В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (читать книги без регистрации полные txt) 📗

Гостята спорить не стал и предложил пройти к нему в мастерскую. Но прежде, чем мы ушли, он помялся и спросил:

— Как ты узнал, Михаил?

— Во-первых, у евреев, скажем так, вполне определенная внешность, а что касается веры, так вон у девочки за столом серьги в виде звезды Давида.

Гостята оглянулся, укоризненно покачал головой и с мягким укором сказал:

— Ты зачем эти серьги надела, нехда́? Говорил же, положи их подальше и не надевай.

— Они мне очень нравятся, са́ба. А мы сегодня никуда идти не собирались и про гостей ты ничего не говорил.

О, да это же дед с внучкой. Общался я с еврейской семьей в далеком теперь для меня мире. Некоторые слова помню.

Гостята отмахнулся:

— Ладно, сидите тут, потом поговорим.

Мы прошли в его мастерскую. Комната была не очень большой, но, по понятиям того времени, довольно светлая. На столе лежали глиняные тигельки, в которых, как я знал, плавили драгоценные металлы, а также медь и олово. Рядом — известняковые, глиняные и каменные формочки, по которым разливался расплавленный металл, в углу — небольшой горн, около него на верстаке было разложено несколько маленьких и больших клещей, зубил, свёрл, зажимов, пинцетов и ювелирные ножницы, еще что-то. Сбоку у верстака была закреплена миниатюрная наковаленка, а около нее в беспорядке валялось несколько молоточков. В дальнем углу были еще какие-то приспособления, прикрытые небольшим отрезком ткани. На полке над рабочим столом заметил несколько точильных брусков, медную проволоку, куски меди, воска, два бронзовых браслета, довольно большой перстень, бусы, фрагменты подвесок, фибулы (этакие металлическая застёжка для одежды, которые одновременно служили и украшением), и почти готовые колты, а также множество больших и маленьких кусочков смолы (или янтаря?).

Гостята предложил мне сесть на лавку, сам сел напротив и приготовился слушать.

— Заказ мой не сложен. Привез я из дальних краев большие (и довольно тяжелые) слитки серебра. Мне надо их расплавить и вылить из них новгородские гривны, но так, чтобы к гривнам этим, ни по весу, ни по качеству серебра никаких претензий возникнуть не могло.

— Это сделать не трудно. А сколько всего серебра?

— Много. М-да. Это и плохо, и хорошо. Много работы, но много и оплаты. Да, надеюсь, ты знаешь про то, что при плавке серебра металл чуть-чуть улетучивается и потому гривен по весу получится меньше, чем вес металла, который ты мне передашь?

— Да, это мне известно, я консультировался, — после этих словах Гостята поморщился, но промолчал, — на угар должно уйти порядка трех гривен из ста.

— На всякий случай, давайте говорить о четырех гривнах из ста.

Я выдержал внушительную паузу и продолжил:

— Я понимаю, что каждый должен иметь свой гешефт. Такая договоренность возможна, но при одном условии.

Гостята насторожился и весь превратился в слух. Разница в угаре 3 или 4 новгородки дает на 18-ти пудах серебра целых 15 новгородских гривен. Для простой работы — огромный куш.

— Дело в том, Гостята, что серебро, которое я привез, фактически не имеет примесей. Мне не хотелось бы никаких разговоров по поводу моих гривен и возможности за счет чистоты металла отслеживать их движение. Понимаешь меня?

— Что будем добавлять в серебро — свинец или медь? И сколько нужно добавить?

— В новгородских гривнах примесей содержится 4–6 частей из 100. Значит, нужно будет добавить так, чтобы получилось примерно 5 частей примесей из 100. Но только 5 частей, Гостята, а не шесть и не семь. Я потом проверю… Добавлять будем свинец. Я его буду передавать тебе вместе с серебром.

— А сколько частей примесей в твоем серебре?

— В моем серебре примесей нет.

— Не может быть.

— Договоримся — проверишь. Но я не хотел бы, чтобы о таком моем серебре кто-либо узнал. Тоже все начнется со слов «не может быть», а на такие слова, глядишь, и церковь, али еще кто похуже, подтянется.

Гостята ненадолго задумался, а затем улыбнулся и вернулся к нашему разговору:

— Какова будет оплата моей работы?

