Жека (СИ) - "Arladaar" (читать онлайн полную книгу .txt, .fb2) 📗
Тут вдруг Жека вспомнил, что сегодня начали давать стипуху за апрель. Конечно, 50 рублей сейчас были не деньги для него, с последними мутками-то, но забрать всё равно надо. Студенческий бы завтра не забыть...
— Александр Петрович, мне завтра за стипендией бы с утра, — зайдя в крошечный кабинет механика, заваленный чертежами и техдокументацией, попросил Жека. — Касса с 8 работает, но я к 10 на работу точно приеду.
— Вот вечно у вас так! — недовольно пробурчал Петрович. — То понос, то золотуха. Как смотаться по своим делам, то в первых рядах, а как работать — никого не найти. Ты знаешь, сколько работы сейчас? Воо!
Механик резанул себя по горлу ребром ладони, показывая сколько работы. Потом бросил очки на чертежи, лежащие на столе, потерев ладонями уставшие глаза.
— Компрессор аварийный ещё не запустили. Двое на больничный ушли. Один в вытрезвитель сегодня утром попал, выйдет или нет — хрен его знает! И тут ты...
— Ну мне ж надо! Когда я ещё-то получу.
— Ладно. Садись и пиши на имя директора заявление без оплаты до обеда. Дату сегодняшнюю поставь, чтоб видели, что ты не прогулял. Или лучше сам в бухгалтерию отнеси.
Жека взял лист бумаги формата А 4, положенный механиком на стол, и написал заявление, потом отнёс в контору. Бухгалтерша, дебелая дама с огромной шишкой из волос на голове, даже не посмотрев, что написано, поставила подпись, и бросила в лоток с табличкой «Директору».
Жека шёл в слесарку и думал — странное дело. Как работать бесплатно, сверх рабочего времени, так давай давай. Как тебе нужно по уважительной причине, так хрен отпросишься, сразу плохой. Витька сказал, что ему за переработку и ликвидацию аварии ночью ни копейки не заплатят. Дадут отгул и всё. Но был он мужик хоть и ершистый, но положительный и непьющий, поэтому этот отгул ему по сути-то был и не нужен.
После работы, зайдя в фирменный, сунул 15 рублей в нежную ладошку Алёнки, и залихватски подмигнул ей, пока никто не видел. Однако Алёна, надув пухлые губки, искоса посмотрела на него, и молча подала пакет с вкусностями. Народу было порядком, и флиртовать она не захотела, чтоб не пошли слухи. А Жека тут же задумался, нафиг ему это всё. Шашни на работе ни к чему хорошему не вели. К Алёнке был он абсолютно равнодушен. Нравилась лишь её свежесть, нежность и аппетитность развитого женского тела. Нравился эротизм, исходящий от неё.
Мать, увидев пакет с колбасой и сосисками, просто растаяла. В кои-то веки и по имени даже назвала, а не просто «ты». Все, кто был дома, расселись вокруг кухонного стола. Порезали хлеб, колбасу, отварили сосисок... Пир да и только.
— Жень, ты-то садись! — позвала мать. — Проголодался поди!
— Не! Я сытый! В столовой поел! — крикнул Жека, прислонясь к стене в коридоре. Был он абсолютно счастлив, как никто другой, видя радость родных людей.
Вечер провёл как всегда, с пацанами. Сахариху не видел. Скучая, хотел зайти, но тачло Сахара стояло у дома, и не рискнул. Утром поехал в технарь, за стипухой. Поехал на трамвае, чего в последнее время практически не делал. Народу навалом, в основном, студенты. А точнее, студентки. Они искоса, как будто невзначай смотрели на высокого, красивого, уверенного в себе парня, да ещё и модно одетого, что-то шептали друг другу в ухо, прикрываясь нежными ладошками, и временами прыская от смеха. Жека тоже улыбался в ответ, но тут же отворачивался. У него было кому улыбаться.
На остановке с двух трамваев вышла целая толпа, в основном девчата. Техникум-то торговый. 95 процентов студентов — девушки. Будущие бухгалтеры, товароведы, заведующие магазинами. Жека смотрел на целую толпу тёлок, и думал, какие же они все разные. Но все, несмотря на свои 15-18 лет, модно одеты. В варёнках, импортных курточках, миниюбках. В спортивных костюмах, как Сахариху, Жека никого тут не встречал.
