только деревья.
Почва-то в степи плодородная, но, как говорили биологи-полеводы, на фунт зерна пшеница требует испарения пятисот фунтов воды. На центнер – пятьдесят тонн. И нынешние шесть центнеров зерна с гектара обуславливались тем, что гектар этот запасал воды для растений триста тонн всего. То есть травка успевала взять из земли влаги слой в три сантиметра примерно. Вообще-то для степи это и немало – но для поля явно скудновато. А вот если на гектар водички плеснуть – причем за полтора месяца – слой сантиметров в десять, то сразу получится… что нужно на этот гектар вылить тысячу тонн воды. А на пятьдесят тысяч гектаров моих уже засеянных полей даже несколько больше…
Но три (уже) турбины качали по трубам в поместье по кубометру воды в секунду – так что задачка казалась вполне выполнимой. Проблемой было равномерное распределение этой воды по полям… Ну уж как получится: я сделал все, что мог, а остальным пусть уже колхозное крестьянство занимается. Пусть роют пруды-накопители, а насосы и шланги для полива у них уже есть. И еще – могучая техника, чтобы все нужное делать.
Ведь пятьдесят тысяч гектаров на лошадках или волах не вспахать. Конечно, клайдесдейлы любого вола за пазуху засунут: местное казачество целину степную "поднимали" шестерками волов, потому что меньшее их число плуг сдвинуть не могло, а заморская слонолошадь в одиночку целину без особого напряга пахала. Но таких лошадок во-первых было мало, а во-вторых лошадь могла за день хорошо если полгектара вспахать. Все равно пахали – дело-то делать надо, а уже пять сотен лошадок (с годовичками от закупленных уже дома битюгов и прочих крупных кобыл) худо-бедно, но за десять дней больше двух тысяч гектаров степи в поля превратить успели. Но не пятьдесят же!
"Моторный завод" под руководством Забелина и Ключникова изготовил для работы в поле трактора – сразу пятьсот штук. Трактора были простые как лапоть, и от известных мне в "прошлом будущем" германских тракторов Ланца отличались лишь тем, что насос топливо впрыскивал все же в конце цикла сжатия и калильная головка нагревалась не паяльной лампой, а проходящей через нее бронзовой "свечой". Ну и в начале работы трактористу нужно было залить ложку лигроина в "лампу", трубой которой эта полая "свеча" и служила, зажечь "лампу", а когда она прогорит (примерно за минуту) – всем весом наступить на "мотоциклетный" стартер, проворачивающий маховик. Герберт Акройд-Стюарт изобрел очень простой и довольно неплохой двигатель, но до идеи "самокальной свечи" он не додумался – так что его мотор русскому крестьянину был пока "не по зубам", а с трактором Забелина-Ключникова мальчишки справлялись.
КПД калоризационного мотора вызывал жалость: ниже, чем у паровоза. Но "жрал" он смесь мазута с лигроином, которая доставалась вообще по гривеннику за пуд, а ведерного объема рабочий цилиндр позволял развивать мотору мощность под тридцать "лошадок" и за сутки вспахать гектаров по десять-двенадцать трехкорпусным плугом. Американским – в Ростове плуги делались неплохие, но для целины за океаном делались куда как лучшие железяки.
Бороны и сеялки тоже использовались заокеанские – но тут уже просто потому, что там они оказались дешевле чем в Европе, причем заметно дешевле: в Америке их просто больше делалось и конкуренция опустила цены до минимально возможных. Правда привыкший уже к моим способам подсчета цен Водянинов и отметил, что "самому делать – втрое дешевле встанет", но чтобы делать самому, нужно выстроить завод – а это займет слишком много времени.
Времени же не было – совсем не было. Причем его не было у всех, кто жил в нашем доме.
