Южно-Африканская деспотия (СИ) - Барышев Александр Владимирович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
В этот день из города примчался какой-то пацан и потребовал Прошку. Прошка вышел, лениво жуя, но в следующий момент уже, вытаращив глаза, помчался искать Боброва. Его он нашел в небольшой пристройке к задней стенке здания усадьбы, рассуждающим с Ниной Григорьевной о способах огранки камней.
— Шеф! — заорал Прошка с порога. — Отца порезали на рыбном рынке!
Лицо Боброва стало жестким.
— Не мельтеши. Найди мне Евстафия и готовь повозку.
Прошка умчался, а Бобров направился в храм Асклепия или, проще, в медпункт. Все трое врачей были там и разбирали привезенный с собой инструмент и материалы.
— Петрович, Васильич, — сказал Бобров с порога. — На рынке Андрэ порезали. Сейчас подадут повозку и эскорт. Собирайтесь.
Евстафий уже ждал во дворе.
— Андрэ порезали, — сказал ему Бобров.
Евстафий сжал кулаки и выругался сквозь зубы.
— Сейчас туда врачи поедут. Обеспечь, пожалуйста, охраной.
Из дверей медпункта уже выбегали Петрович с Васильичем. В руках у второго был оранжевый контейнер скорой помощи. Евстафий кивнул и рысцой отправился к конюшне, откуда Прошка уже выводил запряженного в повозку мула. Через пять минут врачи, Прошка и пацан-посланец отправились в город, а еще через пять в ворота вырвались четверо всадников. На спинах подпрыгивали арбалеты, по лошадиным бокам хлопали длинные сабли.
Евстафий год, как обзавелся конницей, состоящей из боспорских ветеранов, служивших в свое время на границе с роксоланами. А так как роксоланы народ был кочевой, то и боспорские пограничники вынуждены были стать кавалеристами. А в качестве инструкторов выбрали скифов, которые на лошадях были не хуже роксоланов и последних очень не уважали.
Активная жизнь кавалериста короче чем гоплита и, если его не кончали в скоротечной схватке во время службы, то его безжалостно списывали по возрасту. Вышедший в тираж воин недолго коптил небо, если у него не было припрятано немного серебра. Он ведь, как правило, ничего не умел кроме как рубить и колоть. А много ли добычи возьмешь в пограничных схватках с таким же нищим врагом. Так что, когда в Фанагории и Танаисе появились вербовщики от Евстафия, желающих было много и Евстафию было из кого выбирать.
Служить в поместье было неизмеримо легче: прекрасное жилье по сравнению с вонючей кожаной палаткой; отличное разнообразное питание; вполне приличное жалованье и даже медицинское обследование раз в полгода. Да ради такого стоило претерпеть и изнурительные тренировки, на которые был горазд изобретательный Евстафий. Тем более, по слухам, солдата после окончания службы оставляли жить в поместье и даже (но в это уже никто не верил) собирались платить как здоровому боеспособному гоплиту два обола в день. Поэтому конники у Евстафия служили не за страх, а за совесть. Как, впрочем, и пехота. Бобров свою маленькую армию холил и лелеял. Но и гонял в хвост и в гриву. Поэтому и к поручениям воины относились со всей ответственностью.
Рыбака Андрэ в поместье знали практически все. Знали и то, что он отказался переезжать из города, считая себя и свою семью в большей безопасности за городскими стенами. Правда, в последнее время он поменял свое мнение, похоже, под воздействием сына. Да и вообще, жизнь в богатом поместье нравилась ему все больше.
Вся кавалькада вместе с обозом вернулась минут через сорок. Бледного Андрэ потащили в медпункт на операционный стол. Прошка активно помогал. Плачущую жену внутрь не пустили. Как, впрочем, и Прошку. Старший из конников доложил Евстафию обстановку и отправился расседлывать лошадей. Прошка заявил, что он этого дела так не оставит.