Быстро прошёл в кассу, чуть подождал, когда она откроется, подал студенческий, получил полтинник, и хотел уже уходить, как его неожиданно выцепил директор.
— Евгений! Хорошо, что ты пришёл, и я тебя поймал!
— А что такое? — осторожно спросил Жека, вспоминая, где бы он мог прокосячиться. Вроде нигде.
— Директор кондитерской фабрики мой старый друг. И тут разговаривали как-то, он стал нахваливать прекрасного парня, что проходит практику у него. И оказалось, что это ты. По бумагам посмотрел — точно, ты ж оттуда справку принёс. В общем, отзывы о тебе самые замечательные. И я тут подумал — а почему ты у нас ещё не комсомолец?
— Я... Не знаю — растерянно промямлил Жека, раздумывая, что делать. В школе, в 8 классе, в комсомол его не приняли из-за нескольких троек по предметам, да и учился он откровенно слабовастенько. А ещё, состоя в комсомоле, нужно платить партийные взносы, а этого Жеке совсем тогда не хотелось, мать опять бы ворчала, что деньги куда попало уходят. Однако, что сейчас может дать членство в комсомоле? Настают другие времена. Однако... Неспроста ж директор всё это затевает...
— Я не знаю. Как-то замотался в учёбе, в работе. То да сё... Чертежи в свободное время изучаю.
— Пойдём ко мне в кабинет. Я напишу тебе рекомендацию и поручительство. Потом пойдёшь к комсоргу, и напишешь анкету. Но я тебе сразу говорю, Женя, как председатель партийной ячейки техникума — в ВЛКСМе тебе быть. Парень из многодетной семьи. Родители пролетарского происхождения. Учишься на хорошо. Работаешь отлично. Давай, дерзай, — непреклонно заявил директор. — Пошли ко мне в кабинет.
Поднявшись на второй этаж, в административное крыло, директор отворил кабинет и зашёл, тут же показав Жеке место за большим столом. Жека вошёл, и замер от удивления — на столе в углу стояло что-то похожее на телевизор, только с кнопками.
— А... Что это? — недоумённо спросил Жека. Такое устройство он видел первый раз в жизни. Он конечно, в «Юном технике» читал о компьютерах, и там даже были схемы, как самому собрать его, но фабричный компьютер он видел впервые. И похоже, он был только в кабинете директора, как красивое и модное украшение.
— Компьютер. Шефы купили. Наш, советский! — с гордостью ответил директор. — Называется «Агата».
— И что на нём делать? — недоумённо спросил Жека. Информатика у них конечно была, и даже изучали какие-то языки программирования, типа «Паскаля», но всё проходило в чистой теории, так как компьютеров ни у кого не было, и никто не знал, зачем они вообще нужны, и что с ними делать. Учитель по информатике рисовал на доске какие-то циклы, команды«вперёд», «назад», «и», «или», «да», «нет», но зачем это нужно, оставалось тайной. На практике по информатике им раздавали программируемые калькуляторы «Электроника», они писали для них программы сложных вычислений, однако всё это было так оторвано от реальной жизни...
— А на нём можно печатать буквы, чертить чертежи, — неопределённо ответил директор. Похоже, он и сам толком не знал. — Посиди. Подожди пока. Я напишу сейчас, и сразу к Владимиру Станиславичу, комсоргу, его кабинет рядом с партийной ячейкой.
Примерно за полчаса директор от руки написал две бумаги, рекомендацию-характеристику о вступлении Евгения Соловьёва, студента 2-го курса Техникума Советской Торговли во ВЛКСМ, и поручительство. Требовалось поручительство двух лиц, но директор махнул рукой.
— И так примут.
Его поручительство стоило дороже, чем поручительство всех студентов, вместе взятых.
Комсорг Владимир Станиславич был полный человек неопределённого возраста между 20 и 40 годами. Одетый в малой ему костюм, с трудом сходившийся на торчащем вперёд пузе, через разошедшуюся дыру в котором было видно синюю рубаху, он сидел, развалясь, за пустым письменным столом. В малюсеньком кабинете стоял только большой книжный шкаф с полным собранием сочинений Владимира Ильича Ленина, и грудами каких-то папок и разной макулатуры, в основном, толстенных подшивок газет «Правда» и «Комсомольская правда». На стене — портреты Горбачёва и Рыжкова.
Увидев Жеку, он расплылся в ехидной улыбке.
— Что хотел?
А прозвучало, словно «Чё приперся».
