Путь домой (СИ) - Турундаевский Андрей Николаевич (прочитать книгу TXT) 📗
— Что ж ты, Яшка-паскуда, делаешь? Чешется — иди на Драчевку, а к дитю лезть — последнее дело. Ну, больше не будешь сильничать…
Мастер перехватил топор поудобнее, собираясь без лишних проволочек отрубить педофилу голову. После разорванных на куски полицейских психологический барьер перед убийством, тем более заведомого мерзавца, снят полностью. Но стоит ли торопиться? Ростислав пригляделся к окровавленной физиономии насильника и узнал Яшку-посыльного из заводской конторы Шмита, предположительно, агента полиции или православного союза.
— Петрович, не торопись! Успеешь еще снести башку этому козлу. Но прежде сексуального придурка стоит допросить — сам он поперся громить лавку или кто его надоумил.
— Мужики, не надо, пощадите, нельзя же из-за какой-то девки человека убивать… — заюлил очухавшийся посыльный.
Ростислав усилил нажим, не давая опомниться врагу. Для дополнительного эффекта физик врезал носком ботинка по яшкиным яйцам. Понимая, что его вполне могут если не убить, то оскопить, Яков раскололся быстро. Посыльный начинал еще активистом зубатовского общества взаимного вспомоществования рабочих. Позднее общество было поглощено православным союзом. Многие рабочие отошли от организации, разочаровавшись в казенном патриотизме, но наиболее темные и религиозные недавние крестьяне стали массовкой для черносотенцев. Яшка получил задание от полицейского исправника (он же руководитель местной ячейки ПС) подбить рабочих на погром. Оперативно Яков подчинялся дьякону местной церкви. Посыльный опознал священнослужителя в неприметном мужичке, которого изловили дружинники при попытке поджога местного реального училища.
— Ну что, святоша, сменил рясу на пиджак, а кадило — на бутылку с керосином? — риторически спросил Ростислав, накручивая на кулак бороденку второго задержанного. — Этих козлов запереть в фабричном подвале, обязательно раздельно, строго охранять. Если попытаются бежать, прирезать. Но только в этом случае. Будем судить их революционным трибуналом.
Со стороны Горбатого моста показался еще один отряд рабочих-дружинников, возглавляемый Андреем Вельяминовым. Ольга держалась рядом с мужем, держа наготове револьвер. Физик пошутил:
— Супруга от поклонниц охраняете с оружием в руках?
Ольга не приняла шутки и крепко выругалась.
— Пээсовцы несколько раз стреляли в наших товарищей. Есть раненые. Мы захватили троих провокаторов, подбивавших несознательных рабочих на погромы.
Ростислав вспомнил про познания Ольги в стенографии и быстро принял решение.
— Берите свою добычу, тащите в подвал фабрики вместе с нашими пленниками и допрашивайте самыми жесткими методами. Наплюйте на гуманистические предрассудки. Если потребуется, воспользуйтесь опытом святейшей инквизиции. Запишите всё, что православные козлы расскажут, — неважно, останутся ли пээсовцы потом в добром здравии, — и быстро в Лосинку. Пусть Ма Ян немедленно передаст сведения по радио в редакцию "Искры".
Казаки появились в Москве через два дня. Похоже, князь Святополк-Мирский, сменивший покойного Плеве на посту министра внутренних дел, получил серьезную поддержку при дворе, очаровал либералов и сумел быстро договориться с военными. Широколицые диковатые всадники на мохнатых лошадках заняли ключевые точки первопрестольной.
