Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (бесплатная регистрация книга .txt, .fb2) 📗
— Как не слышать?
— Вот. С этим нужно бороться. А как бороться? Запрещать такое говорить? Ну это же смешно. Нужно замещать другими слухами. Более интересными и живыми. Так что поехали дальше. Кто у нас следующий?
Начальник охраны что-то ответил, подсмотрев в блокнот. Но генсек замер, словно громом пораженный. Он вспомнил слова жены. Он ведь опять занимался не чем иным, как укреплением культам своей личности. На уже новом принципе. С таким подходом не удивительно, что…
— Слушай, — произнес Михаил Васильевич, перебивая начальника охраны. — Мне тут шепнули крамольную мысль, будто меня царем кличут за глаза.
— Императором, — поправил его собеседник.
— И часто?
— Бывает. Сам слышал и ни раз. В магазинах иной довольно оживленные разговоры. А что?
— Да нет… ничего. Поехали… — ответил Фрунзе и погрузившись в машину замолчал. Ему было над чем подумать…
Следующим объектом был прораб, что работал на возведении нового жилого дома эконом-класса. И Михаил Васильевич планировал послушать о том, как ведутся работы на этом уровне осознания. Заодно навестить случайного знакомого, с которым в рюмочной познакомился при обстоятельствах схожих с этим Семеном.
В сегменте эконом-жилья строили пока блочные дома. На панельные дома еще, к сожалению, а может и к счастью пока не перешли. Тут как посмотреть. Хорошие многослойные панели делать пока не научились. А плохие годились для жилищного строительства также как собачья будка из-за крайне низких эксплуатационных качеств. Да и парк тяжелых грузовиков, без которых массово с панельками не развернуться, оставлял желать лучшего. Не все такие авто шли в армию. Уже не все. Но пока их все одно — не хватало. Нарасхват они были. В драку. Так что — первое поколение массовой экономичной застройки только набирало свои обороты. И до второго было не так чтобы и близко. Лет пять, не меньше…
После прораба Фрунзе ждала балерина. Но не для тех целей, о которых истинные гусары могли бы подумать. А для разговора об искусстве. И так до самого вечера. Часа-полтора. Следующий…
День визитов.
День наблюдений.
День пиара.
Главное в этот день было опережать слухи и не повторяться. Чтобы враги, у которых без сомнения в столице все еще оставались и наблюдатели, и исполнители, не успели отреагировать. Слухи же… Фрунзе был уверен — этот Семен не далее, чем через час разболтает кому-то о визите самого генсека. Его высмеют. И так пойдет-поедет. А где-то дня через два-три слухи, пущенные разными людьми, начнут пересекаться. И без всякого сомнения трансформируются. Смех уйдет, сменившись оживлением. И ожиданием.
А уж как возбудятся всякого рода чиновники, осознав, что напрямую на самый верх может уйти информация. Мимо них. В обход. В том числе и та, которую они хотели бы… утаить что ли или умолчать. Что также добавить живости моменту. Бодрости.
И Артузов очень рассчитывал, что это позволит вынудить вражескую агентуру шевелиться и суетиться. Чтобы во время следующей волны визитов, ликвидировать генсека. А то она после тех взрывов бензовозов как-то затихла. Так что эти визиты убивали разом целую толпу зайцев. В лучших традициях барона Мюнхгаузена. Хотя нет. Он там шомполом уток бил. Или что-то в этом духе…
Часть 2. Глава 4
1931, июль, 1-10. Москва
— Встать! Суд идет! — громко рявкнул чей-то голос и Лев Давыдович поднялся со своей лавки.
Расследование наконец подошло к концу и удалось сформировать одно большой дело, объединив в него целую плеяду малых. Где-то может быть и надумано, но во всяком случае — не голословно…
Начался большой процесс.
Грандиозный просто.
Который проводился открыто и публично. В том числе и потому, что он рассматривался как важный пиар-шаг на международной арене. Направленный на дискредитацию врагов Союза…
Несмотря на боевые действия в Ливонии и Финляндии с Францией и Великобританией дипломатические отношения Советский Союз не прерывал. Официально войны между этими странами не велось. И, в принципе, поддерживалась определенная игра в подобие приличий.
