Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros" (прочитать книгу TXT) 📗
– Известное дело, – пожал плечами Григорян, – но что поделать?
– А я знаю, что. На заводе необходимо установить культуру труда. А это значит – всем выдадим комплекты рабочей формы, питание в рабочей столовой будет максимально усиленным, чтобы минимум десять кило набрали к концу года. Необходимо искоренить исконно русские черты – раздолбайство, пофигизм и халтуру. Поэтому мы будем работать по инструкции.
– Понятное дело, что по инструкции.
– Нет, вы не поняли. У нас принято как? Если что не работает или не так – выкручивайся. Если произвёл вдвое больше плана – молодец. Люди не чувствуют такой вещи, как порядок в голове, – постучал я пальцем по лбу, – и никто их в этом не разубеждает.
– А мы что?
– А мы будем работать по инструкции. Это значит – никаких самостоятельных действий за пределами инструкции. Вообще, людям нужно внушить, привить мысль, что самый простой способ работать и работать хорошо – просто исполнять инструкцию, дословно и дотошно. Никакой сверхплановой продукции, никакой левой продукции, никакой самодеятельности. Порядок должен быть как в армии. Если что-то где-то не сходится или идёт не так – немедленно сообщать дальше, наверх. Мне нужны люди, которые научатся вместо раздолбайства и расхлябанности – порядку. Однако, сам по себе порядок не появится. Порядок вовне – приводит к порядку внутри. Вы понимаете, о чём я?
– Кажется, да. Униформа рабочего, и так далее…
– Да. Порядок вовне – это когда мир вокруг нашего рабочего определяет его внутреннее самоощущение. Согласитесь, что чаще мусорят там, где уже намусорено, а где чисто – как-то не хочется кидать обёртку от мороженого. Так же и у нас – всеобщая разруха вокруг приводит к разрухе в головах. А разруха в головах – к хаосу снаружи.
– Отлично сказано, но это же вопрос денег и снабжения.
– Я уже сказал – снабжение будет. Снабжение такое, что не успеете охреневать.
– Понятно, значит будет снабжение. Это хорошо, а то знаете, в эти годы трудно выцепить что-то нужное, особенно для завода…
– Знаю. Именно поэтому принцип взял другой. Завод построен с нуля, в экстренном порядке, сборными конструкциями. Весь станочный парк новый, всё оборудование, всё, вплоть до самых мелких деталей, новое. Ничего бывшего в употреблении. И я планирую ещё поговорить о найме на работу уборщиков. Необходимо поддерживать рабочие места если не в стерильности, то в полной чистоте и порядке.
– Я уже это понял.
– И не последние детали – регламентировать постараемся всё. Прежде всего – культуру трудовых отношений. Мы должны и будем соблюдать трудовое законодательство настолько педантично, насколько это возможно. Положено рабочим час на обед – ровно час на обед. Положено работать по восемь часов в смену – восемь часов отработал и гуляй. И плюс к тому – у нас два выходных дня – суббота и воскресенье.
– А субботу то зачем выходной делать? – не понял Григорян, – это же целый рабочий день.
– А вот я так захотел, – снова отпил из бокала прекрасного вина, – Понимаю, что чем больше работают – тем больше произведут, но мы за числом не гонимся. Наша первая задача – это привить людям культуру, в том числе культуру труда. Мне нужны хорошие работники – элита. И ради этого я готов снабжать их всем. Килотоннами дефицитных металлов, заготовок, расходников, кормить не хуже, чем в кремле кормят, одевать и обувать и не только в спецовку, но и во всю прочую одежду, и так далее. На фронт их не призовут – это уже хорошо, потому что вламывают нашим по первое число. Пока немцы не выпустят пар – будут переть, так что ребята можно сказать – устроились как кумы королю и зяти министру.
– Так, вроде с этим понятно. Довольно необычная работа, но я думаю, с ней можно справиться.
