Неизвестная война (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
— Да? А за что? — устало поинтересовался я, чуть-чуть, примерно на шаг, придвигаясь к девушке. — Даже в ревтрибунале перед расстрелом приговор зачитывают, а там говорят — за что именно.
— Я приговариваю тебя к расстрелу за то, что ты чекист. Что виноват в смерти моего отца и родственников.
— А часовню, простите, тоже я разрушил?
— Что? — снова растерялась девушка.
Мне этого оказалось достаточно, чтобы сделать еще один шаг, а потом выбить браунинг из рук барышни. Наступив ногой на пистолет и ухватив девицу за рукав, я нравоучительно сказал:
— В следующий раз, если соберешься кого-то убить, то стреляй сразу, а не болтай.
Хотел дать затрещину, но не стал, не дай бог, опять в обморок упадет, а развернув девчонку спиной, дал ей коленкой под зад, отчего она отлетела и упала. Подобрав браунинг, осмотрел его, поставил на предохранитель и сунул в карман.
— Сволочь ты, — пробормотала девица, поднимаясь с грязного московского снега.
— Иди деточка, иди отсюда, — миролюбиво предложил я. — Вон, на нас уже внимание обращают.
И впрямь, прохожие с явным интересом принялись наблюдать за почти театральным действом, а кое-кто даже останавливался. Еще чуть-чуть и появится какой-нибудь патруль — либо армейский, либо милицейский.
— Сволочь ты, — снова повторила девчонка.
— Ну, заладила! — рассердился я. — Народ кругом, не позорься, и меня не позорь. Еще решат, что я твой бывший кавалер, мол, поматросил, да бросил, а девка на панель пошла.
Я пошел своей дорогой, радуясь, что снова остался жив. Повезло. На этом фоне даже ситуация с партбилетом уже не казалось страшной и серьезной. Проживу я и без членства в Коммунистической партии. В конце концов, дело не в партбилете. Съезжу в Архангельск, вернусь, а там разберемся.
Не стал переживать и ломать голову, отчего эта барышня на меня взъелась. Скорее всего, стащила оружие и решила застрелить хотя бы одного ненавистного ей чекиста.
Вообще-то следовало ухватить эту дурочку за шкирку, отвести на Лубянку, сдать дежурному и написать рапорт. А за попытку убийства сотрудника ВЧК девчонке пришлось бы ответить. И очень серьезно ответить. Но не убила же и даже не ранила.
[1] Вполне возможно, что это Елена Дмитриевна Стасова.
Глава 16. Орден Красного знамени
— Володя, ты дурак? — возмущенно воскликнула Наталья, когда я пересказал ей эпизод давешней встречи с нашей знакомой. — Почему ты просто-напросто не взял ее за руку, не привел в милицию?
— Чтобы милиция сдала ее в ЧК? — ответил я вопросом на вопрос.
— Чтобы милиция отвезла ее в детский дом, — терпеливо сказала сотрудница Коминтерна. — Про покушение на сотрудника ВЧК, кражу оружия, ты мог бы не упоминать. Как чекист ты обязан заботиться о людях.
— Не спорю, — пожал я плечами. — Только сама-то девушка захочет ли в детский дом? Есть у меня подозрение, что там не лучше, чем на улице. Скажи лучше, у тебя в ридикюле все на месте? Деньги там, документы, губная помада?
— Все на месте, — отмахнулась Наталья. — Я с утра на службу пришла, проверяла. Удивилась — куда браунинг делся, но решила, что в номере оставила. Да, а чего ты такой невеселый? — спохватилась моя подруга. — Подойдя ко мне ближе, обняла и уткнулась лицом в грудь: — Володька, ты на меня обиделся, да? Ну, прости... Дура я старая, глупости говорю. Я просто перепугалась. За тебя испугалась.
Я прижал к себе женщину, обнял, вдохнул запах волос. Отчего-то вспомнился дом, дочка. И не взрослая, как теперь, а совсем маленькая, когда собирала на улице в кармашки платьица «памни» и «ракушки», за которые она принимала фисташковые скорлупки, а семена тополя называла «кукуносики». Сразу резануло по сердцу, захотелось домой, повидать девочку. Этак рискую вернуться, когда дочери станет столько же лет, сколько Наталье. Кто знает, может, у меня и внуки появились? И как там жена?
— Странно, — слегка отстранилась от меня Наташа. — Такое чувство, будто я совсем маленькая, а отец берет меня на руки.
