Сеятель бурь - Свержин Владимир Игоревич (читать книги без txt) 📗
Даже предположив, что нас с Лисом сейчас освободят бравые австрияки и вернут в расположение доблестных богемских стрелков, радоваться почему-то не хотелось. Представляю себе вытянутые лица однополчан при появлении нашего сиятельства. Точно желая дать мне пищу для новых размышлений, в сани рухнуло тело. Рука неизвестного свесилась, и зажатый в ней клинок очутился прямо у меня перед глазами.
– В круге лошадь, над ней корона, – прошептал я, разглядывая клеймо на пяте клинка. – Брауншвейг. Эти-то откуда здесь взялись?!
Пальцы раненого кавалериста разжались, затем конвульсивно задергались. Его оружие выпало, утонув рукояткой в рыхлом снегу.
– Лис, – встрепенулся я, – я сейчас попробую ухватить саблю, а ты пристройся и перепили себе путы.
– Идет, – коротко выдохнул Сергей, стуча зубами от холода.
Захватить лежащий в снегу клинок оказалось делом непростым. Во-первых, то и дело возле саней появлялись чьи-то ноги, но что хуже всего – некоторые из них были снабжены копытами. С третьей попытки я перекатился и, захватив коленями клинок, с максимально возможной скоростью вернулся в начальную позицию. Насколько я успел заметить, бой не утихал. Должно быть, сбив притаившихся за утесом стрелков, капитан Буланже вернулся к пленникам и сейчас во всю прыть орудовал саблей, обороняясь и атакуя каких-то всадников в черных, расшитых серебряным шнуром венгерках.
– Ну что, есть? – с надеждой спросил Сергей.
– Есть! – резко выдохнул я. – Давай режь.
Лис повернулся ко мне спиной, пристраивая стягивавшую запястья веревку на сабельном лезвии.
– Ну, давай рвись, черт бы тебя побрал! – бормотал он, пытаясь рассечь путы. – Рвись, кому говорю! О, кажется, пошло.
Над нашими головами послышался отчетливый грохот. Должно быть, кто-то соскочил из седла в сани. Затем к импровизированному укрытию стремительно начали приближаться высокие сапоги со шпорами. Не дойдя до саней полушага, они остановились, принимая широкую фехтовальную стойку. Вновь послышался скрежет клинка о клинок, сапоги дрогнули, и вслед за тем возле превращенного в полевое укрепление экипажа рухнуло тело, рассеченное от плеча до пояса.
– Господи, как я этого не люблю, – прошептал я, закрывая глаза.
Кровь заливала снег ярко-алой кляксой, мгновенно впитываясь и темнея.
– А ты не туда смотри, – жестко процедил Лис, освобождая мои руки. – Глянь, вон за голенищами стволы торчат бесхозные. Нам эти волыны сейчас в самый раз будут.
Сергей был прав: как бы ни складывалось сражение над нашими головами, как бы ни шатало нас при ходьбе, повороты судьбы стоило встречать как подобает настоящему офицеру – во всеоружии.
Манера кавалеристов носить дополнительные пистоли таким странным, на первый взгляд, образом не предусмотрена ни одним уставом. Однако, находясь в седле, выдернуть оружие из сапога можно одним жестом, перезаряжать же на скаку штатные пистолеты – занятие на любителя, а в бою, где каждая секунда на счету, подобное любительство может стоить жизни. Чуть больше полувека спустя эта манера сошла на нет, вытесненная многозарядными револьверами Кольта и Смит-Вессона. Пока же, на наше счастье, полковник Кольт не уравнял людей между собой, и бесхозное оружие немедленно перекочевало в наши руки.
– Вот так-то лучше, – пробормотал Лис, проверяя, заряжен ли пистолет. – Постой-ка, брат мусью!
– Сдавайтесь, господин капитан, – послышалось сверху. – Вы ранены, и вам против меня не выстоять.
– Как бы не так! – раздался поблизости возмущенный окрик Буланже. – Черта тебе двухвостого! Это не моя кровь, это кровь твоих ублюдков.
– Тогда почему она течет из твоего плеча, французский недоносок?
– А этого не хотел? – Я отчетливо услышал сухой щелчок взводимого курка. – Как видишь, мне и одной руки хватит, чтобы продырявить твою тупую башку.
– Ну что, Капитан, подождем, пока эти умники друг друга порешат, или как?
