Цвет сверхдержавы - красный. Восхождение. часть 3 (СИ) - Симонов Сергей (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Как выяснилось, изоляцию расплавили горячие газы, образующиеся при сгорании пиропатронов. Провода внутри прибора замкнулись и вызвали срабатывание других пиропатронов, очередь которых ещё не настала.
При этом те же продукты сгорания пиропатронов, замыкая электрическую цепь в других местах, вызывали ложные сигналы датчиков о несрабатывании прорывных мембран.
Заправленная ракета с прорванными мембранами могла находиться на старте не более 24 часов. За это время кислота могла разъесть резиновые уплотнения, манжеты и прокладки. Если не запустить ракету в течение суток, придётся сливать ядовитые компоненты топлива, отправлять изделие на завод и перебирать топливную систему. Это заняло бы около месяца. У испытателей на тот период не было ни опыта, ни отработанной технической документации по сливу топлива.
Вечером прошло экстренное заседание Госкомиссии. Мнения разделились: «пускать» или «не пускать». Михаил Кузьмич Янгель был склонен слить топливо и начать подготовку второй ракеты, однако маршал Неделин возразил:
— Что я скажу Никите?
Под нажимом Неделина было принято решение продолжить работы по подготовке ракеты на старте и произвести пуск на следующий день. Председатель Госкомиссии подвёл итог:
— Ракету доработать на старте. Страна ждет нас. Все неисправности – устранить. Срок – сутки. Мы не имеем права срывать правительственные сроки – пуск произвести 24 октября.
В то же самое время, пока на Байконуре шло совещание Государственной комиссии, в Кремле ситуацию обсуждали на высшем уровне. Информация о катастрофе 24 октября 1960 года была и в «Списке событий, которые необходимо предотвратить», в котором она стояла сразу после затопления линкора «Новороссийск», и в «электронной энциклопедии», где было достаточно подробное описание катастрофы.
– Никита Сергеич, позвоните Неделину, прикажите ему не упрямиться и дать Янгелю слить топливо с ракеты, – предложил Королёв. – Ведь сам погибнет, и ценнейших людей погубит.
Хрущёв решительно поднял трубку телефона ВЧ:
– Коммутатор! Соедините с НИИП-5, с Неделиным.
Совещание Госкомиссии только что закончилось, когда послышался звонок «кремлёвки». Маршал сам взял трубку, кратко доложил о ходе работ по ракете.
– В ходе подготовки к пуску выявляются различные мелкие неисправности, производятся доработки, люди работают с полной отдачей. Пуск будет произведён в срок, – завершил свой доклад Неделин.
– Ракета заправлена? – прямо спросил Хрущёв. – Рисковать жизнями людей запрещаю категорически. Сливайте топливо, откладывайте старт, если необходимо – используйте запасную ракету.
В МИКе лежала подготовленная как раз на такой случай вторая Р-16, но испытания и доработки на ней не проводились. Полный цикл испытаний занял бы ещё месяц, что не устраивало ни Неделина, ни Янгеля.
– Товарищ Первый секретарь, все работы ведутся в соответствии с инструкциями по ТБ, – ответил маршал. – Никаких проблем не будет, люди опытные, работают аккуратно. Пуск будет произведён завтра.
Формально маршал не соврал – инструкции по технике безопасности уже были переписаны. Но сотрудники ОКБ-586 и персонал полигона по указанию начальства работали без отдыха уже третьи сутки, поэтому об аккуратности работы уже речи быть не могло. Хуже того, ранее старты ракет конструкции Янгеля, на высококипящих компонентах, проводились с полигона Капустин Яр. С Байконура до этого стартовали только керосин-кислородные королёвские изделия. Персонал Байконура, привыкший к относительно безопасным компонентам топлива, работал без противогазов, сковывающих движения и цепляющихся за оборудование. О том, что парами НДМГ дышать категорически нельзя, в предстартовой суматохе никто не задумывался.
