Волков. Гимназия №6 (СИ) - Пылаев Валерий (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗
Шестизарядный револьвер системы Смита и Вессона под калибр «сорок четвертый русский» — или четыре целых и две десятых линии. Громоздкий, архаичный… если не сказать — древний. В моем мире императорская армия приняла эту игрушку на вооружение, кажется, еще в начале семидесятых годов прошлого века. И уже в девяносто пятом отказалась, перейдя на револьвер Нагана. Компактный, хваткий и почти вдвое легче.
Но Дельвиг — а может, и все георгиевские капелланы — сохранил верность «американцу». Увесистому, медлительному, лишенному возможности стрелять самовзводом, не дергая курок каждый раз — зато надежному и могучему. То ли из-за недостатка денег у Ордена, то ли из-за каких-нибудь традиций — а скорее потому, что патрон Смита-Вессона обладал почти запредельной по нынешним временам мощью: свинцовая пуля диаметром почти в одиннадцать миллиметров с тридцати шагов пробивала четыре дюймовых доски и без особого труда могла остановить и несущуюся галопом лошадь, и медведя, и буйвола.
И Жабу… Хотя на такую тушу, пожалуй, понадобилось бы две или три.
Упырям хватало и одной — и не обязательно в голову. Я почти не целясь уложил двоих рядом, а потом принялся методично отстреливать тех, что подальше. Трехлинейный патрон «нагана» пробивал зубастых насквозь, а «сорок четвертый» буквально сносил, отрывая конечности и раскидывая во все стороны вязкие брызги жижи и осколки черепов. «Смит-Вессон» щелкал и громыхал в моих руках — мерно, неторопливо и солидно, как и полагалось видавшему виды ветерану оружейной промышленности.
Опустошив барабан, я с лязгом переломил револьвер пополам, вытряхнул гильзы — и принялся заряжать. Патронташ услужливо выплевывал мне на ладонь латунные цилиндрики с тупоносыми наконечниками. Явно не свинцовыми и, пожалуй, даже не стальными — слишком уж ярко они блестели.
Классика литературы и голливудских фильмов про всякую нечисть в этом мире, похоже, нашла вполне себе прикладное воплощение. То ли капелланам полагалось орудовать исключительно освященным в церкви металлом, то ли тварям из Прорывов и правда были особенно вредны сплавы с содержанием серебра — пули из карманной гаубицы Дельвига работали ничуть не хуже свинцовых.
Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и света от догорающих на асфальте Упырей вполне хватало, чтобы целиться. Я без труда ловил на мушку ковыляющие ко мне силуэты, нажимал на спуск — и головы снова разлетались, одна за одной. Почти как в тире: я неторопливо прогуливался вокруг скрючившегося на асфальте Дельвига и высаживал пулю за пулей, пока не закончились патроны. Но даже без них старина «Смит-Вессон» почти не утратил убойной силы: неполные полтора килограмма оружейной стали гулко свистнули в воздухе, и зубастая морда с влажным хрустом провалилась куда-то внутрь черепа.
Последний Упырь рухнул к моим ногам.
— Ну вот и все. — Я лихо крутанул «Смит-Вессон» на пальце, как заправский ковбой — и убрал обратно в кобуру. — Победа сил добра.
— Гимназист… Ты… — Дельвиг явно пытался подобрать более-менее приличные слова, но так и не смог. — Ты или отважный, или совсем ума лишился.
— Ум как будто на месте, — отозвался я. — Не бросать же ваше преподобие на ужин… этим.
Дельвиг сердито сверкнул глазами из-за очков и демонстративно проигнорировал протянутую руку — поднялся с асфальта сам, хоть это явно стоило ему немалых усилий. Тут же отобрал у меня револьвер с патронташем и пристроил их обратно на место, под плащ. То ли взыграла гордость, то ли наоборот — стыд: его, многоопытного и крутого георгиевского капеллана, священнослужителя и профессионального истребителя нечисти, наделенного знаниями и сверхчеловеческими способностями, отбил у Упырей безусый гимназист.
А может, Дельвигу просто не хотелось показывать слабость перед подчиненными. Судя по грохоту сапог где-то за углом, солдаты мчались на помощь изо всех сил. Но помогать было уже некому и незачем — стрельба закончилась, все вокруг стихло, и о прошедшем сражении напоминали только изувеченные туши на асфальте, повисший в воздухе пороховой дым и запах горелой плоти.
