Точка Лагранжа (СИ) - Батыршин Борис (лучшие бесплатные книги txt, fb2) 📗
А пока — ответ из Свердловска всё же пришёл, причём сразу два. Один из ГорОНО, здесь никаких проблем не возникло — нам рады, ждут и готовы поселить в пустующее на каникулах общежитие местной школы-интерната. Документы следует прислать такие-то и такие-то не позже такого-то и такого-то срока… короче, пусть с этим Ветров разбирается, на то он и куратор. Меня куда больше занимало второе письмо, от самого Командора. Адрес — и его собственный, домашний, и «каравелловский», мы получили там, же, где я и планировал, в редакции «Уральского следопыта». И здесь нам, представьте, тоже рады — мало того, ляпнутое наугад насчёт обширной программы на каникулах, которая якобы есть в «Каравелле», оказалось сущей правдой.Тут вам и внутриклубный чемпионат по фехтованию, и какой-то неведомый «Вечер Капитанов», и самое важное — премьера фильма, снятого на отрядной киностудии «FIGA» («Фильмы Исторические Героические Артистические») — Робин Гуд. Владислав Петрович писал, что премьера вообще-то назначена на весну следующего, 1976-го года, сейчас идёт монтаж — но специально к нашему приезду процесс решили ускорить и надеются успеть. Что ж, я почему-то не сомневаюсь, что и успеют, и покажут — а мне, пожалуй, стоит поискать записи баллад Высоцкого, те, что были написаны для снятого в этом году на Рижской киностудии другого фильма о том же персонаже, «Стрелы Робин Гуда» — но в фильм почему-то не вошли и остались на магнитофонных кассетах и катушках, пока не дождались другого фильма, «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», увидевшем свет уже в начале восьмидесятых. Конечно, у каравелловцев имеются и свои песни — но мне почему-то кажется, что они обрадуются такому подарку из столицы.
Надо сказать, задачка по поиску записей этих только что написанных баллад не самая лёгкая, но тут мне есть к кому обратиться — отцовский двоюродный брат, дядя Валера, тот, что в прошлый раз добывал для меня путёвку в Артек, по прежнему работает на своей немаленькой должности в Горкоме ВЛКСМ, и, надеюсь, по-прежнему является преданным почитателем таланта Владимира Семёновича. В «той, другой» жизни он, бывая у нас в гостях, частенько приносил с собой портативный японский кассетник с последними записями и не раз рассказывал о посещениях закрытых концертов и квартирников, где звучат самые новые, самые свежие песни всенародно любимого артиста. Вот к дяде Валере и обращусь — сам, минуя отца. Небось, не откажет, особенно, когда узнает, зачем мне это нужно!
Есть, впрочем, ещё один момент. Фехтование в «Каравелле» практикуется обычное, спортивное, на рапирах, шпагах и эспадронах, а в нём я мало что смыслю — так, упражнялся немного в своё время. Тут карты в руки скорее, нашему Шарлю — он не раз говорил, что у себя, во Франции серьёзно увлекался фехтованием и даже пару раз попадал в финал национального первенства по мужской рапире. Мои же таланты лежат в несколько иной области — мне случалось заниматься фехтованием историческим, а ведь снимать такой фильм без боёв на мечах, топорах, алебардах и прочем колюще-рубящем инструменте никак невозможно! Так что надо бы восстановить кое-какие навыки, хотя бы с подходящей палкой вместо тренировочного меча. Глядишь и пригодится…
Итак, все бумаги оформлены, разрешения получены (тот, кто считает здешних чиновников от образования перестраховщиками, просто не знает, сколько препон приходится преодолевать в подобных случаях педагогам цифрового и демократичного двадцать первого столетия!), и даже билеты на поезд Москва-Новосибирск с остановкой в Свердловске приобретены. И на этот раз мы тоже едем в купе — что ж, Центр Подготовки, оплачивающий наши расходы, организация отнюдь не бедная, вот пускай и раскошеливаются. Так что сразу из-за новогоднего стола, вечером, первого января нового, тысяча девятьсот семьдесят шестого года мы отправимся на Казанский вокзал — и проси-прощай столица, здравствуй славный город Свердловск,будущий Екатеринбург!
