На 127-й странице (СИ) - Крапчитов Павел (читаем книги txt) 📗
Я посмотрел на нарисованное море, и мне показалось, что оно стало, как-то строже.
– Чудеса, – искренне удивился я.
– Я вы можете рисовать? – спросила миссис Донахью.
Этим вопросом меня прострелило насквозь. Там, в прошлой жизни мне приходилось сидеть с внуком, а дочь не разрешала показывать ему мультики. Приходилось выкручиваться. Я доставал карандаши, фломастеры, черновые листы бумаги, которые с работы приносила дочь, и мы вместе с внуком заполняли их своими «творениями». Он – по-своему, я – по-своему.
– Немного могу.
– Нарисуйте что-нибудь!
– Но где?
– Ну, хотя бы прямо на моем рисунке.
Я подошел ближе к этюднику и оказался почти вплотную к этой молодой женщине. Она не отодвинулась.
– Но тогда, возможно, я испорчу его, – сказал я, глядя в ее такое близкое лицо. У нее были черные, соболиные брови, прямой нос, тонкие губы, а зеленые глаза игриво смотрели из-под шляпки.
– А, вы постарайтесь, – она все же сделала шаг назад.
Я пожал плечами. Снял рисунок, нашел немного свободного пространства на столе этюдника, взял карандаш и начал.
– Что это? – изумилась миссис Донахью.
Над нарисованным ею океаном непонятные крылатые существа несли на руках маленькую девочку.
– Это летучие обезьяны, – разъяснил я. – Они несут на руках маленькую девочку Элли, которую называют Феей убивающего домика.
Такие рисунки карандашом мне удавались. Там штришок, здесь другой. Так и получался у меня рисунок. Ну, а темы для рисунков мне подсказывал внук.
– Это что опять сказка? – удивилась миссис Донахью.
Для того чтобы лучше рассмотреть, что я рисую, она снова пододвинулась ко мне и коснулась плечом. Я ощутил ее дыхание и аромат. «М-м, я готов так рисовать вечно!».
Я добавил еще парочку обезьян с крыльями. В их руках оказался Страшила. Его глаза были вытаращены, а из головы летела солома. Потом я еще добавил обезьян, теперь с Дровосеком. И, наконец, появилась последняя парочка, которая несла Трусливого льва.
– Это ваша соотечественница, – указал я на Элли. – В Канзасе случился ураган. Домик ее родителей, вместе с ней унесло в волшебную страну. И это только часть приключений, которые случились с ней в этой стране.
Миссис Донахью посмотрела на меня и с наигранной серьезностью сказала:
– Никакой вы ни лорд, мистер Деклер. Вы, наверное, потомок братьев Гримм?
– Не соглашусь, – возразил я. – У меня даже есть доказательства.
Я хотел эту женщину все сильнее и сильнее, и уже был готов на все.
– Какие-нибудь грамоты, гербы?
– Нет, совсем, совсем не то!
– А что же тогда?
– Понимаете, каждый прирожденный аристократ имеет одну особенность…
– Какую? – молодая женщина заглотнула наживку, а меня уже невозможно было остановить.
– Знаете, у кошек есть такие полоски поперек спины?
– Да.
– Так вот у прирожденных аристократов есть такие же полоски только вдоль спины.
– Что? Вы шутите?
– Нет, не шучу. И поскольку вы усомнились в моей правдивости, то я предлагаю, нет, я требую, чтобы я их вам продемонстрировал.
– Что? Прямо здесь!? – миссис Донахью была восхитительна. Ее щеки раскраснелись, а глаза блестели.
– Нет. В моей каюте, – не моргнув глазом, ответил я. Вот сейчас заодно и проверим, работает ли метод поручика Ржевского для организации близкого знакомства с незнакомой женщиной.
Миссис Донахью внимательно и с какой-то повышенной серьезностью оглядела меня:
– Мои знакомые говорят, что все английские лорды – извращенцы. Что им только мальчиков подавай. Что скажите?
– Наглая ложь! Готов развеять и эту небылицу!
Миссис Донахью рассмеялась, но тут же прикрыла смеющийся рот обеими ладошками, а потом тихо сказала:
– Хорошо. Пойдемте.
Мы стали спускаться в коридор, ведущий к каютам первого класса. Мое сердце бешено колотилось в груди. Когда я взял миссис Донахью за руку, чтобы помочь спуститься по лестнице, ее рука слегка дрожала.
– Куда теперь? – чуть хрипло спросила она.
«О, боже! Я не выдержу, – прорычал я про себя».
– Сюда. Вот моя каюта.
Дверь была не заперта. Наверное, я ее так и оставил.
Я открыл дверь и пропустил миссис Донахью вперед.
– Хм, – сказала миссис Донахью.
– Генрих, – сказал я. – Ты что здесь делаешь?
