Лавка колониальных товаров (СИ) - Барышев Александр Владимирович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
По правую руку Никитоса, а значит слева от потенциального покупателя, в трогательном единении размещались чай и сахар. И то и другое местному обывателю было незнакомо и, следовательно, нуждалось в рекламе. Тут же находились маленькие аккуратные мешочки со специями, каждый из которых имел соответствующую надпись, куча всяких сладостей, освобожденных от родной упаковки, могущей вызвать ненужные вопросы, и распределенные по специальным ящичкам. Прямо за спиной Никитоса располагались образцы тканей в количестве целых двенадцати штук, и Никитос иногда отходил в сторону, чтобы их было лучше видно. Ну а справа находилось то, из-за чего, собственно, Серега и назвал магазин «смешторгом», там без всякой видимой системы были свалены оружие в виде складных и нескладных ножей, свечи, гвозди, металлическая посуда, зеркала, и прочая мелочь, завезенная «на всякий случай», потому что спрос еще надо было изучать. Отдельно были разложены канцелярские товары.
Вобщем лавка предоставляла покупателю довольно пестрый набор нигде не виданных диковинок за вполне приличную цену. Кстати, и определить цены предполагалось во время торговли и уже потом сделать их фиксированными.
Дом словно затаился. Один Никитос маячил в проеме, чувствуя себя вы-ставленным на всеобщее обозрение. Он прекрасно сознавал, что сейчас все болеют и за него, и за саму торговлю невиданным товаром, и за перспективы, которые она открывает, да и за будущую жизнь тоже.
Первый покупатель объявился примерно через полчаса. До этого проходящий по улице народ в немалом числе просто таращился удивленно на саму лавку в невиданном доселе виде, мало обращая внимания на сам товар. А этот целеустремленно направился к окну и Никитос напрягся, ожидая и хорошего и плохого одновременно.
Покупатель заставил Никитоса понервничать. Он устроил для себя бес-платную экскурсию по полкам, и Никитосу пришлось позвать на помощь Серегу, потому что Бобров к такому покупателю выходить посчитал излишним. Серега же покупателя просто оконфузил, заявив на плохом древнегреческом, что такого лоха, не разбирающегося в элементарных вещах, видит впервые в жизни и поинтересовался ехидно из какой деревни приехал уважаемый клиент. Как потом оказалось, Серега выбрал правильную тактику. Не желая показаться совсем уж глупым, мужик купил, скорее всего, совсем ненужное ему зеркальце и гордо удалился.
Никитос перевел дыхание, Серега смачно выругался по-русски, но морды у них были довольные, потому что в денежном ящике явственно побрякивало серебро.
А потом пошло…
На следующий день лавка стала пользоваться некоторой известностью, и Никитос впервые поинтересовался у Боброва насчет товара. В смысле, товар уходит, надо бы добавить. Бобров товарища обнадежил. Большим спросом стал пользоваться сахар. Настолько большим, что почти все запасы ушли буквально за пару дней. Опять пришлось брать листок писчей бумаги. Половины драхмы жалко было до слез. Хорошо хоть бутылку с чернилами починать не пришлось. На следующий день Бобров навестил местную верфь. За лодку оказывается, еще не брались. Бобров нашел мастера и тривиально на него наорал, мешая русские и греческие слова. Мастера, надо полагать, проняло. Во всяком случае, когда Бобров уходил, около лодки наметилось какое-то движение.
Здесь же на верфи Бобров по сходной цене сторговал тележку. Тележка, видно, давно просилась на местную свалку, но тут как раз подвернулся Бобров. Поэтому ее и отдали так дешево. Но Бобров не унывал. Он знал, что запросто может сотворить из этого экземпляра вполне приличное средство передвижения. Смущали только сплошные колеса, и чтобы переделать их требовалось время. Поэтому, дотащив тележку до дома и вызвав священное возмущение Никитоса, который напомнил про имеемого раба, Бобров оставил пока средство в перистиле, и в имеемый список товаров добавилось еще несколько позиций.
Потом он, как честно потрудившийся, отправил, по его мнению, бездель-ничающего Серегу с Искаром на базар за маслом. Через полчаса они притащили большую амфору. Бобров попробовал. Масло ему не глянулось. Подсолнечное ему нравилось гораздо больше. Но торговля это, такое дело, что мнение продавца здесь последнее, с чем стоит считаться. Поэтому амфора была тщательно закрыта и даже залита воском.
