Бабочка для Украины (СИ) - Воронцов Александр Евгеньевич (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— Это, товарищ генерал, чтобы нашего японца не тронули?
— Ну, это главное, конечно, но дело в другом — нам случайности не нужны. Токугава этот сейчас для нас та ниточка, которая ни при каких обстоятельствах не должна оборваться! Ты понял, Шардин? Ни при каких! Так что смотри там в оба. Нет, я не криминал имею в виду, хотя всякое может быть… Я больше тебя мотивирую на твою работу, как опера. Не вербовать ни в коем случае! Только разговор, только убеждения!
— А как его убедить? У меня ни досье на него, ни агентурки, ничего…
— Все данные на парня тебя ждут в автомобиле. И досье, и психологический портрет, и показания свидетелей, в общем, все. Кроме того, с ним поработает Кустов — на расстоянии. У тебя будет пластилин, лепи из него, что хочешь. Но аккуратно — это не просто человек, это очень нужный и очень ценный человек. Я бы даже сказал — драгоценный! — генерал засмеялся.
— Могу я какой-то объем информации открыть объекту? — Шардин решил не совершать ошибку, а заранее согласовать все нюансы.
— Только тот, что касается его самого и нашего… большого. Но фамилии старайся в общих разговорах не называть, наш объект, большой и маленький, на сегодня — гриф высшей секретности. Четверку можно называть, объект — нет. Разве что наедине с Токугавой этим. Но только после того, как он сам начнет говорить. Вот в этом и заключается ваша с Кустовым задача — разговорить фигуранта. Потому что сейчас он один, в осаде, один против всех и, возможно, не совсем понимает, куда ему дальше идти. Все понял?
— Так точно, товарищ генерал, мы оказываемся в нужное время возле него и психологически он должен раскрыться, потому что мы — единственная его поддержка, причем, мы в курсе, кто он такой.
— Молодец, майор, соображаешь. Так что давай, действуй, смотри, не облажайся на этот раз. Вперед, за орденами! — В трубке снова раздался щелчок и все звуки пропали.
Шардин подержал немного в руках эбонитовую трубку, потом аккуратно положил ее в выемки на аппарате связи.
"Надо же, поезда современные, а аппаратура у них какая-то первобытная… со времен Сталина что ли эта связь?" — мимоходом подумал майор.
В дверь купе постучали.
— Войдите! — Шардин открыл дверь. Оказывается, он перед разговором автоматически ее запер и не заметил, когда это сделал.
В купе зашел начальник поезда Николай Добронравов, следом за ним — старший лейтенант Колесниченко. Первым заговорил железнодорожник.
— Все в порядке, товарищ… — он запнулся, не зная, как именовать этого строгого мужчину, который, хоть и был в штатском, но в его выправке угадывался военный.
— …товарищ конструктор. Я — генеральный конструктор одного из секретных предприятий, так что, сами понимаете, о том, что сейчас меня вызывали и кто вызывал, Вы, товарищ Добронравов, уже забыли. Вам понятно?
Дородный мужчина в кителе затрясся и мелко-мелко закивал головой, на которой чудом удержалась фуражка.
— Кстати, вот товарищ Колесниченко оформит подписку о неразглашении.
Старший лейтенант коротко кивнул.
— Кстати, товарищ Добронравов, а чего это у Вас тут аппарат такой… допотопный. Что это за связь такая? Вы бы еще рацию полевую поставили.
Железнодорожник снова затрясся, рука его полезла за пазуху, вытащила носовой платок и он, сняв фуражку, стал вытирать вспотевший лоб.
— Вы, товарищ конструктор, зря так… Это радиотелефон — Линда-М. И не старый он совсем, его только недавно выпустили, вот, смотрите, на нем маркировка стоит и дата — 1971 год. А раньше у нас вот как раз старые были телефоны, я даже сохранил, мало ли что… — начальник поезда шустро юркнул куда-то под стол, что было неожиданно для человека его комплекции, и вылез с каким-то деревянным ящичком в руках.
— Вот, смотрите, это — поездной телефон ПТА-1. У нас раньше такие стояли везде, это еще со времен войны. Этот, правда, сделан в 1954 году, вон на маркировке указано. Но их делали еще до войны. Так что связь у нас хорошая, спасибо руководству…
— Вы, товарищ Добронравов, не волнуйтесь. Это мы, конструкторы, привыкли к нашим разработкам, современной связи, а вы, небось, до сих пор коммутатором пользуетесь, вон, в трубке все время что-то щелкало, — Шардин улыбнулся и взял ящик из рук начальника поезда.
