Берлин - Париж: игра на вылет (СИ) - Чернов Александр Викторович (е книги TXT) 📗

- Еще бы не понимать. У Вас с собой есть блокнот и карандаш, Фриц? Замечательно. Я Вам задиктую краткую сводку по ТТХ их нового линкора и линейного крейсера. Да, эта посудина будет именно так именоваться. Увы, адекватный ответ на них потянет за собой и доки, и шлюзы. Причем, шлюзы не в одном Кильском канале. В Вильгельмсхафене тоже. Плюс углубление бассейнов. Но чтобы снять Вам камень с души, скажу: все эти цифры – работа офицеров ИССП, поэтому за достоверность я ручаюсь головой.

К сожалению, в их свете немецкие проекты выглядит ущербно. Поскорее убедите Вашего шефа, что закладка больших крейсеров с пушками в 8” - уже за гранью разумного. Или Вы хотите выставить карликов против гигантов? Массовая постройка лилипутских, тихоходных легких крейсеров с 4-дюймовками – тоже чистый, незамутненный идиотизм. Офицеры «Новика» и его систершипов не в восторге даже от 120-миллиметровок. Разве Вы сами не видите, как год от года «толстеют» дестроеры у англичан и янки?

Что же касается кучки британских «скаутов», их генезис фактически завершен, он и нужен-то был для отработки паротурбинных установок Парсонса на дешевых кораблях. На следующих сериях их легких крейсеров мы, вероятно, увидим и шестидюймовки в 50 калибров. Фишер приоритеты указал: «Только турбины, нефть и самые большие стволы!» Конечно, для Круппа дуплекс - заказ на 170-миллиметровую «глупость» и кучу мелких пущенок в довесок - выгоден и удобен: нет новых вложений в технологии. Но как потом вам этим воевать? Средний калибр умер, а протвоминная скорострелка должна быть одна! Длинноствольная. И непременно с унитаром. А это 130, предельно - 140 миллиметров…

Нет, ваше стремление и дальше демонстрировать бриттам, что у немецких кораблей «труба пониже и дым пожиже» можно было бы понять, если бы на море вы оказалась с ними один на один. Но выполнить заказ Лондона на наш вынос с моря японцы не смогли. Так, спрашивается, какого дьявола вам сегодня трус… пардон, скромничать!?

- Только не стоит так горячиться, друг мой. Хладнокровно посмотрите на текущий момент со всех сторон. Сегодня мы с англичанами именно, что остались один на один. И я не сомневаюсь в том, что трезво взвесив перспективы на будущее, пока русский флот от Балтики отделен тремя океанами, малаец и его компания стараются сделать все, что в их силах, чтобы уломать короля Эдуарда на превентивную морскую войну с Рейхом.

При условии, что в Лондоне не знают о неких договоренностях у острова Готланд, вся система международных договоров играет им на руку. Разве не так?

А если знают – все гораздо хуже. Для нас. Ибо налицо гарантированная возможность побить противников по одному. Через полгода ее уже не будет. Поэтому нам придется пока сидеть тихо-тихо, как мышонку под веником. Но это – только пока…

- Резонно… Вынужден признать, что был не прав. Ваша логика безупречна, Фриц.

- Она не только моя. Статс-секретарь Тирпиц видит всю ситуацию в целом, он ясно оценивает огромный риск положения, в котором мы в данный момент оказались.

- А Император и Кабинет?

- Тоже, естественно. Как и канцлер.

- И при этом сегодня здесь происходит явная демонстрация нашего сближения?

- Да. Ибо никто не смеет усомниться ни в силе, ни в праве Германии. В нашем праве на самостоятельную и суверенную мировую политику. И в готовности защитить ее всеми доступными средствами.

Что же до главного предмета нашей беседы – реальных качеств будущих кораблей германского флота, и того, что о них напишет в своем справочнике Джен, - не волнуйтесь, Базиль. Полагаю, что у нас получится какое-то время попотчивать островитян достаточно правдоподобной дезинформацией. Если хотите, мы можем улучить момент, и я подробно проинформирую Вас о некоторых идеях в этой деликатной сфере. Мне представляется, что и вам в России обязательно надо будет предпринять подобные шаги.