…Как же я, всё-таки люблю ездить по железным дорогам!..
В Янауле поезд стоял десять минут; я в сопровождении Димы выскочил на платформу и едва успел затариться у местных бабулек на перроне пирожками с яйцами, варёной картошкой, политой золотистым сливочным маслом, и завёрнутой в промасленную бумагу жареной курочкой. Девять-тридцать пять утра; вагон только-только просыпается, дальняя дорога сразу после новогодней ночи даётся людям нелегко. Мы в этом смысле не исключение — ребята, Середа, Шарль, Андрюша Поляков и Юрка-Кащей ещё только-только подают признаки жизни. Мы же четверо проснулись довольно давно — спасибо Диминым часам с будильником, который он зачем-то выставил на половину девятого. После того, как наш куратор (на время поездки его опека распространяется не только на «юниоров», но и на троих москвичей) отключил проклятый зуммер — часы у него были новомодные, электронные со слепым серым жидкокристаллическим экранчиком и фирменной угловатой надписью «Электроника»,— и мы ещё с полчаса ворочались, честно стараясь уснуть. Не вышло, несмотря на глухую темень за окошком; а когда за четверть часа до остановки, по коридору принялись расхаживать люди и проводницы зазвенели утренними стаканами с чаем, наши соседки по купе (мы с Димой делили купе с девочками, Лидой-«Юлькой» и Олей Молодых) потребовали, чтобы выйти и дать им привести себя в порядок.
Я примерно представлял, насколько может затянуться этот процесс, а потому, покидая купе, прихватил с собой куртку, в кармане которой лежал кошелёк. И не ошибся — когда поезд остановился и проводница открыла двери вагона, к которой сразу слетелись работники самодеятельного станционного фастфуда, наши барышни и не думали показываться наружу. Ну и ладно: мы с Димой размяли ноги на твёрдой земле, вдохнули морозного воздуха, приправленного неповторимым вокзальным амбре, в которой примерно в равных пропорциях смешивались угольная гарь, запах смазочного масла, исходящая от колёсных букс, и аппетитного духа разнообразной жареной, печёной и бог знает какой ещё снеди. Потом пополнили стратегические запасы, а когда вернулись назад — девчонки уже направлялись в противоположный тамбур с полотенцами, мыльницами и зубными щётками, очаровательные в своих пёстрых домашних халатах и тапочках на босу ногу. Минут через десять потягиваясь и зевая, выполз из купе Середа, за ним остальные парни, и новый день, первый в этой поездке, начался.
Вчера вечером посиделок с общей беседой не получилось. Никто ещё не успел отойти от праздничных застолий и обязательных просмотров «Голубого огонька», а потому мы даже чай пить не стали, расползлись по каютам — простите, купе, — и принялись мирно посапывать ещё до того, как поезд миновал станцию с забавным названием Шумерля, возле которой в расписании было указано «22-15».
Сейчас на экранчике Диминого электронного чуда значится «10-32». В Свердловск мы прибываем лишь в семнадцать-сорок семь, так что времени впереди — вагон и маленькая тележка, и неплохо бы уже сейчас начать убивать его, хотя бы путём поглощения завтрака, тем более, что здоровый голод уже даёт о себе знать, а покачивание вагонов и ритмичное «тук-тук-тук» на рельсовых стыках, способствует аппетиту, как ничто иное. А за завтраком, на одну половину состоящим из янаульских перронных деликатесов, а на другую из домашних заедок, которыми каждого из нас снабдили в дальний путь — как не быть беседе?
Дима, устроившийся на нижней полке у окна, дохлебал свой чай и зашуршал страницами журнала. Я покосился на него — декабрьский номер прошлого года, «Знание-Сила». Мы его не выписываем, только «Технику Молодёжи» и «Науку и жизнь» — это не считая «Вокруг света», разумеется…
— Смотри-ка, Ю… то есть, прости, Лида — тут насчёт вашего фантпроекта!
Девочка взглянула на Ветрова с укоризной.
— Дим, ну сколько повторять: называйте меня Юлей все, надоело эти ваши поправки слушать! А журнал — сто раз уже говорено, что наша идея со станцией в точке Лагранжа банальна, и ещё год назад статья была в каком-то журнале.