Вся планета была в курсе, что в Ливонии советские войска разгромили французские и английские. Но официально говорили о том, что Союз там побил армии Латвии, Литвы и Эстонии. Даже про добровольческие формирования никто официально не болтал лишнего. Разве что вскользь. Зачем? Кто желает и так все знает, а остальным тревожиться совсем ни к чему. Да и удобно это для формирования определенного общественного мнения, когда большой и сильный Союз бьет маленьких и слабых «прибалтийских тигров». Так что вся эта война велась в публичном поле очень забавно. Почти что вежливо и деликатно. На словах — одно, на деле — второе, в планах — третье. Словно классические войны Нового времени вроде войны за Испанское наследство или Австрийское. И какой-то явной ожесточенности в риторике не наблюдалось. Просто деликатное фехтование. Да, с заказными убийствами и терактами. Да с определенными пакостями на уровне диверсий. Но это и раньше случалось. Посему из общего образа вся эта грязь не выбивалась.
Получилось так почти что случайно.
Англичане и французы и хотели бы увлечься с грязной болтовней, да журналисты их, после чистки, ставшей широко известной в узких кругах, не рвались. Выводы все сделали правильные. И… найти журналиста, который готов был поливать Союз помоями оказалось крайне непростой задаче. А даже если такой появлялся, то коллеги по цеху сразу же ему на ушко докладывали обстоятельства. После чего он тут же сдувался. Ведь деньги деньгами. А жизнь жизнью. И поверить в то, что правительство Франции или Великобритании станет очень уж дорожить жизнью каждого отдельного журналиста никто из них не мог. Да и не пытался, ибо это даже звучало абсурдно.
Оттого и буксовала привычная уже английская да французская истерика, которые в своем обыкновении раздували с XIX века. Союз же этим делом заниматься и не пытался. Зачем? Клеймить в чем-то противников глупо во время войны. Ну поорешь. Ну покидаешься фекалиями. Но потом ведь война закончится. А ничто не может идти вечно. И ты пойдешь с этими противниками торговать или еще как-то сотрудничать. С теми самыми, кого ты совсем недавно клеймил и смешивал с грязью. И как ты после этого будешь выглядеть? Правильно. Глупо. Очень глупо. Как дерьмо. А репутация такая штука, что ее легко потерять и сложно заработать.
Расчеловечивать врага и нагнетать имеет смысл только в двух случаях. Или ты понимаешь, что «потом» для тебя не будет и, проигрывая ты пытаешься как можно сильнее хлопнуть дверью. То есть, «уходя гасите всех». Или идет тотальная война на уничтожение тебя, и тебе нужно мобилизовать все что только можно. Во всех остальных случаях — это тупик. Более того — прекрасный способ самому себе подложить свинью… грязную, вонючую свинью…
И в данном случае не было ни того, ни другого.
Да, англичане и французы хотели провести государственный переворот в Союзе. С тем, чтобы свергнуть Фрунзе. Да, они стремились к расколу и ослаблению страны. Но в этом цель войны мало чем отличалась от аналогичной войны между Вилларибо и Виллабаджо в каком-нибудь 16 или 18 веках. И никто не хотел именно что физического уничтожения населения для освобождения так сказать жизненного пространства. Из-за чего подобные войны и не носили характера явного и системного ожесточения. Во всяком случае — несравнимо ни с первой, ни со второй Мировыми войнами.
И это хорошо. И это правильно.
Почему?
Так ведь война — это продолжение политики иными средствами. А политика — это искусство управления. Управление чем? Правильно, хозяйством. То есть, экономикой. Вот и получается, что война — это просто акт хозяйственной деятельности. Конечно, если ты дурак или под веществами, то да, можешь увлекаться всякими глупостями. Но вообще то война — это способ решения хозяйственных задач силовым путем. Не больше и не меньше.
И Фрунзе это понимал отчетливо.