— Харьковский электротехнический завод Транссвязь. N 3158. МПС-СССР. ЦУМЗ, — медленно прочитал он, откинув крышку.
Телефон и правда напоминал что-то среднее между ящиком столяра или слесаря для инструментов и полевым телефоном, который использовался связистами в Великую Отечественную войну. Под крышкой была не только инструкция, точнее, правила пользования этим телефоном, но и "Схема поездного телефона". Схожесть усиливал брезентовый широкий ремень, который был прикреплен к ящику.
— Мда, это уже действительно древность. Как говорят археологи, артефакт. Ладно, товарищ начальник поезда, не обращайте внимания, связь у вас действительно очень хорошая, я вот с Москвой говорил, как будто в соседнем купе человек со мной разговаривал. Все, товарищ Колесниченко сейчас займет еще пять минут Вашего времени, Вы распишитесь и снова будете выполнять Ваши обязанности. Я только выйду с ним в тамбур на пару слов, и он сразу к Вам вернется, хорошо?
— Конечно-конечно, — снова затрясся железнодорожник, — я же все понимаю, не волнуйтесь, я буду ждать Вас в купе.
Шардин и Колесниченко вышли в купе. Они оба не курили, но для имитации процесса перекура оба, как по команде, вытащили по пачке сигарет. Шардин понимающе усмехнулся.
— Видно пана по халяве. "Космос"? Почему отечественные?
— Так по легенде все, Виктор Игоревич. Я же не какой-то там конструктор секретного завода, я так, просто старший лейтенант Комитета, мне по статусу не положено "Стюардессу" или там "Ту-134". Никаких зарубежных контактов, даже соцстран, только "дым Отечества нам сладок и приятен"…
— Молодец, Колесниченко, по литературе "пять". И тебе сразу в космос хочется, понятно…
— Если нет звезд пока на погонах, то хотя бы такой "Космос"… А у Вас, Виктор Игоревич, вон "БТ", Вам положено… И по статусу, и по легенде…
— Ну, да… Кстати, тут Николай Сергеевич мне анекдот наш напомнил, про легенду. Знаешь?
— Нет. Это про что?
— А это про нас, про рыцарей невидимого фронта. Ну, про нелегалов…
— Расскажете?
— Слушай. Выпуск в школе КГБ. Молодого лейтенанта, который смог закадрить дочку одного из генералов Конторы, вызывают к будущему тестю. Тот смотрит на без пяти минут зятя, оценивает его и так по-отечески ему говорит: "Вас, товарищ лейтенант, решено откомандировать в Париж. Цель задания — медленное, постепенное вхождение в среду миллионеров и политиков с последующей длительной "консервацией". Выходить на связь первые пять лет с вами вообще не будут. Легенда: вы молодой миллионер, владелец особняков и дорогих квартир, прожигатель жизни, живете в пригороде Парижа 20 лет с женой, отдыхаете на курортах, проводите вечера в ресторанах, покупаете яхты, дорогие машины. Через 20 лет получаете первое задание".
— Да, уж, крутая легенда и здоровское задание, мне бы так, — хохотнул Колесниченко.
— Помечтай, помечтай… Так вот, этот лейтенант, естественно, на радостях созывает своих однокашников на сабантуй, там "проставляется", мол, все, ребята, у меня первое задание, рассказывает кое-что — в общих чертах, мол, в Париж меня посылают. Ну, намекает, что с дочкой генерала типа любовь закрутил, те понимающе кивают, завидуют… Но во время пьянки этот летеха называет неосторожно своего будущего тестя, кстати, начальника управления, "старым мудаком".
Через день его снова вызывают к руководству. Заходит лейтенант к генералу, а тот сидит и зло смотрит на него. Потом сообщает: "Ваша легенда меняется — бухгалтерия смету не утвердила. Вы — одинокий нищий одноглазый педераст, ночующий под мостом. Цель задания прежняя — медленное, постепенное вхождение в среду миллионеров и политиков с последующей длительной "консервацией" и адаптация на новом месте…"