Я рукой отодвинул с верстака лежащие на нем инструменты и достал из вещевой сумки принесенные с собой ювелирные накатки, напильники, ножнички, обжимки, давчики, пинцеты, зажимы, совки, плашки, воротки и метчики, разметочный инструмент, рифели и, наконец, тисочки, а радом (в сторонке) положил очки ювелира. Тисочкам и надфилям Гостята (видно было), обрадовался. Все восклицал «Какая работа!». Но потом положил их обратно:

— Маловато будет. Работы слишком много, даже для такой оплаты. Риски есть, что с угаром можно не уложиться и вообще… мутноватое какое-то серебро у тебя, Михаил.

— Ну, во-первых, серебро у меня не мутноватое, потому что я его точно не награбил и не украл. Нет у нас такого серебра ни в новгородском княжестве, ни у соседей. Издалека вез. Во-вторых, это брак твой мутноватый, — и через паузу, — а, в-третьих, ты же еще не всю оплату посмотрел.

Гостята взял в руки очки ювелира и стал их крутить туда-сюда:

— Да я что-то вообще не пойму, что это такое и зачем это мне.

Я сунул ему в руку кусок медной проволоки, надел, как полагается эти очки на его голову, а затем попросил поднести к лицу руку с проволокой. Гостята вздрогнул. Отвел руку, снова приблизил, снова отвел и, шепча «не может быть», снова приблизил. Я снял с него очки — на меня смотрел совершенно ошалевший человек.

— Что это? Откуда?

— От верблюда. Мы договорились? Или мне к другому ювелиру обратиться?

— Нет-нет, какие ювелиры, со мной, только со мной договорились, — заметался он по мастерской. Ты даже не представляешь, Михаил. Глаза мои с возрастом подводить стали, а тут…

Похоже, что он все еще не пришел в себя.

— Ты вот что, Гостята. Пошли из челяди твоей четверых ребят, что покрепче, пусть принесут из моих саней два зеленый ящик.

Пока Гостята ходил и отдавал распоряжения, он немного успокоился, но все равно, то и дело поглядывал на очки, что я держал в своей руке.

Ждать пришлось недолго и вскоре мои ящики принесли. Когда челядь вышла, я достал из одного из них два банковских слитка серебра, а из второго — брезентовый мешок с кусками свинца.

— Давай так, Гостята. Вот видишь на слитках надпись. На них указан точный вес каждого слитка, так что смотри, чтобы жадность тебя не подвела. Тебе оно ни к чему, поскольку плавить такой слиток тебе просто не в чем. Но я вес серебра, который тебе передаю, точно знаю. Кроме того, еще раз говорю, не жадничай, добавляй только пять частей на 100. У тебя и так от «угара» при твоем мастерстве еще не мало останется. С каждой «чушки» — по паре гривен, не меньше. А «чушек» 10 штук. Где ты за несколько дней столько заработаешь?

— За все сразу рассчитаешься?

— Нет, Гостята. Тисочки, надфили прочую мелочь оставлю сразу, а очки передам при окончательном расчете. Быстрее сделаешь — быстрее получишь.

Тот приуныл. Но я уступать здесь не собирался. Так надежнее будет. До последнего расчета точно не скроется.

— Когда приехать с новой партией и забрать готовый товар?

Гостята оживился:

— По субботам мы… не работаем, а так — в любой день. Приезжай через четыре дня, все будет готово.

— Договорились. Ну а теперь позволь тебе вопрос задать, на который хочешь — ответь, не хочешь — не отвечай. Вы ведь пришли на новгородскую землю с территории Хазарского каганата?

— Мои предки пришли из Тмутараканского княжества.

Ну, понятно. Было такое государство — Хазария. В первой половине восьмого века часть правящей элиты хазар попала под сильное влияние евреев и приняла иудаизм. Номинально Хазарию продолжали возглавлять каганы из старого царственного рода (которые придерживались традиционных языческих верований), но реальное управление осуществлялось от их имени беками, которых, в свою очередь, наставляли евреи, которые и были реальными властителями. Фактически Хазария представляла собой до конца Х века независимое иудейское государство. Затем она была разгромлена Святославом, и окончательно сметена половцами. В 1064 году три тысячи хазарских семей переселились в Закавказье. Другие (хазары-иудеи) частично мигрировали в страны Центральной Европы, а частично (жившие на Дону и в Причерноморье) попали под власть русского Тмутараканского княжества. Вот тогда евреи и стали переселяться в разные регионы Руси.