Летом тысяча девятисотого года расписание жизни было очень простым. Вставали мы все (кроме Насти, Тани и Оленьки) в шесть, и время определял не будильник, а Катерина Александровна. Пока Камилла ее кормила (никаких баб-кормилиц, мало ли у них заразы какие не найдены!) я быстренько приводил себя в порядок, а затем – уже умытый и одетый – развлекал Катеньку пока умывалась-одевалась уже жена. В полседьмого – общий завтрак, общий и для мелких девочек тоже. В семь приходили выбранные Дарьей девочки-горничные и приступали к наведению порядка там, где он нарушился (в основном, конечно, в спальнях), в половине восьмого Камилла отправлялась гулять с дочкой (в небольшой парк позади дома – если от "канала" смотреть) и четырьмя девочками из "школы номер один" во главе с Даницей Никодиевич. А я садился на подошедший трамвай и отправлялся на работу…
В трамвае меня всегда ждала Дина, и целых сорок пять минут я, сидя в удобном кресле, работал исключительно языком – все равно кроме нас и ваноговожатого в трамвае никого не было. Потому что и трамвай был не "рейсовый", а персональный – но трамвай. Это чтобы "типа ездить как все"…
Тем временем порядок в доме заканчивал наводиться, Евдокия отправлялась на работу в "Пищекомбинат номер один", который готовил завтраки, обеды и ужины для школьников и рабочих, Дарья оправлялась на свою "Швейную фабрику номер один", где творилась одежда для вышеперечисленных и еще много для кого, и в дом приходили совсем другие люди: начиналась "школа" для Машки, Степана, Васьки, Коли и мелких девиц. Учителя для них были выбраны из жен городских инженеров – и до полудня жизнь детей была предрешена.
К полудню Дарья, раздав живительные пинки всем нуждающимся, возвращалась домой и приступала к готовке обеда, а старшие дети разбегались уже на свои заводы. Машка – на "Электроламповый номер один", Степа – на "Электроламповый" же, но "номер два", Васька шла озарять собой (и электрической дугой) "Завод транспортного машиностроения" без номера, и только Коля (в сопровождении мичмана Егорова – отставного уже, старика) садился на обычный рейсовый трамвай и отправлялся учиться дальше – в организованную дедами "школу капитанов". В "ближний" к Волге городок, названный, чтобы не путаться, "первым": "деды" предпочли все же поселиться к реке поближе… да и не простаивать же дому-"дублеру"! Собственно, в этом же доме школа и размещалась…
Я же, приехав в первый городок, шел сначала на Моторный завод, где и трудился до обеда "почти простым слесарем": рабочих туда, конечно же, набрали самых опытных из тех кого вообще удалось найти, но многого они просто не знали, а кроме меня научить их было некому. После завода (и после обеда) меня ждала "контора": бумаги – это безусловно зло, но без них почему-то ничего не делается…
Хотя собственно бумаги злом не являются – они – лишь способ как-то упорядочить творящийся без них бардак. Управлять городом, даже небольшим – головная боль та еще. А уж управлять городом, в котором три четверти населения только что из глухой деревни прибыли…
Хотя одна четверть все же с жизнью в городе как-то знакомы. По крайней мере на улице не гадит – и то хорошо. А поначалу стройки как-то быстро напоминали обонянию, что это все же именно город – впрочем, с этим-то бороться оказалось проще всего. Но ведь город вовсе не просто скопище домов, в которых люди пользуются унитазами…
То, что город (в двух местах, но по сути – и по управлению – все же один "населенный пункт городского типа") усиленно строился, создавало – сколь ни странно – самый минимум проблем: техники, за строительство отвечающие, опыт управления строителями какой-то имели. Ну да, пришлось им опыт этот "промасштабировать", и не всегда сразу все проблемы они решали – но решали их как раз они, причем большей частью самостоятельно. А на мою долю оставались мелочи: добиться того, чтобы в этом городе всегда и в нужных местах оказывался в достаточном количестве провиант, чтобы по дорогам можно было перемещаться, чтобы… в общей сложности я насчитал около полусотни требующих постоянного внимания задач. Понятно, что самому их не решить – но даже добиться того, чтобы люди, которым их решение поручается, все же занимались именно их решением, было не очень просто. Во-первых, у них постоянно не оказывалось чего-то для решения необходимого, причем внезапно оказывалось. А во-вторых, почему-то "никто не знал" где нужное взять.