– Буланже жалко, – скороговоркой прошептал я. – Он хоть и сын булочника, а вел себя как истинный рыцарь. Да и тот второй, если дон Умберто послал его нам на подмогу, то неправильно было бы допустить, чтобы герою прострелили голову.
– Тогда возьмем их в плен обоих, а там разберемся.
– Идет, – выдохнул я. – На счет «три» выкатываемся. Ты влево, я вправо. Сил хватит?
– Справимся! – Губы моего напарника сложились в недобрую улыбку.
– Ну что, раз… два… Начали!
Снежная пелена мелькнула перед моими глазами, я перекатился, стараясь не забить льдистой пробкой ствол пистолета. Офицер конных егерей стоял в санях, одна его рука свисала вдоль тела, и зажатая в ней сабля уже не представляла серьезной опасности, в другой он держал пистолет, нацеленный во всадника в расшитой серебром венгерке, который, в свою очередь, держал на мушке карабина бравого тулузца.
– Сдавайтесь оба! – Мой ствол глядел аккурат меж лопаток Буланже. Пистолет Лиса целил в висок неизвестного кавалериста, и вид Сергея не оставлял сомнений в его намерении при необходимости спустить курок.
– Какого черта?! – На этот раз в выражении чувств австриец и француз были вполне солидарны.
– Бросьте оружие, – скомандовал я. – Вы оба – наши пленники.
Только сейчас я смог полностью оценить поле боя. Красные с золотом ментики конных егерей, черные с серебром венгерки их противников яркими пятнами темнели на снегу то здесь, то там, окруженные одинаково алыми ареолами крови. Некоторые из лежавших были живы, но требовали срочной медицинской помощи, другие уже не шевелились. Кем бы ни были все эти люди при жизни, цена нашего освобождения казалась мне непомерно высокой.
– Господа, господа! – Всадник поднял карабин стволом вверх. – Не стоит так горячиться. Меня послал ваш друг! Вы свободны!
– Ценное наблюдение, – хмыкнул Лис. – Ну, граф, шо с пленными делать будем?
– Капитану следует оказать помощь и, полагаю, дать свободу. А с этим…
– Господа! – Наш освободитель казался обескураженным. – Французы совсем близко, а большинство моих людей убиты. Если этот щеголь приведет сюда подкрепление, нас возьмут голыми руками!
– А он где-то прав, – охотно согласился Лис. – Капитан Буланже, признайте себя нашим пленником, по дороге мы окажем вам первую помощь. Это, как там его, согласно законам древнего рыцарства.
– И не подумаю, – насмешливо бросил французский офицер.
– Хотелось бы знать почему? – проговорил я.
– А вот почему. – Гвардейский егерь указал стволом на вершину утеса, преграждавшего саням прямоезжую дорогу.
Над ним, сверкая шитьем в лучах полуденного солнца, красовалась дюжина всадников, выцеливающих нас, как охотник – куропатку. Еще несколько мгновений – и другая группа верховых, куда больше первой, вынеслась из унылого, чернеющего голыми ветвями леса.
– Это конфланские гусары, – пояснил с улыбкой на устах Буланже. – И ведет их мой добрый приятель, первый фехтовальщик легкой кавалерии Этьен Жерар.
Французский военный лагерь напоминал огромный муравейник, когда бы вдруг муравьям вздумалось раскраситься во все цвета радуги, сесть на коней и воспользоваться пушками для истребления себе подобных.
Наша попытка уйти от преследования закончилась быстро и плачевно. Стоило многострадальным саням вынести беглецов за утес, как мы нос к носу столкнулись с полусотней гусар, без всякой суеты ждавших появления верной добычи. Ловушка захлопнулась, и жизнерадостные французы с улюлюканьем окружили мрачных пленников, зыркающих глазами во все стороны.
– Итак, вы снова мои пленники, господа! – радостно произнес Огюст Буланже и, покачнувшись, рухнул в снег, теряя сознание.
Конфланские гусары, обступив нас плотной стеной, невольно заставили отбросить всякую надежду спастись бегством. Их взгляды на мой полковничий мундир были недвусмысленны – в уме они делили награду, положенную за пленение вражеского старшего офицера.
Спустя два часа трое пленников в сопровождении бравых кавалеристов – Этьена Жерара и Огюста Буланже с рукой, красовавшейся на живописной черной перевязи, – ступили под свод шатра, над которым развевался флаг маршала Франции.
