Конкуренты (СИ) - Барышев Александр Владимирович (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
И вопрос был снят. Златка торжествовала. Правда, про себя.
Теперь вот мимо проплывал и Византий. Собственно, Боброву этот Византий был как бы до светильника. Ему и на корабле было хорошо. Но он помнил, что Златка очень хотела побывать в портах запада Понта Эвксинского. Да и это плавание он затеял исключительно ради нее. Ну что ж, придется, значит, заглянуть в Византий на обратном пути.
А пока «Трезубец» бодро шел по древнему Боспору Фракийскому, названному в свое время в честь прекрасной Ио, превращенной Зевсом в корову, и искавшей спасения в его водах. «Коровий брод» в переводе с греческого. То есть для греков оно звучало как-то непоэтично. Бобров представил на мгновение Есенина с его «Никогда я не был на Босфоре» и фыркнул.
Когда корабль вышел, наконец, в лужу Пропонтиды, Вован велел стравить пар и поднимать паруса. Проливом он шел под машиной, опасаясь течения и сражаясь с противным ветром. И плевать он хотел на мнение окружающих. В смысле, живущих по берегам пролива, в том числе и в Византии. Те, конечно, замечали в движении занятного корабля некую неправильность, но максимум, что они могли сделать — это рассказать соседу, который все равно не поверит. В Пропонтиде, конечно, тоже не разбежишься, но хоть появляется свобода маневра и можно идти галсами при противном ветре. Что, собственно, Вован и сделал.
До Дарданелл, который в этом мире звался Геллеспонтом, было почти двести километров по прямой, и «Трезубец» не спеша преодолел это расстояние в два приема, отстоявшись ночью на якоре у европейского берега. Корабль никто не побеспокоил, хотя какая-то лодка рядом крутилась. Часовые даже приготовили арбалеты на всякий случай, но предполагаемый супостат растаял в темноте.
Утро встретило их штилем и Вован, скрепя сердце, решил вновь запускать машину, тем более, что рядом маячил Геллеспонт, а проходить его под парусами он не хотел.
Бобров, проведший приятную ночь и очень надеявшийся на то, что Златка проснулась с аналогичным чувством, вышел на ют как раз, когда кочегар поднял пар до марки и корабль двинулся к Геллеспонту. Никаких определенных планов у них не было. Только посещение Афин на обратном пути. Атак, дойти до Крита, посмотреть на развалины Кносса, потом зайти в городок Книд на малоазийском Триопийском мысе карийского Херсонеса. Златку очень заинтересовало святилище Афродиты. Именно в нем должна была обосноваться знаменитая скульптура Праксителя Афродита Книдская — сестра-близнец Афродиты Косской с соседнего острова, только полностью обнаженная.
Бобров знал, что скульптура до нашего времени не дожила, и горел желанием ее увидеть. Причем сумел заинтересовать даже непробиваемого Вована. Правда, Бобров предполагал, что Вован заинтересовался исключительно потому, что это было первое в Греции изображение обнаженной богини. Изображениями же одетых богинь Вован интересовался мало.
У Златки с Дригисой тоже был свой интерес. Еще где-то примерно с год назад Бобов как-то обмолвился в разговоре с Серегой, что эталоном женской фигуры всегда считалась Венера Милосская. Нутам, рост, объем груди и бедер и, так сказать, общие пропорции. Серега не поленился и в библиотеке откопал изображение этой самой Венеры во всех ракурсах. И они пришли к одинаковым выводам, что, во-первых, Венера несколько полновата, как на непросвещенный взгляд, а во-вторых, талия ее оставляет желать лучшего. Тем более, что в пересчете на рост 164 сантиметра ее пропорции составляют 89-69-93.
Про Венеру благополучно забыли, так как их время и время Венеры все равно не совпадали, и до нее было еще более двухсот лет. А вот девчонки не забыли, и разговор Боброва с Серегой запомнили. И Бобров как-то их застал за замерами. Девчонки в абсолютно голом виде, скорее всего, чтобы одежда, не дай боги, не вмешалась в результаты измерений, мерили друг у друга объемы талии, груди и бедер. Бобров имел возможность несколько секунд понаблюдать за чудной картиной, прежде чем заметившая его Дригиса с визгом ухватила с кресла свой хитон и прикрыла волнующие прелести. Златка прикрылась исключительно из солидарности и без пошлого визга.
