Господин Изобретатель. Книги 1-6 (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗

Еще бы, подумал я, ведь это верная докторская диссертация по тем временам. С тем и простились…

Глава 18

Дорожная

Приехал к деду и занял угловую светлую комнату на втором этаже. У деда меня ждали письма: от Лизы, от Менделеева и незнакомого мне Семена Васильевича Панпушко.

Лиза просила понять ее решение и объясняла, что все продумала и выбрала путь служения Богу. Благословляла меня и желала всего самого наилучшего. Приписка в конце гласила, что все, находящееся в сейфе принадлежит теперь мне, так как Генрих хранил там средства и бумаги нашей совместной с ним лаборатории. Также написала, что всю библиотеку также передает мне, вместе с теми вещами, что есть в кабинете, если я захочу их взять себе как память.

Письмо Лизы оставило у меня сложное впечатление: человек как бы прощался с мирской жизнью и устраивал свои дела, выполняя обязательства перед другими. С другой стороны, между строк сквозила какая-то неуверенность и отчаяние. Когда я поделился мыслями с дедом, он ответил, что Лиза, незадолго до написания этого письма, еще надеялась, что Генрих жив. Потом, когда им передали останки Генриха после окончания следствия, его похоронили на Новодевичьем, отслужили по усопшему рабу Божьему Григорию службу в церкви — Лиза поняла, что мужа у нее больше нет и уверилась в своем решении уйти в монастырь.

Второе письмо было от Дмитрия Ивановича Менделеева, в котором он сообщал, что ознакомился с моей идеей и предложенным способом, из бумаг, которые были доставлены ему от Сергея Семеновича Агеева. Также профессор наслышан об опытах руководимой мной лаборатории с анилиновыми красителями, поэтому был бы рад увидеться со мной. Письмо было датировано 25 июля. Письмо прибыло в Москву обычной почтой, видимо, уже тогда жандармы махнули на меня рукой и решили, что никакого государственного секрета тротил не представляет. Надо выезжать в Петербург немедленно!

Третье письмо было как раз от штабс-капитана Семена Панпушко, преподавателя Михайловской артиллерийской академии и члена Артиллерийского комитета (Арткома). Ему, химику-артиллеристу, занимающемуся взрывчатыми веществами, было поручено провести испытания "Желтого солнечного". Штабс-капитан проинформировал меня о неудачных опытах — взрыва получить вообще не удалось, и просил личной встречи в академии перед написанием Окончательно отчета в Артком. Штабс-капитан сообщил, что встречался с Дмитрием Ивановичем и тот, произведя необходимые анализы, подтвердил, что синтез произведен правильно и полученные ярко-желтые кристаллы являются тринитротолуолом.

В тот же день я посетил дом на Полянке, сейф бы не тронут. К моему сожалению, журнала экспериментов внутри не оказалось: он был либо похищен из лаборатории германским шпионом, либо сгорел при пожаре. В сейфе оказалось почти 7 тысяч рублей: все расходы по работе лаборатории были погашены из тех четырех тысяч, что дед заплатил за изготовление коммерческой партии пурпурной краски. Так что в Купеческий банк я привез обратно практически те же деньги, что взял оттуда почти год назад. После того, как я оставил себе тысячу рублей на расходы, на моем счете опять оказались те же 12 тысяч рублей.

Кроме денег, я прихватил оказавшийся в сейфе револьвер, очень похожий на легендарный Наган. Присмотревшись к клейму, увидел, что это и есть творение братьев-оружейников образца 1886 года, только более ранний вариант, чем предложенный чуть позже русскому правительству — девятимиллиметровый (и как бы не больше калибром, но точно не меньше ПМ), шестизарядный. Смотрелась "машинка" изящно по сравнению с висящим в кабинете на ковре здоровенным и тяжелым револьвером Смит-энд-Вессон времен русско-турецкой войны. Взяв револьвер и две пачки патронов к нему, я подумал, что, раз жандармы сняли мою охрану, надо озаботиться собственной защитой самому, а для ношения револьвера заказать подмышечную кобуру.

Послал Менделееву и Панпушко телеграммы о том, что выезжаю завтра.

Вечером на заднем дворе отстрелял барабан патронов по старой дубовой колоде, когда-то использовавшейся для рубки мяса. Бой револьвера мне понравился, как и у офицерского Нагана позднейшей сборки, спуск крючка можно было провести как после предварительного взведения курка, так и самовзводом. Самовзвод в револьвере тугой и меня всегда умиляли в кино всякие "неуловимые" девушки и гимназисты, лихо палившие (и попадавшие!) с самовзвода. Это оружие для крепкой тренированной мужской руки.