Закончив разговор с Байконуром, Хрущёв положил трубку на рычаг и спросил:
– Как думаете, товарищи, послушается Неделин, или стоит его дополнительно проконтролировать?
– Не послушается, – покачал головой академик Келдыш. –Надо лететь на космодром и прекращать этот бардак.
– Согласен, – подтвердил Королёв. – Из-за его упрямства ценнейших людей потеряем, да ещё и старт придётся откладывать почти на полгода. Его спешка обернётся задержкой в принятии изделия на вооружение.
– Терять Неделина нам никак нельзя, – подчеркнул Келдыш. – Он – единственный из высшего военного руководства, кто разбирается в ракетной технике, и единственный высокопоставленный военный, поддерживающий космические исследования. Хотя Главкосмос формально и гражданская организация, но мы постоянно пользуемся военным полигоном, во время пусков работаем с военным персоналом.
Да что тут вообще обсуждать, могут погибнуть люди! Надо бы не надеяться на телефонные звонки, а послать на полигон авторитетного человека из «посвящённых».
– Я полечу, – коротко произнёс Серов. – Товарищ министр обороны, – он повернулся к маршалу Гречко. – В случае выявления грубых нарушений техники безопасности прошу разрешения прервать испытания и привлечь виновных к ответственности.
Андрей Антонович Гречко, поразмыслив, согласился:
– Иваныча надо придержать, пока он своим энтузиазмом не угробил кучу ценнейших специалистов. Ты, Иван Александрович, только его там не расстреливай на месте, даже если он того заслуживает. Этот сукин сын нам ещё пригодится.
– Поддерживаю, – произнёс Дмитрий Фёдорович Устинов, председатель Военно-промышленной комиссии. – Катастрофа, произошедшая по вине Неделина в «той» истории, отбросила нас почти на полгода назад. Сейчас, если сумеем её предотвратить, ракету доработаем за полтора-два месяца, и сохраним в целости стартовый комплекс. Но маршала надо окоротить и привести в чувство. Если просто отменим испытания, он в следующий раз устроит то же самое, и всё равно угробит кучу народа.
Никита Сергеевич повернулся к Серову:
– Иван Александрович, думаешь, он тебя послушает?
– Придётся послушать, – Серов был сосредоточен и отвечал непривычно кратко.
– Хорошо. Действуй по обстановке, только сам не рискуй, – попросил Хрущёв. – Мало ли как там оно обернётся, вдруг замкнёт раньше времени?
– Понятное дело, изменений-то уже много накопилось, – кивнул Серов.
– КБ Янгеля изменения затронули в значительно меньшей степени, – заметил Мстислав Всеволодович, – но вероятность такая есть, и учитывать её надо.
На полигоне с утра 24 октября специалисты занимались устранением дефектов, обнаруженных накануне. Самую сложную и опасную операцию замены сработавших пиропатронов на двигательной установке первой ступени виртуозно провел молодой слесарь-сборщик с помощью обычного паяльника. После этого нервная обстановка на старте заметно разрядилась. Тем не менее, люди продолжали напряжённо работать. Маршал Неделин постоянно находился на площадке. В нескольких метрах около него постоянно были военные рангом поменьше – начальник полигона генерал-майор Константин Васильевич Герчик, его заместитель инженер-полковник Александр Иванович Носов, начальник 2-го испытательного управления инженер-подполковник Рубен Мартиросович Григорьянц, командир эксплуатирующей войсковой части полковник Анатолий Александрович Кабанов. Как обычно в таких случаях, начальник полигона генерал-майор Герчик приказал принести из служебного здания стулья и табуреты для важных гостей. Их расставили на стартовой позиции. Митрофан Иванович уселся примерно в 17 метрах от ракеты.
(По другим данным, Неделин сидел вместе с заместителем председателя Комитета по оборонной технике Львом Архиповичем Гришиным на крыше бетонной аппарели, примерно в 28 метрах от ракеты, см. http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/kb-ujn/02.html)
