Легионы - вперёд! - Агафонов Игорь (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
— Что же мы можем сделать? — ответил Феликс. — Мы готовы отправиться в любой момент, как только твои люди починят телегу. Здесь раненые, женщины с детьми… Их на лошадей не посадишь.
Фульциний услышал, что варвар остановился возле него и с трудом приоткрыл глаза.
— Вижу тебе не до разговоров. Оно и понятно. А только хочу сказать, что ты настоящий боец. И люди твои тоже. Сколько вы их изрубили! Фульциний, говоришь, твое имя? Я запомню тебя. Ха! Волки думали, что обложили овечек, а овечки-то, глядь, сами волками обратились!
Он расхохотался. Фульциний выдавил улыбку и кивнул головой. Восторги варвара были последним, что ему сейчас требовалось.
У колодца завозился пленный бургунд. Фульциний давно заметил его. Предводитель налетчиков сидел, глядя в землю, и до сих пор не произнес ни слова. Досталось ему крепко. Правая рука болталась плетью, лицо покрывала страшная маска запекшейся крови и грязи. Словно очнувшись от сна, варвар приподнялся и, опираясь спиной о стенку колодца, поднялся на ноги. Никто ему не мешал. Он стоял покачиваясь, но держался.
— Ты грязный выродок, Ала, — сказал он и плюнул в сторону германца. — Подлый изменник. Таким как ты нет места на этой земле.
— Изменник, говоришь? — Ала не спеша подошел к нему, остановившись в двух шагах. — И кому это я изменил?
— Как кому? Вождю Гундобаду. Ты снюхался с римлянами, тварь. Ты и эта скотина Одоакр. Я всегда говорил…
— Не погань мое имя своим вонючим ртом! И не бросайся словами, за которыми ничего не стоит. Что-то не помню, чтобы я присягал Гундобаду. Моим вождем был Рицимер. Теперь его нет, и я служу Одоакру. А твоего сосунка Гундобада знать не знаю. Так какой же я изменник? Кого я предал, ты, свиристелка?
Пленник молчал, только глаза с ненавистью смотрели на Алу.
— Нечего сказать? Тогда скажу я. Никто не смеет обвинять Алу в измене! За свои слова воину следует отвечать. И ты ответишь. Сейчас.
Фульциний не успел увидеть, когда Ала выхватил меч, но уже в следующий миг голова бургунда отлетела к воротам, а тело рухнуло наземь. Истошно завизжал кто-то из женщин. Фульциний закрыл глаза. Ему было все равно.
— А мне плевать, кто ты такой! Здесь я приказываю. Как я сказал, так и будет. Ты и твои люди сдадите оружие или мы поговорим по-другому!
Резкий крик вырвал Фульциния из забытия. Боль тотчас же вернулась. Он зашипел и выпрямился на скамье. Надо же, заснул. Сколько же времени прошло?
Двор был полон людей. Повсюду сновали солдаты в римских доспехах и шлемах, над тихой обителью висел гул голосов, за стеной ржали и фыркали кони.
— Командир.
Он повернул голову. Сальвий склонился к нему и тронул за плечо.
— Не хотел тебя будить. Ждал, когда сам проснешься.
— Чушь. Я в порядке. Но как же я рад тебя видеть!
Фульциний сделал попытку подняться, Сальвий осторожно поддержал за руку. Очень кстати — голова закружилась, пришлось немного подождать, пока мир вокруг перестанет вращаться.
— Я привел наших, Марк, — быстро говорил Сальвий. — Вижу, что поздно. Проныра убит. Галла я видел, он без сознания, жрицы не знают, дотянет до вечера или нет. Мы видели, как вы тут бились. Вы теперь герои, а я… Я должен был остаться с вами, но оказался трусом…
— Не болтай ерунды, — Фульциний поморщился, осторожно подвигав рукой. — Ничего мы тут не сделали. Если б не эти германцы, мы бы с тобой сейчас не болтали. Кто это там так орет?
— Варвары говорят, будто едут к Крассу. Центурион требует, чтоб они сдали оружие.
— Ясно. А, вижу, Квинт Сестий. Слушай, Сальвий, когда тут все заварилось, Ливия вырвалась на моей Молнии. Варвары погнались за ней, и я не знаю…
— Мы как раз на них и наткнулись. Варваров порубили, а за Молнию не волнуйся. Я приглядел за ней, она в стойле вместе с Эпоной.
— Да не про Молнию я! С Ливией что?
— С девчонкой? Здесь где-то была. Хочешь, поищем.