Итак, еду в поезде конца XIX века. По рекомендации деда взял билет в вагон 1 класса:

— Не мелочись, Сашка, — дед пытался дать мне денег на поездку, — ты только из больницы, тебе полежать захочется, дорога-то долгая, а раскладные диваны только в 1 классе.

Деньги на поездку не взял, но совету деда последовал (и правильно сделал, как потом выяснилось). Купив билет, я обратил внимание, что там указан только класс и номер вагона, но места нет. Интересно, а вдруг господ будет больше чем мест? [55] Стоил, кстати, билет недешево — почти 20 рублей. Туда и обратно съездить — и нет месячного жалованья чиновника средней руки, вроде титулярного советника. Ради интереса посмотрел на вывешенные у кассы тарифы. Стоимость билета, естественно, зависела от расстояния. Билет 2 класса стоил в полтора раза дешевле первого, а третий класс — в полтора раза дешевле второго класса. Был еще и 4 класс — а это что: поездка в тамбуре или на крыше? Господа свой багаж не носили — на это были носильщики и багаж сдавался в багажный вагон: помните "дама сдавала в багаж… чего-то там, чемодан, саквояж и так далее. Вот их и сдавали.

Пока поезда не было, на перрон не пускали и пассажиры коротали свое время в ресторане (для публики 1 и 2 классов) и у буфетов — для тех, кто попроще.

— Чего изволите, ваше высокоблагородие? — подскочил официант с набриолиненными усиками и пробором посредине головы, впрочем, в чистой белоснежной рубахе и жилете.

Заказал кофе со сливками, пообедав на дорогу у деда, но официант не унимался.

— Барин, рекомендую подкрепиться, не унимался официант. — Вы ведь в столицу, а ресторан только в Твери будет, да и наш не в пример будет лучше.

— Ну, принеси мне тогда водки рюмку, заливную севрюгу и икорки черной, — уговорил-таки, черт красноречивый.

— Сию минуту, вашсиясь, — заторопился халдей.

Вот как, сразу повысил меня из высокоблагородий (штаб-офицеров и надворных и статских советников) до графа.

Как потом выяснилось, благодаря "халдею", если бы не он, я бы мог голодать до Твери, куда поезд тащился полдня, так как кормили в это время исключительно на больших станциях, а вагонов-ресторанов еще не существовало. Хотя как вы поймете дальше из повествования, мне это вовсе не грозило.

Мой вагон, как и положено, синего цвета, [56] второй с конца, А после паровоза шли два почтовых вагона и шесть зеленых. Обратил внимание что под вагоном не две, а три колесных тележки, наверно из-за веса вагонов, может, катастрофа в Борках сделала свое дело? [57]

В вагоне мое удивление продолжилось. Конечно, красное дерево, начищенная бронза и все такое, но купе без дверей два коротких дивана напротив друг друга, с другой стороны прохода — такое же открытое отделение. В вагоне 4 отделения, первое закрыто занавеской (как выяснилось, предназначалось оно для дам, путешествующих без сопровождающих, ну прямо как сейчас в СВ, где допустимо только однополое размещение незнакомых лиц, а я то думал, что вопросами нравственности озаботились лишь в XX веке). Хотя были и вагоны с "семейными" закрытыми отделениями и даже такие купе с перегородкой, в которой была дверь, объединяющая два купе первого класса в одно. Так что возможностей для спланированного адюльтера в это время было хоть отбавляй, а вот для романтичного дорожного знакомства — нет. Впрочем, пройдет еще десяток-полтора лет и вагоны станут более привычными, появятся вагоны-рестораны и возможностей для приятной дороги с очаровательной незнакомкой станет гораздо больше. А сейчас моим соседом стал одышливый толстяк, по виду — чиновник в генеральских чинах, так как за ним в вагон внесли генеральскую шинель на красной подкладке, без погон, но с какими-то петлицами, и фуражку с кокардой. Сам толстяк был в темном сюртуке с серебряным шитьем по вороту и обшлагам, и золотым ромбиком с двуглавым орлом наверху, и синим эмалевым крестиком по центру. [58] Я поприветствовал "его превосходительство" и помог распихать в сетчатые полки, расположенные сверху диванов, многочисленные кулечки, баул и саквояж. Да, пропала моя надежда на романтическое путешествие в компании очаровательной баронессы или графини, о чем обожают писать авторы романов в XXI веке, а ведь, толстяк, стопроцентно, храпеть будет как паровоз. Тут паровоз дал гудок и через некоторое время поезд довольно плавно тронулся.