— Ну вот, — разочарованно сказал Бобров. — Даже полюбоваться не дали.
Девчонки, быстренько накинув хитоны и чему-то смеясь, выскочили за дверь. Бобров потом пытался узнать у Златки, чего они там намерили, но та тайну не выдала и Бобров остался в неведении. А теперь, когда они вышли в Средиземку, вдруг вспомнил и вспомнил также о другой, более известной в древнем мире статуе. В свое время знаменитейший Пракситель изваял обнаженную Афродиту, пользуясь, якобы, своей любовницей гетерой Фриной в качестве модели. И эта Афродита попала в храм города Книд, отчего и имела прозвище Книдская. Скульптура впоследствии была утеряна, и никто не помнил ее истинного вида, потому что она до нашего времени не дошла даже в римских копиях. И теперь появилась возможность эту скульптуру увидеть, так сказать, воочию.
Между прочим, со временем своего проживания в этом мире Бобров так точно и не определился. Вернее определился с точностью до середины четвертого века до новой эры, плюс-минус полсапога. Дальше дело не пошло, да и не особо нужно было. По слухам, доходящим из Греции, Александр Македонский свои завоевания еще не начал, да и папаша его еще благоденствовал. А начать он их был должен по имеемым источникам весной 334 года до новой эры легендарным походом на восток. А до этого завершить покорение Греции разгромом Семивратных Фив. А так как этого пока не было, то и год этот еще не наступил.
Значит, уверенности в том, что Афродита находится в храме Книда, у Боброва тоже не было. Но заглянуть туда стоило. Может ученые ошиблись. Времени-то сколько прошло. И потом, никто же не мешает, ежели что заглянуть потом к самому Праксителю, а если он скульптуру еще не доваял то как-нибудь сговориться и посмотреть на его модель. Правда, по слухам этот Пракситель — мужик здоровый и вспыльчивый. Ну да уж как-нибудь.
На сем Бобров успокоился и пошел смотреть на Геллеспонт, тем более, что вся публика была уже на юте и Вован им все рассказывал и показывал. Ничего особенного Бобров в Геллеспонте не узрел. Разве что только его длину, из-за которой «Трезубец» потратил на его прохождение почти целый день. А ведь он шел со скоростью не менее шести узлов, и встречные суденышки едва успевали шарахаться и кормчие их долго потом провожали взглядами странное судно.
— А не зайти ли нам на Лесбос? — сказал Бобров Вовану.
Стоящий рядом Серега заржал. Девчонки удивленно покосились сначала на Серегу, потом на Боброва. И только Вован не выказал ни капли удивления.
— Можно и зайти, — сказал он солидно, как и положено капитану. — А куда предполагаешь? Или просто зайти?
— В Митилену, — сказал Бобров и вспомнил Ефремовскую «Тайс Афинскую», где один из второстепенных героев оказался родом с Лесбоса и как раз из Митилены. — В Митилену, — произнес он твердо.
— Ну, в Митилену, так в Митилену, — покладисто согласился Вован.
Ему-то в принципе было все равно. Ему просто нравилось ходить по морю.
Надо сказать, что Митилена Боброва не поразила. Стен город не имел, они были срыты еще после осады его афинянами. Флот остался только в воспоминаниях. Нет, какие-то кораблики, конечно, были, но вошедший в торговую гавань «Трезубец» выглядел просто гигантом, чем и привлек внимание праздной публики, шатающейся по набережной. Особенно привлекло публику парусное вооружение «Трезубца» из чего Бобров сделал вывод, что размер корабля народ не впечатлил. Мол, видали и побольше.
— Ну ладно, — сказал Бобров. — Пойдемте, побродим. Может Сафо встретим, — он шутил конечно, прекрасно зная, что Сафо Митиленская умерла больше чем за двести лет до их посещения Лесбоса.
— А кто такая Сафо? — спросила Златка, набросившая на голову край фароса, чтобы скрыть еще не совсем зажившие ссадины.
— Сафо? — переспросил Бобров. — Ах да, ты же не знаешь. Да даже Серега вон наверно не в курсе.
— Чего это? — обиделся Серега. — Я-то как раз в курсе.