— Вот тебе и прогулялись до подвала, — вздохнул Дельвиг, застегивая плащ. — Теперь доволен, гимназист?
— Не совсем. — Я еще раз оглядел заваленный дохлыми Упырями двор. — Опять то же самое место. Не знаю, где этот ваш Прорыв — но идут эти зубастые сюда.
— На стрельбу бредут, как обычно.
Дельвиг махнул рукой подоспевшим солдатам, и они тут же разбежались в стороны, выцеливая углы домов. Может, и не зря: если уж с обеда здесь откуда-то снова собралась целая стая зубастых уродцев — кто-то еще может прятаться поблизости.
Кто-то покрупнее.
— Нет. — Я помотал головой. — Подумайте сами, ваше преподобие: когда я начал палить, их тут уже дюжины две рядом собралось, не меньше. Что-то притягивает Упырей… Я бы все-таки проверил подвал.
Дельвиг снова недовольно сверкнул глазами, однако спорить на этот раз не стал. Видимо, после упражнений с револьвером мой авторитет в глазах капеллана не то, чтобы взлетел до небес — но все-таки изрядно подрос.
— Ладно, гимназист. Показывай — только быстро.
Я переступил через Упыря с пробитым черепом и направился к подвалу. Оттуда уже успели вытащить и зубастых, и несчастного дворника… а вот оброненная мною керосиновая лампа осталась. И, по странной иронии не только уцелела, но и зажглась с первого раза. Ярко, мощно и ровно — будто хотела таким образом извиниться, что подвела меня в самый неподходящий момент.
— Да уж… Судя по аромату — тут целая Упыриная ферма. — Я мысленно пожаловался на сверхчеловеческое обоняние, которое сейчас оказывало медвежью услугу. — Я видел — пять голов вылезло, не меньше.
— С утра отсюда вывезли, — мрачно отозвался Дельвиг. — А в обед весь квартал цепью прошли — ну никак прозевать не могли. Выходит, снова набились, черти… И что ж их так сюда тянет?
— Может, запах? — усмехнулся я, поднимая лампу.
Света было все-таки маловато — и Дельвиг решил мне помочь. Кое-какие силенки к нему, похоже, вернулись — и их вполне хватило зажечь на ладони магический огонек. Пусть не такой грозный и могучий, как боевое пламя — зато достаточно яркий. Примерно с местную электрическую лампочку. Пока еще чахлую, но уж точно получше усталой керосинки.
Я на мгновение почувствовал вроде зависти. В моем родном мире даже такой незамысловатый фокус потребовал бы изрядных сил и умения. Энергию для заклятия приходилось собирать буквально по крупицам, и без ритуала любое колдовство превращалось в немыслимую растрату накопленного. А здесь эфир буквально сочился дармовой силой. Густой, жирной, способной насытить до отвала — да так, что еще и на добавку останется. С каждым днем, с каждым часом я чувствовал ее все лучше.
Но взять пока еще не мог.
— Нету тут ничего, гимназист. — Дельвиг неторопливо прошагал в глубину подвала. — Только вонища и мусор.
— Не мусор, ваше преподобие… Если бы мусор.
Я опустился на корточки в углу, рядом с кучкой битого стекла, щепок, каких-то грязных тряпок и чего-то вроде слежавшихся опилок. Сама по себе уродливая горка всякой всячины была… была просто уродливой горкой, а вот ее навершие…
Крохотный череп, насаженный на деревянную палочку. Раньше принадлежавший какому то грызуну — то ли хорьку, то ли большой крысе — а теперь превращенный в компактное подобие древнего скандинавского проклятья — нитсшеста. С той только разницей, что викинги в те времена действовали с размахом: брали отрезанную лошадиную голову и надевали на двухметровую палку, на которой вырезали руны.
Рун я никаких не наблюдал — ни на самой… скажем так, конструкции, ни даже поблизости. Зато прямо под черепом виднелась хитро заплетенная нитка. Толстая, шерстяная — такие в моем мире когда-то использовали для науза — поклада для наведения порчи.
Неведомый чародей объединил два ритуала в один — и результат, признаться, впечатлял. Разобраться в хитрой структуре я пока еще не мог, но от малютки-нитсшеста буквально веяло магией. Крепко сделанной по всем правилам, могучей — и определенно недоброй.