— Так ты еще маленькая и есть, — усмехнулся я. — На самом-то деле я старый, а ты молодая. Просто ты этого понять не хочешь.
— Угу, — промычала «старый член партии», утыкаясь мне в грудь.
Но от объятий нас отвлек стук в дверь, и появление Артузова:
— Наталья Андреевна, добрый вечер. Прошу прощения, но вынужден забрать вашего кавалера. Владимир, нас с тобой срочно вызывают... Авто ждет.
Артур не стал говорить при посторонних, кто вызывает, куда, но и так ясно — если автомобиль, то кто-то из очень высокого начальства. В прошлый раз это был Троцкий, а теперь? Кедрову автомобиль не положен, значит...
— Тебя очень хочет видеть товарищ Дзержинский, — подтвердил мои мысли Артур. — И срочно. Для чего — не спрашивай, сам не знаю.
Неужели успел прочитать мой рапорт? Ну и ну.
Кабинет Дзержинского я много раз видел на фотографиях — небольшой письменный стол с двумя телефонами, два кресла для посетителей, кожаный диван. В правом углу изразцовая печь, слева — часы, показывавшие, кстати, десять часов тридцать две минуты.
Феликс Эдмундович, тоже сто раз виденный на фотографиях и картинах, украшавших кабинеты моих коллег (да что там, в моем он тоже наличествовал), отличался от своего образа, как отличается любой живой человек от собственной, порой не слишком удачной, копии. По привычке начал сопоставлять настоящего Железного Феликса с актерами, игравшими его в кино. Как ни странно, но больше всех его напоминал наш доморощенный Шерлок Холмс — Василий Ливанов, исполнивший роль первочекиста в каком-то старом фильме.
— Садитесь, товарищи, — поднял голову Дзержинский, отвлекаясь от чтения какой-то бумаги, извлеченной из красной папочки.
Одно из кресел занято — там сидел секретарь партячейки, поминутно вытиравший грязным платком лысину. Артузов сразу ушел на диван, а я занял второе кресло.
— Товарищ Билев, у меня к вам вопрос — отчего вы не смогли сразу помочь товарищу Аксенову, вынудив его обратиться в Оргбюро? — поинтересовался Дзержинский. — Или вы считаете, что у меня много времени, чтобы вникать во все текущие дела?
— Феликс Эдмундович, — проникновенно начал Билев. — Я объяснил Аксенову, что он должен подать в нашу партийную ячейку заявление, приложить фотографию, его дело будет рассмотрено на ближайшем собрании. Видимо, он меня неправильно понял. Думаю, Аксенов был просто пьян, иначе не стал бы отвлекать по мелочам Председателя ВЧК.
С дивана раздался приглушенный хохот Артузова.
— Извините, товарищ Дзержинский, не удержался, — пояснил Артур. — Я знаю Аксенова больше года, за это время Владимира Ивановича не то что пьяным, но даже выпившим никто не видел. Подозреваю, он вообще ни разу в жизни не пил.
— Было однажды, — признался я. — В госпитале после операции врач полстакана спирта налил. Думал, умру.
Я сказал чистейшую правду, а какая разница, что она из другой жизни?
— Если бы товарищ Аксенов утром был пьян, я бы это уже заметил, — холодно сказал Дзержинский. — Мне очень не нравится, товарищ Билев, что вместо того, чтобы признать ошибку, вы пытаетесь оболгать своего товарища. А еще больше не нравится, что вы считаете незаконное исключение из Коммунистической партии мелочью.
— Товарищ Дзержинский, вы меня неправильно поняли, — заюлил секретарь партячейки. — Я не сказал, что Аксенов был пьян, я сказал, что мне показалось, что он пьян. И я не считаю мелочью это дело. Просто Аксенову не стоило бы тратить ваше драгоценное время, чтобы решать личные вопросы.
— Товарищ Билев, вы слишком многословны. Как говорил мой дед: "Więcej słuchaj, a mniej mów — zawsze szkodzi zbytek słów«[1], — сказал Дзержинский. — Касательно товарища Аксенова — завтра он должен получить партбилет, где датой вступления в партию будет стоять август тысяча девятьсот восемнадцатого года. — Подняв ладонь и пресекая возражения Билева, Председатель ВЧК продолжил: — Вы исключили человека из партии, не поинтересовавшись — где он, и что с ним. Товарищ Аксенов, а где вы были в июле этого года?