Это был тот самый Генрих, который помогал мне по хозяйству в Сан-Франциско. Он же тупыми ножницами состригал мне волосы вокруг раны на голове.
Сразу Генрих не смог ответить. Его рот был занят остатками омлета, который я не доел утром. Он пыхтел, краснел, но ничего не мог сказать. Когда же, наконец он проглотил пищу, то почему-то обратился не ко мне, а к миссис Донахью.
– Мисс, вы не подумайте ничего такого, – быстро залепетал он. – Я не собирался ничего воровать.
– А это, – он кивнул на опустошенную тарелку. – Я просто не смог удержаться.
– Мистер Деклер меня знает, – скороговоркой продолжил он. – Я носил ему воду и фрукты в Сан-Франциско. Мы даже один раз играли в доктора.
– В доктора? – заинтересовано переспросила миссис Донахью. – Как интересно?
Я молчал. Оправдываться в таких ситуациях бесполезно.
– Пожалуй, я пойду, – подвела итог миссис Донахью. – Порисую еще немного.
Я закрыл за ней дверь, сел на кровать и посмотрел на, все еще стоящего посередине каюты, Генриха:
– Что случилось, Генрих?
– Я не хотел, чтобы все так получилось, мистер Деклер. Просто, … просто, у меня мама умерла, – сдавленным голосом проговорил он и расплакался.
В это время миссис Донахью подошла к оставленному этюднику, закрепила новый лист бумаги и смочила его водой из бутылочки. Потом взяла кисть, посмотрела на краски, словно раздумывая с какой начать, и произнесла:
– Верушик? Как же теперь тебе к нему подобраться вновь?
Сцена 39
Когда англичанин прошел мимо Чжан Сю и поздоровался с ним, Чжан Сю узнал его. Пусть прошло почти два десятка лет, пусть англичанин сильно изменился, но это был он. Мысли Чжан Сю развернулись и побежали вспять прошедшему времени. Он хотел остановиться на том отрезке своей жизни, когда он встретил этого англичанина, но мысли уже набрали инерцию и унеслись значительно дальше.
Вот деревня, в которую переехал жить отец. Вот их родной дом. Вот мама готовит еду. Вот отец занимается с ним боевым искусством байхэ. Вот к отцу приезжают ученики, и отец занимается байхэ уже с ними. Потом ученики почему-то перестали приезжать, и их семье пришлось заняться крестьянским трудом. Первое время отец еще находил возможность продолжать тренировки с сыном, но потом работа на поле, огороде и уход за скотиной поглотили все их свободное время, а воспоминания Чжан Сю затянула серая дымка. Но были в его воспоминаниях и светлые пятна. Вот он женится на Линь Мей, девушке из соседней деревни. Но с этого момента мысли понеслись вскачь, а прожитая жизнь стала казаться просто сном. Вот постаревшие родители. Вот, все больше и больше, грустнеющая Мей. Боги не дали им возможности иметь детей. Смерть родителей от старости и Мей от непонятной болезни. Разгорающийся пожар войны вокруг. Постоянные отряды военных: то армии Цин, то повстанцев – проходящие через деревню. И в какой-то момент Чжан Сю подумал, что нет никакого смысла трудиться и выращивать урожай риса, если потом к тебе в деревню придут вооруженные люди и заберут его. Он решил все бросить и однажды ушел вместе с отрядом повстанцев, проходившем неподалеку. На удивление, навыки, полученные им во время занятий с отцом, не забылись. Видя, как новичок обращается с шестом, предводитель отряда вручил ему двухметровое копье. А потом в воспоминаниях пронеслась череда самых разных боев и сражений. В этих сражениях проливалась и его, и чужая кровь. И вот, наконец, его воспоминания достигли того времени, когда Чжан Сю оказался в Шанхае, окруженным цинскими войсками и отрядами французов и британцев. В городе уже несколько месяцев был голод. Большинство населения покинуло его, а повстанцы приняли решение прорвать кольцо окружения и уйти на север, где повстанцы были еще сильны. Ночью были открыты главные ворота, и Чжан Сю вместе с остальными бросился в атаку на позиции врага. Ему не повезло. Или наоборот повезло. В темноте он зацепился за что-то ногой и упал. Сильно ударился головой и потерял сознание. Он оказался прикрыт несколькими трупами своих товарищей. Цинские солдаты, которые после боя отрезали: и мертвым, и раненным – головы, просто не докопались до него. Чжан Сю очнулся, выполз из-под трупов и … вскоре оказался со связанными руками в толпе таких же пленных, но в лагере британских войск. Чжан Сю понимал, что это ненадолго. Он спас свою голову, но английская пуля убьет его не хуже грязного ножа цинского солдата. Бежать было невозможно. Голова еще кружилась. Кроме того, британцы связали их по несколько человек, пропустив веревку через уже связные руки. Чтобы бежать, надо было действовать совместно, что было не просто. Большинство людей в их группе было ранено и смирилось со своей судьбой.