После этого дел уже больше не было. Лавка находилась под надежным управлением. Дом тоже. Бобров подумал и пошел бродить по городу, лениво поглядывая по сторонам и замечая то, что ранее просто не замечал.
Прежде всего он отметил удивительную чистоту на улицах, что для древнего города с немаленьким населением было, мягко говоря, несвойственно. Бобров конечно про древние города почти ничего не знал, если не считать имперского Рима, но это было вроде лет на шестьсот-семьсот позднее. Вот тот явно чистотой не отличался, если конечно не брать Палатин. А вот про средневековье писали всякие ужасы, особенно по части царившей там антисанитарии. Выходит, Европа за тысячу лет жутко деградировала.
Бобров настолько задумался, что едва не столкнулся с шедшей навстречу женщиной. Он заметил ее в последний момент и автоматически взял вправо. Как назло, женщина шагнула в ту же сторону и Бобров, резко затормозив, вынужден был придержать ее за плечи. За несколько дней пребывания Бобров мало встречал женщин на улицах, но у него все-таки успело сложиться впечатление, что они, как правило, невысоки. Эта же была рослой. Бобров быстро окинул ее взглядом, явно выше ста семидесяти. А еще, взглянув, он заметил, что женщина отчаянно молода, и вообще он принял за женщину девчонку. Лет шестнадцати, если с поправкой на времена. И явно не соответствует греческим канонам: и талия тоньше, и бедра уже, а вот грудь… М-да.
Девчонка оказалась чьей-то рабыней. И хитон короток, и не подшит. И волосы русые, связанные на затылке простой веревочкой. И взгляд какой-то… несвойственный что ли. Бобров отшагнул в сторону, пропуская девчонку. Она, видно, не привыкла к такому, потому что, пройдя, несколько раз оглянулась. А Бобров стоял и смотрел ей вслед. Чем-то она его зацепила. И ведь явно не Афродита. Хотя конечно фигура и походка… М-м-м.
Боброву стало как-то не до красот Херсонеса. Он повернулся и медленно побрел обратно. Потом спохватился и посмотрел на часы, спрятанные в кар-машке на поясе. Часы показывали пятнадцать сорок четыре.
Подходя к лавке, Бобров усмотрел толпу аж из трех человек. Когда он стукнул по калитке, вызывая привратника, все трое на него посмотрели.
— Наверно думают, что я пришел за дефицитом через черное крыльцо, — подумал Бобров, и ему вдруг стало весело.
В перистиле он встретил Серегу, который пытался пристать к Дригисе. Девчонка фыркала и ловко уклонялась.
— Серега, — строго сказал Бобров. — Ты опять за свое. Смотри, зарежет тебя ночью Искар. Ну или Зиаис скалкой навернет. Иди вон лучше к свободным поприставай.
Серега гыгыкнул.
— Так свободные дороже.
— Ну ты, блин, педофил, — укоризненно покачал головой Бобров. — Это ж натуральный детский сад.
— Да не собираюсь я ее трахать, если ты об этом. Просто шалю.
— Карлсон, — проворчал Бобров и проследовал втаблинум.
Там он достал свой список и внес в него парусное вооружение швертбота «Кадет» с такелажем. Потом подумал и записал плиту чугунную варочную с двумя конфорками, дверцу печную топочную, дверцу поддувальную и колосники печные. Подумав, сколько это все будет весить, он приписал «не все сразу».
Никитос лихорадочно метался за прилавком. Бобров, подошедший неза-метно для него, посмотрел из-за полок и удивился. За окном стояли сразу два человека и еще двое выглядывали с обеих сторон. Видно, такое понятие как очередь древним грекам было еще неизвестно. А так как все четверо говорили одновременно, то можно было понять несчастного Никитоса не привыкшего к такого рода коллизиям.
— Ну что тут? — грозным голосом спросил Бобров, выступая из тени.
Публика притихла. Бобровские интонации произвели на нее впечатление. Никитос даже приосанился и движения его с простого мельтешения сменились на более вальяжные.