— Позже. Еще немного и здесь головы полетят.
Обстановка действительно накалилась. Германцы столпились у колодца возле своего предводителя, хмуро поглядывая на римлян. Шансов против почти двух сотен всадников у них не было, но это, похоже, их не смущало. Ала же говорил с центурионом так, будто он тут хозяин положения, и Фульциний, зная характер старого служаки Сестия, не сомневался, что добром это не кончится.
— Хочешь забрать мой меч, римлянин? Разве ты победил меня в бою? Мы не рабы и не пленники! И поедем дальше с оружием. А в попутчики к тебе я не набивался. Дорогу до Нарни я и сам знаю.
— Да как ты смеешь, варвар…
— Во имя Господа! Достойный центурион! Все мы чада Христовы, прошу тебя — не горячись. Эти люди не враги нам, более того, они спасли нам жизнь.
— Отойди жрец. Тебя я не спрашивал.
— А мог бы спросить. И узнал бы, что этим самым мечом я прикончил троих бургундов и все ради твоих людей.
— Приветствую тебя, Сестий!
Центурион обернулся. Гримаса злости медленно сползла с его лица.
— Фульциний! Пришел в себя, наконец? Ну ты и счастливчик! Видал я, что за дел вы тут натворили. Скоро о тебе вся армия говорить будет!
— Так уж и вся. Но что это ты тут устроил?
— Да варвары эти… Я б и толковать с ними не стал, но жрец за них стеной стоит.
— Ну и правильно. Оставь им оружие. Они поедут с нами в лагерь Красса. Это послы.
— Ручаешься за них?
— Да.
— Под твою ответственность, Фульциний.
Сестий пожал плечами и отошел в сторону. На Алу он даже не взглянул.
Солнце близилось к зениту, когда римский отряд наконец покинул Карсулы. Заброшенный город провожал их странной тишиной, только эхо конских копыт раздавалось среди полуразрушенных зданий. Чем-то недобрым веяло от их стен, казалось, город знал, что у него отнимают последних обитателей, знал и по-своему оплакивал их уход. Словно чувствуя это, люди почти не разговаривали и полторы сотни всадников тянулись по пустым улицам молчаливой вереницей. Каждый стремился скорее покинуть это мертвое место.
В конце колонны поскрипывали несмазанными осями две телеги. Запряженные в них боевые кони недовольно фыркали, давая понять хозяевам, что роль тяглового скота нисколько им не подходит. Несмотря на все уговоры, Фульциний отказался ехать в телеге, и сейчас его Молния неспешно шагала рядом с одной из них. То и дело взгляд падал на ее страшный груз, и тут же накатывала волна злости и собственного бессилия.
Еще утром его друзья были здоровыми молодыми парнями, которым все нипочем. Проныра отпускал свои шуточки, Галл улыбался каким-то собственным мыслям. А теперь… Не будет больше ни этих шуток, ни этой улыбки. От лица Проныры мало что осталось. Меч какого-то варвара потрудился на славу. Единственный уцелевший глаз пуст и бессмыслен — душа покинула тело. Галл лежал рядом. Он был еще жив, хотя по виду не скажешь. Не стоило бы класть его рядом с мертвым, но другого выхода не было. Монахини заботливо уложили его, стараясь не беспокоить раненого, Сальвий сам вызвался вести в поводу лошадь. Зенобия сидела рядом с ним, то и дело тревожно вглядывалась в его лицо, поправляла ложе.
— Судьба его в руках Господа, — сказал Феликс. — Доверься Зенобии. Если можно его спасти, она это сделает. Жизнь свою она посвятила служению Богу и делу врачевания. Заботиться о больных, облегчать их страдания — ее призвание. Доверься Зенобии, и он будет жить. Если есть на то воля Господня.
Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, он думал о Ливии. Она ехала в каких-нибудь десяти шагах от него, но с тем же успехом могла бы находиться за сотню миль — таким отрешенным и задумчивым было ее лицо. О чем она думала? Какие слова шептали ее губы? Фульциний хотел бы узнать это. Хотел, но не мог. Что-то его останавливало, не давало просто тронуть поводья, подъехать к ней и заговорить. Почему? Кто знает! Таких чувств он не испытывал еще никогда. Он боялся нарушить ее одиночество, боялся помешать ее мыслям. И еще — из головы не шел короткий разговор с Феликсом во дворе обители, сразу после того, как Квинт Сестий оставил в покое Алу с его людьми. А ведь началось все с такого невинного вопроса…