Члены стачкома с серыми от недосыпания лицами пытались убедить рабочих дать организованный отпор карателям. Но до конца идти были готовы немногие — сотни две дружинников из числа квалифицированных рабочих, уже дравшихся с городовыми. Молчаливое большинство, как и в 1993, предпочитало выжидать. Ростислав свирепел и переходил на мат, видя и слыша, как вроде бы неглупый взрослый мужик, отец семейства, бестолково чешет затылок и косноязычно твердит:
— Таперича про нашу жизнь до царя дойдет. Уж государь-то разберется, не обидит, защитит народ православный. В церкви, в воскресную службу, батюшка обещал… Мы против иродов-фабрикантов и фараонов, не против царя. Не сумлевайтесь…
Забастовка выдыхалась. К удивлению физика, самыми нестойкими и склонными к компромиссам оказались самые обездоленные — неквалифицированные выходцы из деревни. Стачком после долгих дебатов согласился принять посредничество московских либералов. Выторговать удалось даже больше, чем рассчитывал Ростислав. Обещания навести порядок с выплатой зарплаты, право на легальные профессиональные союзы, помощь на восстановление домов после урагана. Кроме того, неофициально Святополк-Мирский обещал не преследовать организаторов забастовки и участников линчевания полицейских. Формально амнистия не объявлялась, но фактически дело спускалось на тормозах. Однако казачьи части оставались в Москве на неопределенный срок. Отряды православного союза получали официальный статус и полицейские полномочия для "поддержания порядка". Власти и фабриканты маневрировали, чередуя нажим и уступки. В общем, результат забастовки нельзя было назвать ни победой, ни поражением. Впрочем, главный успех прошедшей "разведки боем" — формирование активного революционного ядра и его сплочение вокруг московских большевиков.
В легальных газетах о забастовке не говорилось почти ничего, зато официозная пресса переполнялась елейными статьями о рождении долгожданного наследника у императорской четы. Про гемофилию у цесаревича Алексея Николаевича, естественно, ни слова. Жарким душным вечером в Лосинке Ростислав и Ма Ян развлекались, цитируя наиболее идиотские верноподданные перлы официальных "патриотов". Вспоминали со смехом и историю о четырех поросятах, услышанную недавно от Андрея Вельяминова. Чуть больше года назад цензура запретила безобидный календарь от Сытина — криминалом оказались четыре поросенка на картинке, в коих цензор углядел намек на императорских дочерей.
Отсмеявшись, Ма Ян чуть помрачнела и сказала уже серьезным тоном:
— Слава, нам давно пора обсудить дальнейшие планы. Еще в Женеве мы приняли решение — использовать знания двадцать первого века в интересах коммунистического движения. И больше года мы крутимся, как протоны в синхротроне, приближая победу революции в России. Уверена, вероятность успеха велика. Но что дальше? Не получится ли через несколько десятилетий такой же контрреволюционный бедлам, что и в нашей истории? Развал Советского Союза, ползучая реставрация капитализма в Китае, самоизоляция КНДР, склоки в европейских компартиях…
Ростислав задумался, стараясь поточнее сформулировать ответ. Наконец медленно проговорил:
— Знаешь, любимая, меня такие мысли донимают с момента эксперимента. Но в первые месяцы реальной альтернативы у нас просто не было. Устраивать свою жизнь где-нибудь в Швейцарии или США, потихоньку подталкивая развитие науки и техники, неприемлемо этически, несовместимо с левыми взглядами, да и вообще спокойная жизнь не для нас. А моих знаний истории двадцатого века было недостаточно, чтобы сразу определить возможные и желательные направления изменений в развитии человеческой цивилизации.
— Но с Лениным и Троцким ты говорил очень уверенно.
— Я просто подсказывал им их же выводы и убеждал принять во внимание перспективу близкой революции, — заметил Ростислав. — Это позволило большевикам действовать на опережение. Зато практическая революционная работа в Москве помогла мне понять очень многое о нынешнем обществе.
— Активный эксперимент всегда полезнее пассивного наблюдения, — кивнула Ма Ян.
— Думаю, что главная проблема — крестьянство. Традиционно его относят к мелкой буржуазии. Но атрибут мелкой буржуазии — работа на рынок. А изрядная часть российских крестьян занято в почти натуральном хозяйстве, продавая лишь малую часть произведенного продукта и покупая сверхжесткий минимум промышленных товаров. Поэтому даже копеечный заработок рабочих-сезонников, каких-нибудь рублей двадцать в месяц в Москве, кажется крестьянам сумасшедшими деньгами. При этом крестьянин во многом зависит от общины, вмешивающейся и в хозяйственные дела, и в частную жизнь. Фактически русское крестьянство со своими общинными традициями — живое ископаемое, реликт традиционного общества раннего средневековья.