- Было бы весьма интересно. Спасибо за доверие, Фриц. И прошу простить мне мою несдержанность. Надеюсь, Вы дадите мне возможность ее искупить?

- Само собой, дам. И прямо сейчас. Диктуйте…

***

Наблюдая со стороны за происходящим внизу, возле праздничных столов, Василий выделил для себя несколько моментов, о которых раньше не знал, или просто не заострял на подобном внимания. Так уж сложилось, что до последнего времени он предпочитал подробности военной истории Рейха нюансам здешней дворцовой «кухни». Но сегодня подлинным откровением для него стало даже не бессовестное позерство или ненасытное лестелюбие кайзера. Вильгельм II удивил Василия своим демократизмом. В сравнении с полным отсутствием такового при царском дворе, например.

Он пригласил на семейное торжество не только родню, высшую знать, армейскую и флотскую, а также чиновничью, верхушки. Благодаря любезным пояснениям фон Пригера и Штейнхуаера, Балк с удивлением обнаружил в «ближнем кругу» кайзера трех евреев - пароходчика Баллина, основателя электротехнической «империи» AEG Ратенау, а также банкира Варбурга. Среди гостей были урожденный прибалт доктор истории и философии Шиман, профессор-зоолог и художник-анималист Фризе, живописцы, литераторы. И даже театральным актерам с певцам было дозволено разделить с ним праздничную трапезу!

Чего-то подобного при других европейских Дворах нельзя было даже вообразить: времена «официальных» королевских шутов давно миновали. Тем временем в Потсдаме со всей этой «не ровней», титулованая, высшая знать Германской империи вынуждена была галантно и вежливо общаться. Вряд ли ее представители были от такого в восторге. Вот только куда было деваться всем этим «фонам» и «цу», если такие порядки завел здесь их властелин, для которого единственный высший авторитет – он сам?

Однако, одно дело - личный демократизм. И совсем другое – тяга к демократии, как к базису общественного устройства. В этом аспекте Вильгельм оставался консервативным реалистом. Даже в Германии, с ее прусским орднунгом, всеобщим средним образованием и сравнительно высоким общим уровнем культуры населения, вручать бразды правления государством политическим партиям с их лидерами-демагогами было черевато.

Регулярно распускаемые кайзером страшилки о предстоящем разгоне Рейхстага и введении режима его полного «личного правления», стали удобным средством окорота слишком ретивых крикунов из парламентских фракций, понуждая их к конструктивной работе с канцлером и правительством. Да, это плодило недовольных. Но у абсолютного большинства немцев, несмотря на то, что кое-кто откровенно посмеивался над страстью монарха к самолюбованию, Вильгельм пользовался огромной популярностью…

Глядя на оживленно общающегося со своим окружением кайзера, Василий внезапно вспомнил эпизод из прочитанных в юности мемуаров академика Крылова.

Находясь в 1913-м году в Киле, наш ученый-кораблестроитель накоротке сошелся со стармехом с баллиновского «Метеора» Шредером. На этом круизнике были применены успокоительные цистерны Фрама, а вопрос целесообразности приобретения лицензии на них для русского флота был одной из целей загранкомандировки Алексея Николаевича.

Однажды, когда они с товарищем коротали время в каюте за чаем после насыщеного трудового дня, по ходу беседы Крылов задал немцу вопрос:

- Герр Шредер, а Вы сами-то, как считаете, любовь к кайзеру в народе имеет вполне искренние корни, или же это нечто поверхностное?

- О, наш Император умеет найти путь к простым сердцам.

- И даже к Вашему сердцу старого морского волка? – с улыбкой спросил Крылов.

- Ну, судите сами, - Шредер задумчиво взглянул на собеседника, - Однажды осенним вечером мы дружеской компанией собрались в Гамбурге, в скромном кабачке за кружкой «Хольстена». Знаете, как это бывает: снаружи барабанит дождь, шумит промозглый ветер, скрипят портовые краны, а за столом – старые приятели, да добрая немецкая песня…

Как вдруг… Дребезжит колокольчик, широко отворяется дверь и… входит кайзер.

- Один!?

- Один. И даже без зонта, в мокрой шинели.