Среди всеобщего расстройства и мельтешения Бобров совершенно позабыл о Нине Григорьевне, пока она не напомнила о себе сама. Нина Григорьевна появилась на публике, выйдя из своего закутка в непривычном для всех рабочем прикиде. На ней был аккуратный комбинезончик небесно-голубого цвета, такого же цвета шапочка, на шее болтался респиратор, а на лоб, вернее, на шапочку подняты круглые очки-консервы. Разговоры вокруг постепенно смолкли и все, кто в данный момент был поблизости, уставились на эту непривычную картинку. А у некоторых даже челюсть отвалилась. Но это в основном у тех, кто с Ниной Григорьевной познакомиться не успел. А уж о специфике ее работы вообще знали только несколько человек, которые, по понятной причине, болтать не собирались.
Нина Григорьевна заметила обращенное на нее пристальное внимание и засмущалась. Она вообще-то в поместье почти освоилась, запомнила в лицо и по именам основных действующих лиц, и даже выучила несколько греческих слов. Но такое внимание, направленное на ее особу ее не радовало. Она поманила Боброва пальцем, повернулась и скрылась в своей пристройке. Заинтригованный Бобров пошел следом.
За полчаса, что он там пробыл, Бобров удостоился краткой лекции на тему «правильная огранка — залог коммерческого успеха». Прослушав этот материал в изложении Нины Григорьевны, Бобров понял только одно — он ничего не знает и ему жутко повезло, что с ним согласилась работать такая женщина как Нина Григорьевна. Мало того, Бобров понял, что Юрка, исполненный апломба и самомнения, тоже ничего не знает как в плане необходимого оборудования, так и в сбыте готовой продукции. Бобров мысленно пообещал набить Смелкову всю морду за то, что тот вместо рядового огранщика, сам того не подозревая, откопал и подсунул ему начальника цеха огранки, который не просто вырос из рядового труженика, но и попутно окончил горный институт, приобретя специальность геммолога.
Только полученная в боях и походах закалка позволила Боброву выстоять под градом фактов, намеков и требований. В то же время его порадовали тем, что примерно половина представленного сырья является прекрасными ювелирными алмазами, достойными огранки и превращения в бриллианты. А услышав о предполагаемых ценах, Бобров целую минуту приходил в себя.
Нина Григорьевна, видя состояние Боброва, снисходительно улыбнулась и сказала:
— Вот где-то так. Саша, вы не берите в голову то, что я вам наговорила. Я вовсе не собираюсь делать из вас геммолога. Я просто рассказала вам, как порой сложно не просто сделать из невзрачного камушка сверкающее чудо, достойное красоваться в короне королей, а увидеть в этом самом камушке будущий бриллиант. И скажу без ложной скромности, я такими способностями обладаю. Но чтобы быть уверенной на сто процентов мне необходимо дополнительное оборудование, такое как…
Бобров выставил вперед ладони и замотал головой.
— Нет, нет, Нина. Я не хочу в этом деле быть промежуточным звеном. Завтра здесь будет Юрик. Он у нас ведает снабжением и сбытом. Ну и сношением с, так сказать, внешним миром. Вот вы ему все это и изложите, — Бобров злорадно подумал, что Юрка будет выглядеть еще бледнее, чем он.
— Он вам все нужное купит и доставит. Договорились?
Нина Григорьевна энергично кивнула.
— Я что еще хотела сказать. Дополнительное оборудование вещь, конечно, очень нужная, потому что не только облегчит работу, но и увеличит выход товарных камней. Но уже сейчас из некоторых имеющихся алмазов даже при имеющемся оборудовании я могу изготовить бриллианты. Думаю, что деньги от их продажи лишними не будут, — тут Нина Г ригорьевна заговорщицки улыбнулась. — Вот, например, из этого, — она достала из кармашка, развернула и показала Боброву крупный кристалл, и Бобров сразу признал в нем камень, найденный в районе Луанды. — Из этого я могу сделать бриллиант с огранкой «Принцесса». Очень удачный камень. В отходы уйдет не более одной трети. Эх, — Нина Григорьевна мечтательно вздохнула. — Нам бы еще хорошего ювелира.
— И что? — осторожно спросил Бобров.
Он подумал, что женщина как-то уж очень быстро освоилась и уже практически диктует, что надо делать. А ведь несколько дней назад ее пришлось, чуть ли не силком толкать в воду.
— Ну, в изделии камень всегда дороже. Он и смотрится лучше. Особенно в сочетании с золотом. Красным, высокопробным. Но это мое личное мнение, — добавила она, спохватившись, скомкала разговор и поспешила удалиться.