– Рад, что вы так думаете. Понимаете, я тут уже некоторое время и всё время наблюдаю некоторую расхлябанность во всей жизни советских людей. Вот во всей – от и до. Нет, нельзя сказать, что они в чём-то виноваты или что я их критикую – но в умах не хватает точности и педантичности. Когда советский человек встречается с проблемой – он начинает искать выход, включать смекалку, соображалку. А от него требуется строго по инструкции сообщтиь куда полагается, и ждать, когда всё исправят.
– Потому что никто ничего не исправит, – подсказал Григорян, – никто и ничего. Вот и приходится самим думать.
– Да, я думаю, чтобы воспитать такую педантичность в уме, нужно едва ли не с пелёнок начинать прививать человеку правильное мышление. Но у нас нет такой возможности. Есть неограниченное финансирование и задача. И поэтому будем работать с тем, что есть. Тут я всецело положусь на вас, товарищ Григорян.
– Благодарю, благодарю. Я со своей стороны обязательно постараюсь сделать всё, о чём мы говорим.
– Тогда буду считать вопрос исчерпанным. Иногда я буду к вам заглядывать, особенно когда что-то будет нужно. Пока же прошу – всё, что вам в процессе понадобится – немедленно сообщать мне, не заниматься никакой самодеятельностью. Если чего-то не хватает или что-то нужно – тут же ко мне и говорите.
– Договорились.
Алюминиевый слиток. Самая, казалось бы, простая вещь – алюминий, но в СССР этот материал жуткий дефицит. Алюминиевая промышленность в сорок первом году произвела около сорока тысяч тонн. Большая часть алюминия в годы войны вообще импортировалась. Это конечно не то же, что будущее, в котором из алюминия делают пивные банки – то есть металл вообще никакого дефицита не представляет. Главная проблема алюминиевого производства – это электролиз. Его производство требует море электроэнергии.
С построением алюмопромышленности советская промышленность справится сама, но на первое время ситуация понятна – алюминий просто нужен. Нужен в огромных количествах – и поэтому я решил его создать. Однако, всё началось со звонка Берии.
– Лаврентий Павлович, отвлекаю?
– Немного, – судя по всему, Берия вышел куда-то из кабинета, – что такое?
– Вопрос о дефиците алюминия. Я тут дошёл до создания стратегических запасов для собственного маленького заводика, ну и для вас необходимо сделать.
– Хорошо. Много?
– Много. Место для создания у меня теперь есть – это моя авиабаза, там практически километры забетонированного поля неиспользуемые. Грузовики для транспортировки я организую и заправлю, пришлите только людей. И вот ещё что – поскольку слитки напиханы в контейнеры кое-как – выгружать придётся вручную. Понадобятся грузчики.
– Эх, как неудобно вышло. А механизировать процесс разгрузки никак?
– Можно. Завтра постараюсь механизировать, а сейчас присылайте людей. Здесь четыреста контейнеров, по сто пятьдесят тонн алюминия в каждом. По моим расчётам, эта партия удовлетворит текущие нужды советской промышленности… вообще, выработка алюминия дорогой и низкотехнологичный процесс, так что я не вижу ничего вредного в том, что его буду создавать я. Скорее даже польза для экологии и государства. Завтра постараюсь придумать что-нибудь для разгрузки.
– Договорились, – вздохнул Берия, – грузовики, говоришь, свои?
– Да. Автобусы совершают рейс на аэродром каждый час, до девяти вечера, так что можете просто прислать людей по адресу к станции метро Парк Культуры, там рядом остановка.
Но от меня ждали и хотели большего. В духе времени – быстрее, выше, сильнее, всё такое прочее… А ещё, кажется, у Берии слегка сломалась логика. Потому что по духу времени, все грехи за любые производственные и инженерные ошибки, даже если они не слишком важные, вешались на инженеров и расстрэлять.
Правда, после анализа всей информации, которую я передал ЛПБ, оказалось, что расстрэлять – это едва ли работает. Таубина расстрэляли, а между тем, автоматические гранатомёты – основное лёгкое оружие поддержки пехоты. И изобрёл это оружие советский инженер, и…
Расстрэляли. И можно хоть заживо сжечь тех, кто расстреливал – историю это не меняет.
